В московских СИЗО находятся 2737 иностранцев (данные на начало июня). Это фактически треть от всех арестантов столицы. 111 человек — из дальнего зарубежья, и они совсем не говорят по-русски. Граждане США, Франции, Германии, Ирана, Индии, Гватемалы, Македонии, Сенегала, Колумбии, Сирии, Чада, Эфиопии… В списке есть даже Северная Корея!
Как сидят заморские гости в Белокаменной и что за эксперимент решили провести тюремщики, чтобы облегчить им жизнь, — в материале обозревателя «МК», члена ОНК Москвы.
Те иностранцы, кто признал себя виновным, кивают на трагическое стечение обстоятельств, незнание российских законов. Есть и такие, кого в тюрьму привел водоворот почти детективных событий. Как бы то ни было, судьба многих из них за решеткой печальна: несколько иностранцев сошли с ума (сейчас в психбольнице), несколько серьезно заболели. А буквально на днях гражданин Ганы умер от инсульта…
Узбекам будто специально приводят переводчиков с киргизского языка
Треть московских заключенных — иностранцы. Но это соотношение не особенно заметно, когда заходишь в камеры. И вот почему. Многие из таких сидельцев отлично говорят по-русски и даже внешне не всегда выделяются.
Итак, статистика. Больше всего иностранцев-заключенных из Узбекистана (673), Таджикистана (586), Киргизии (462), Украины (245) и Белоруссии (227). Чуть меньше — но все равно довольно весомо — из Азербайджана (156), Армении (115), Молдовы (65).
Как заявляет МВД, в прошлом году иностранцами в России было совершено больше 36 тысяч преступлений. Многие арестованы как раз в столице.
Неужели все они приехали в Москву, чтобы воровать, торговать наркотиками, грабить, насиловать и убивать? На этот вопрос любой из них ответит отрицательно. Каждый поведает историю, которая может вызвать сочувствие.
— Приехал на заработки на стройку, — рассказывает один из таких сидельцев. — Хозяин обманул, я взял деньги и банковские карты из его куртки, которую он оставил в вагончике, и ушел.
— Я устроился по объявлению курьером, — говорит другой. — Не знал, что доставлять надо будет запрещенные психотропные вещества.
— Работал в колл-центре, а оказалось, что это мошенническая организация, — поведал третий.
Собственно, это типичные рассказы, а главные статьи, по которым обвиняются иностранцы, — «Кража», «Распространение наркотиков», «Мошенничество». Немало также тех, кто обвиняется по статье 322 «Незаконное пересечение границы» и 322.1 «Организация незаконной миграции».
Однако есть и такие, кто подозревается в грабежах и даже в чем-то пострашнее. Сделала их жизнь в столице озлобленными и жестокими или они приехали сюда такими?
Особенно впечатляют истории жителей стран дальнего зарубежья (таких больше ста человек). Некоторые могут показаться фантастичными, как, например, рассказ одного афроамериканца про колдовство, которое якобы его и привело из ЮАР в русскую тюрьму.
В любом случае — и когда вина очевидна, и когда нет — судьи всегда избирают иностранцам самую жесткую меру пресечения. Случаи, когда бы заморского гостя отпускали под домашний арест или подписку, — единичны (если честно, в этом году я о таких не слышала). Ведь кто может ручаться, что он придет к следователю на допрос, а не умчит из страны?
Следовали, прямо скажем, не особенно стараются соблюдать права заключенных-иностранцев. После того как у задержанных забирают телефоны, те остаются без какой бы то ни было связи с родными. При этом работники органов не оповещают семью. Так что человек для его далекой семьи пропадает без вести.
Адвокаты по назначению появляются только в момент, когда следователю нужно что-то подписать. Переводчика порой приводят лишь для видимости соблюдения законности.
— Узбекам будто специально приводят переводчиков с киргизского языка, а они их не понимают, — рассказывает один из сотрудников СИЗО. — Эфиопам и нигерийцам, которые почти не говорят по-английски, предоставляют только переводчика с английского. Вьетнамцам вообще никого не приводят. В итоге иностранцы подписывают бумаги, в которых ничего не понимают, а потом жалуются.
Помочь им могли бы посольства, но те редко это делают.
Вот список самых безнадежных (по результатам мониторинга правозащитников) посольств в плане защиты интересов их граждан, попавших за решетку: Узбекистан, Таджикистан, Киргизия, Куба, Северная Македония, все африканские государства.
Прослеживается закономерность: именно те заключенные, кому не оказывается посольская и консульская помощь, часто пытаются свести счеты с жизнью. Вообще, количество неоконченных (так называют те, которые удалось предотвратить) суицидов среди иностранцев самое высокое. И оконченных, увы, тоже…
Есть только две страны, граждане которых категорически не хотят возвращаться на родину — Северная Корея и Туркменистан. Говорят, что там в тюрьмах невыносимые условия, пытки… Но зато посольство Северной Кореи всегда внимательно следит за своими гражданами, попавшими в московские СИЗО.
До недавнего времени в СИЗО №4 находился кореец Джