Собачья радость
«Мне 12 лет, я очень хочу помогать животным в приюте, как это сделать?» — такими примерно вопросами пестрит Сеть. Дети хотят быть волонтерами. Но по действующему законодательству без сопровождения взрослых ухаживать за животными в приютах запрещено. В муниципальные или в частные приюты дети допускаются после достижения 18 лет. Зато вместе с родителями охотно допускают помощников любого «калибра». А уж как животные рады прогулке и общению, не описать словами. Среди сидящих в приютских вольерах полным-полно когда-то домашних питомцев, которые чахнут без внимания и ласки человека.
— Да, дети теперь могут приходить к нам только в сопровождении, — говорит Екатерина, волонтер муниципального приюта для животных из Москвы. — И заходить, соответственно, можно только с волонтером. Еще лет 5 назад дети могли получить на себя волонтерский пропуск. Приходили девчонки, школьницы, получали пропуска. Теперь эти девочки уже выросли, но до сих пор ходят и помогают. Многие стали постоянными волонтерами, кураторами и забрали к себе не одну собаку-кошку, как это часто бывает с волонтерами. Но мне такие меры безопасности кажутся оправданными. В приюте сейчас примерно 150 собак и более 50 кошек. Еще и за детьми не уследишь.
Так что сейчас в основном приюты навещают семьями. Дети самые разные — есть старшеклассники, есть совсем маленькие, 3–4-летки. Для общения с детными семьями, да и просто с людьми со стороны работники приютов выводят самых социализированных собак, которые хорошо общаются с людьми. Можно с ними погулять, поиграть, погладить. Волонтеры, конечно, приводят своих детей.
— Моя мама помогает в нашем приюте, и я тоже хожу, — говорит 11-летняя Вероника. — Очень важно не менять время, потому что собаки очень привыкают, они ждут. Поэтому я четко хожу туда два раза в неделю в одно и то же время. И по праздникам, и летом могу уехать самое большее на неделю. Это самый большой срок, на который меня могут подменить, чтобы ходить к «моим». У меня две собаки, Хеди и Джек. Хеди 6–7 лет, у нее лапа одна кривая, такой уже сюда приехала. Она сама черная, гладкошерстная и довольно большая. Ее вряд ли когда-нибудь уже заберут в семью. Смотрят же на внешность. Никто не знает, какая она умная, замечательная собака. Она даже в клетке опекает новеньких всяких, она большая, маленьких защищает. А Джек старый, лохматый, плохо видит, прихрамывает. Он явно был домашним, очень привязан к людям. Джек, наверное, самый умный пес, которого я видела. У него даже лай по интонации напоминает речь. То есть я понимаю всегда, рад он, или расстроен, или спрашивает что-то. Да, вот так лает: «Ау?» Значит, есть вопрос. Ведет меня, показывает, в чем дело. Я с Джеком и Хеди гуляю по очереди, не менее часа с каждым. Слежу за их здоровьем, за настроением и, если что не так, показываю волонтерам. Подкармливать собак нам не разрешают, я приношу вкусняхи для всех, и моим тогда тоже достается.
Ника говорит, что когда она была меньше, рвалась к собакам каждый день. Но потом поняла, что у нее есть еще учеба, помощь маме, другие дела и обязанности, поэтому надо планировать график. Просто если ходить каждый день — собаки будут каждый день ждать. Не придешь, они могут заскучать и даже заболеть от этого. Лучше зря не обнадеживать…
— К нам часто стали приходить родители, чьи дети просят подарить им собачку или кошечку, — продолжает волонтер Светлана. — Родители наглядно показывают им, что животные не игрушки. Что надо за ними ухаживать, кормить, гулять, лечить и так далее. Что у животных есть чувства и нельзя их провоцировать. Как одна мама тут сказала: «Если тебя укусят, будешь сам виноват, а не собака». Но, конечно, и взрослые сами иногда не представляют, сколько внимания нужно, сколько финансов… Бывает даже, что семьи не по одному разу приходят, думают. Потом уже берут собаку, зачастую не ту, которую выбрали по фото. Но есть и такие, кто не решается завести, зато к нам ходят помогать на постоянной основе. Я могу только приветствовать такое отношение. Обязательно надо сначала присмотреться, подумать, можно ли взять на себя ответственность за живое существо.
По словам сотрудников приюта, довольно большой поток добровольных помощников составляют и те люди, кто любит животных, но по каким-то причинам не может их взять в дом. Неудобный рабочий график, стесненные жилищные условия, аллергия у кого-то в семье или просто «муж не хочет, жена хочет» — бывает всякое.
Мы все рыжие
— Наш приют на «Бабушкинской» удачно расположен, поэтому у нас всегда много посетителей, — рассказывает волонтер другого московского приюта для животных Валерия. — И летом, наверное, даже больше народу приходит, сотни человек в неделю. Много студентов. А дети, конечно, только с родителями. Я всегда поражаюсь, когда они бережно обращаются с животными, с большой ответственностью. Я понимаю, что к нам не идут все подряд, что это все равно семьи, которые любят собак и кошек. Но все равно удивляюсь любви такой и заботе со стороны 12–14-летних, например. Считается, что это трудный возраст, подростки. Недавно у нас женщина была с двумя подростками. Как же они с собаками общались — спокойно, внимательно, бережно… Такие чувствующие, уравновешенные дети. Продолжат ходить к нам вместе с мамой. Есть у нас еще одна постоянная семья с детьми, у которых дома кошки, и они ходят к нам общаться с собаками.
Валерия говорит, что не может выделить какую-то определенную социальную категорию — какие семьи приходят в приют чаще. Самые разные люди и по профессиям, и по материальному положению. Но вот одна особенность все же есть — очень много многодетных. То ли большие семьи в целом добрее, то ли квартиры не позволяют заводить домашних любимцев.
— Была у нас одна просто потрясающая семья, прямо как из книг про Гарри Поттера, — говорит Валерия. — Все огненно-рыжие: папа, мама и трое детей. Они пришли на выставку-пристройство животных, в 2017 году это было. Наш приют в числе других животных привез туда большую рыжую собаку. Они ее увидели издалека, вцепились все в нее. И папе собака понравилась, но он колебался. Ходил вокруг да около, присматривался. Потом собака сама к нему подошла, понюхала, познакомилась. И семья решила, что это судьба. Не сразу ее взяли, внезапно же все. Сначала они съездили в отпуск, потом несколько раз к нам в приют ходили, гуляли, общались с ней. Потом все-таки забрали рыжую домой, и я знаю, что до сих пор у них все хорошо. Такая большая рыжая семья… Да, в общем-то, если подумать, все, кто любит животных, — мы более или менее одной масти. Хоть и разные.
«Вишневые» сезоны
Детский театр в обычном дачном поселке в Калужской области возник спонтанно. Вначале, надо признать, в идею мало кто верил. «Вот если честно, сначала я подумала: какой-то бред, нелепица, — признается мама и бабушка дачных артистов Лилия. — Какой там театр на даче? Как дети будут играть? И тем удивительнее, что все состоялось, получилось…»
А между тем самодеятельный летний театр под Малоярославцем переживает четвертый сезон. В прошлом году дети сами придумали для него броское название — «Вишня».
— Все началось с того, что я заметила, насколько детские развивающие занятия по программам нейропсихологов переплетаются с театральным тренингом, — говорит автор инсценировок и постановщик Софья Афанасьева. — Мы с дочерью много занимались этим в начальной школе, и много книжек пришлось по теме прочитать. Артикуляционные, двигательные, пальчиковые, упражнения для развития памяти то и дело ссылаются на актерские занятия и даже на авторские театральные методики. Например, двигательные этюды по Мейерхольду. Вторая причина — мне хотелось собрать детей, чтобы у дочери появились друзья. Она трудно сходится. А поселок новый, строился с нуля. Ну и вдобавок я люблю театр. И в школе, и в колледже мы всегда что-то ставили. И, будучи в гостях в стародачных поселках вроде Кратова, видела у них афишки спектаклей. Там с детьми ставят — почему мы не сможем?
Дали объявление об организации театра в поселковом чате. И, на удивление, оно вызвало интерес у людей. Пришло сразу около 20 артистов в возрасте от 6 до 14 лет. Потом, правда, происходили ротации, отсев, но костяк труппы из 12–14 человек неизменен.
— Первым спектаклем решили поставить «Золушку», — говорит Софья. — Снова гештальт незакрытый, наверное. В школе мы хотели «Золушку» поставить, но не случилось. Вдобавок это очень известная история. Но мы решили поставить ее по-своему.
Театральный почерк «Вишни» — эклектика и эксперимент, много музыки и юмора. Уже в первом спектакле звучали: песня «Проснись и пой» (переделанная немного), музыка The Beatles и Валерий Кипелов, его «Я свободен». «Принц, который не хотел жениться, стоял у нас под Кипелова эдак гордо, — рассказывает Софья. — Зрители очень смеялись. Потом я узнала от профессионалов, такой театральный прием называется иллюстрация».
В общем, и дальше театральное дело на даче пошло-поехало. Следующим летом поставили «Двенадцать месяцев» по Маршаку. В этот спектакль понадобилось делать много бутафории. Тут уже и папы, и старшие дети подтянулись.
— Да, я сделал подставки под деревья, которые старшие дети нарисовали на ватмане, — говорит Иван, отец 11-летней Анастасии. — Афиши старшие тоже нарисовали, две штуки, а на другой год сверстали очень стильные афиши в электронном виде. А я вот топор бутафорский еще изготовил, для Старого Солдата. И так по мелочи — перо, пряник, большую государственную печать из мельницы для перца... Вязанку дров еще для падчерицы и прочее.
— Я уже как Плюшкин с веревочкой, где ни бываю, высматриваю — пригодится для театра или нет, — подхватывает Софья. — Перья страуса склоненные — кому Блок, а нам на веер пойдут. Брошка, шапка какая-то смешная, одежда… Друзья уже нарочно мне все это привозят, говорят — у тебя же театр. Целый шкаф на даче занят бутафорией и разными костюмами.
Папа маленькой артистки говорит, что заняться бутафорией его сподвигли «любовь и к детям, и к рукоделию». Но потом и он повторяет то, что говорят все родители детей, занятых в «Вишне»: «Главное, что дети летом заняты, не в телефонах сидят. Что-то новое узнают и развиваются».
— И о талантах. Какие же способные дети, уму непостижимо! — удивляется Афанасьева. — Я с детскими группами никогда не занималась, а это оказалось очень здорово. У детей такая сногшибательная энергия, светлая, чистая. И креатив, и желание заниматься. Весной в поселок приеду, встречу кого-то из них, и первый вопрос: «А театр будет?» И глаза горящие. Очень приятно что-то делать, когда есть такая отдача.
Не только Софья, но и многие родители «разглядели» детей. Когда вышел первый спектакль, как минимум две семьи были просто ошарашены, какие у них талантливые дети. Одна дачная артистка пошла заниматься в театральную студию — сейчас играет там главные роли. Мальчик ушел в театральный кружок в школе.
— С мальчиками и мужскими партиями у нас проблема, девочек намного больше занимается, — говорит Софья. — Так что королей или министров девочки играют. Есть у нас Аня, которая замечательно танцует, занимается хореографией профессионально. Аня теперь ставит танцы. При помощи своей мамы, которая тоже замечательная в этом плане, гимнастикой и танцами занималась. Есть еще Лера, будущая характерная актриса, на мой взгляд. Бабушка говорит, что Лера часто для Сети снимает разные сценки, репетирует.
В прошлом году маленькая дачная труппа раздухарилась и «дала Чехова». 4 одноактные пьесы классика поставили в два этапа: «Жалобная книга», «Лебединая песня» и «Предложение» в июле, «Свадьба» в августе. После двух сказок не все дети были готовы воспринять чеховский текст, пусть и изрядно адаптированный.
— Да, я потом узнала, что недовольны были, одна девочка собиралась уйти, — говорит Софья. — Слишком серьезно и скучно вначале показалось. На уроках Чехов, еще тут пристают. Затем, как мы уже всё сыграли, дети признали, что вышло отлично.
Хотя надо признать, что дачники Антона Павловича не пощадили ради современности. В «Лебединую песню», где старый актер просыпается в театре и читает монологи, добавили не только роль хозяина театра, но и призраков: призрак Офелии, Станиславского и Призрак оперы. В «Предложение» — водевиль по мотивам известного некогда спектакля Иосифа Райхельгауза «А чой-то вы во фраке?», добавили роли собак Откатая и Укатая, которые плясали «Собачий вальс». В «Свадьбе» звучали ABBA, песня из фильма «Кабаре», Монеточка и Борис Гребенщиков. Но все такое безобразие поддерживали. Соседи по поселку даже дали на спектакль старинный сундук — фамильную ценность. Сундук символизировал невестино приданое…
Театр играет — ветер носит
В целом в поселке все хорошо относятся к тому, что на одном из участков репетирует и выступает детский театр. Все же участки новые, земли не по 6 соток, а вдвое больше. Но нашлись и те, кому «шум и гам» пришлись не по нраву. А кроме как на участке репетировать другого места нет. Все общественное пространство в поселке принадлежит застройщику. Он не готов отдать под репетиции детского театра даже старый полуразваленный сарай. «Всё хочет, чтобы мы у него эту землю купили», — комментируют дачники. Репетиции проходят два раза в неделю по два часа. Тем не менее от соседей поступил категорический приказ уйти в поля и заниматься с детьми там. Когда театр не подчинился, взрослые люди принялись вредить: нарочно ставить громкую музыку через колонки именно в то время, когда на занятия приходят дети.
— Да, это все длилось два года, — рассказывает Софья. — Вообще, ситуация трагикомичная, где-то в духе Чехова и немного Булгакова. Эти соседи озлобились на нас из-за курятника, который был установлен с нарушением санитарных норм впритык к забору, и мы настояли, чтобы они его убрали. Петух перестал кричать ночами, а подстилка пахнуть, зато обида осталась... Конфликт привел к тому, что в пику нашим репетициям эти люди начали громко включать музыку именно тогда, когда дети приходили на участок. Мы передислоцировались за дом — не помогло. А еще знаете, до чего додумались? Когда у нас после спектакля был праздник, мы детям пиццу заказываем и потом они пили чай, соседи через забор вызвали ассенизаторскую машину. Именно в то время, когда наши дети ели пиццу…
В прошлом году, когда недобрым соседям пришло в голову включать матерные песни, Афанасьевой пришлось обратиться в правоохранительные органы. Только майор из Калуги да специалист по делам несовершеннолетних смогли объяснить несостоявшимся птицеводам их права и обязанности.
— Может быть, дети и вправду очень шумят и мешают? — спрашиваю у других соседей.
— Мне их в 19-м году слышало было, — говорит Светлана. — Но тогда они в локдауне насиделись в изоляции, бедные. И уж как встретились… Поорали немного.
«Иногда ветер песни доносит, подпеваем», — говорит Татьяна. «Да, я иногда тоже детей слышу оттуда, — добавляет Александр, сосед напротив. — И тоже не понимаю, зачем там какой-то театр на даче».
— Сейчас, после того конфликта, мы стараемся делать все, чтобы не тревожить ничей покой, — поясняет Софья. — Как, в общем, и раньше все время старались. У нас нет микрофонов и усилителей звука. Музыку на репетиции стараемся включать тихо, так чтобы только движения отрабатывать. Шумим только на прогонах, их бывает один или два за лето. И уже спектакль. Вполне возможно, что это некий дискомфорт. Но и газонокосилка или мотоблок шумят не меньше. Зато же от нас много пользы.
Щас споем!
— Театр мне что дал?.. Подругу лучшую нашла, Машу, что еще… — мнется 12-летняя Анастасия. — Ну, весело, смешно. Хотя мне, наверное, больше нравится помогать, чем играть. И театр развивает память.
— Мне нравится, что мы в театре используем разную музыку и узнаем про авторов, про писателей, про которых не знали. А еще нравится выступать, — говорит 11-летняя Кристина. — Вообще, много такого, что мы там делаем, интересно. Этюды, когда мы кого-то изображаем, танцы… У нас еще все роли разыгрываются, например, а не назначаются. Бумажки тянем. Но если не хочешь играть, можно поменяться. Мы что-то вместе придумываем в спектакле, имена, танцы, все такое.
Детям не очень нравятся «скучные моменты» репетиций, разминки, «теория», дыхательные упражнения. А заканчиваются репетиции хором.
— О да, финальная песня — это святое, — рассказывает Софья. — И по науке о мозге, и для души. В «Золушке» мы пели «Аллилуйя» из Шрека. «Двенадцать месяцев» думали, чем бы закончить, потом я нашла песню Виктора Цоя «Апрель». Там же жених героини — Апрель как раз. А вот в «чеховском сезоне» у нас финалки не было, и так много готовили музыкальных и танцевальных номеров. Просто выходили в конце под The Show Must Go On, кланялись разными составами, как в настоящем театре. Это детям понравилось, надо закрепить.
Совершают дети и небольшие открытия. Им очень «зашла» песня Гребенщикова «Под небом голубым…» и отчего-то стихотворение Фета «Бал».
— Нам на другой год задали в школе это стихотворение Фета учить, Тёма обрадовался ему как родному, — говорит бабушка одного из немногих участников коллектива.
— Мы все видим, как изменились наши дети, — считает мама 14-летней Анны, Лилия. — Они стали свободнее выступать, они не боятся выйти перед публикой. Декламация, песни — это очень полезно. И главное, наши дети заняты делом. Вместо своих гаджетов или телевизора они читают, учат роли, поют, танцуют. Это замечательно.
— А я еще хочу добавить, — присоединяется бабушка 14-летней Алины, Татьяна Федоровна, — что каждый спектакль у нас в поселке — это светское мероприятие. Мы наряжаемся, приходим на премьеру. А то бы там просидели у себя на участках и на грядках. А тут такой выход получается. Настоящий праздник.
Пикник на «заброшке»
Свободный поиск, или сталкинг, — хобби не для всех. У сталкеров есть свои клубы, сообщества, но зачастую они закрытые, попасть можно только по рекомендации. Есть и свои направления. Если свободный поиск направлен на туннели, катакомбы и еще какие-нибудь подземелья, это уже диггерство. Приборный поиск тоже всем знаком, люди с металлоискателями наперевес. Сталкеры считают, что «копари — это отдельно». Но и внутри обычного поиска все не так просто. Есть те, кто целенаправленно ходит по «заброшкам» — давно покинутым и заброшенным зданиям, чаще всего промышленного назначения, недостроям, шахтам, брошенным деревням и совхозам… И по военным объектам тоже, что не всегда легально. Есть те, кто ищет остовы церквей, старинных усадеб, остатки поселений и древних городищ, как археологи. Ищут даже следы старинных дорог, заброшенные железнодорожные ветки, коллекторы и др. — те, что существовали на местности раньше, судя по картам. И есть сталкеры, которые больше всего похожи на героя знаменитого романа братьев Стругацких и фильма Тарковского, — сами ходят и водят экскурсии в «зоны», например, возле Чернобыльской АЭС…
Как бы то ни было, кажется, свободный поиск и дети несовместимы. Сталкерство кажется занятием для крепких мужчин, настоящих одиночек интровертного типа. «А вот и нет, — утверждает Анатолий из Подмосковья. — И ходят не обязательно все поодиночке, мы, например, всегда компанией перемещаемся. И с детьми вполне можно ходить, но на небольшие расстояния. Километров на 20».
— За три года походов вместе с детьми мы выработали некоторые свои правила, — рассказывает Анатолий. — Если маршрут простой, могут выдвинуться даже 2–3 семьи с детьми. Это формат небольшой прогулки, так скажем. На машинах, потом пешком или плюс велосипед или байдарки — летний вариант. А вот если прогулка все-таки протяженная, рассчитана на 15–25 км, то дело серьезнее. Тогда идут 2–4 мужчин и одна мама с детьми. Запас еды и питья, одежды, снаряжения берем двойной.
Да, мамы тоже ходят. У сталкеров чаще всего и семьи такие же, и знакомятся внутри своей тусовки. Поэтому понятно, что из-за затянувшегося декрета женщинам тоже хочется вырваться. Истинного путешественника всегда тянет в дорогу.
Ура, «склад»!
— Мы когда в первый раз выдвинулись, Дане было 5 лет, а Але еще не было 3, — рассказывает Анатолий. — Тогда многие чуть ли у виска не крутили. А родители моей жены Маши несколько раз просто кричали, что они возьмут внуков, чтобы мы шли куда угодно… Конечно, мы тоже колебались. Но очень серьезно подготовились, взяли двух надежных друзей, все точки раз десять вымеряли. И в апреле пошли…
Поздняя весна и ранняя осень — золотой сезон сталкера в средней полосе. Еще или уже не холодно, не мокро и нет травы. На земле все видно. Первая же «детская» экспедиция прошла успешно. Нашли две опустевшие деревни и в одной — развалины барской усадьбы. Вышли к полю, на котором проходило известное в истории сражение. Но там все уже вытоптано. По пути тоже находили много чего интересного — «газовый» столб в лесу, странный указатель и очень модернового вида остановку из мозаики, торчащую буквально в чистом поле. Но, конечно, больше всего детей порадовали тайники геокешеров, их нашли целых три штуки. Геокешинг — туристическая игра, в которой по координатам надо находить схроны, спрятанные в самых глухих местах. И сталкеры, конечно, в нее играют.
— Неужели такие маленькие дети могут пройти 20 км?
— Не могут, конечно, — улыбается Анатолий. — Но по 5–7 км — вполне. Причем у нас в семье все наоборот со стереотипами. Алечка шагает и не ноет до последнего, пыхтит, но идет дальше. Даже в руках что-нибудь тащит. А вот Даня — тот, если устанет, может и захныкать. Но его часто берем на интерес — он у нас главный по поиску тайников. «Склад!» — оба кричат, когда находим «подарок». Это они «Простоквашино» насмотрелись. В общем, какую-то часть маршрута дети идут сами. А потом едут на мне или на ребятах. Никто не ропщет — в следующий раз их детей поводим и жен «выгуляем»...
О себе Анатолий говорит мало. Их сообщество — тесный круг, в Москве и области всего и 500 человек не наберется. Говорит, что живет в подмосковном наукограде и работает в электронном институте. В юности занимался спелеологией, соприкоснулся с диггерами, о которых тогда много говорили, — понравилось. Потом, со временем, перешел к свободному геопоиску. «Я никогда не собирал хабары, не искал клады какие-то или еще что», — говорит он о себе. Анатолий вспоминает, как однажды в усадьбе наткнулся на совершенно не разграбленный подвал. Кафель, ручки бронзовые, даже мебель какая-то была. Не взял ничего, только сфоткал.
— Мне интереснее тишина, отрешенность походов, — продолжает он. — Если вдруг неожиданно находим какое-то строение интересное, никому не известное — это азарт настоящего открытия. И жена такая же.
Молодые люди «совпали» около 10 лет назад. Мария тоже любит формат экскурсии, путешествия, исторического поиска, а никак не квеста на выживание по болотам и по чердакам. Даже если там гипотетически будет чем поживиться.
— Сейчас дети подрастут, будем с ними ездить подальше, — мечтает папа-сталкер. — Сейчас-то только по областям шарашим, а потом можем и за Урал, в Сибирь…
«По Московской области сталкеры почти не ходят», — говорит Анатолий. И даже не потому, что все вокруг излажено, как раз нет, загадок и здесь хватает. Чего стоит один только огромный стеклянный шар в лесу возле Дубны. Но очень много в МО заборов, каких-то частных охраняемых объектов и территорий. Причем охрана ведется какими-то странными людьми. «В общем, слишком много неизвестных в этой задачке, — считает он. — Поэтому ну его, наше Подмосковье. Пусть тут по «сталкерским тропам» путешествуют туристы. Мы предпочитаем прилегающие регионы, там тоже очень много «нехоженности». В конечном счете задача свободного поиска — найти то, чего не находил до тебя никто другой. Сфотографировать, зафиксировать, нанести координаты на карту. И показать людям.
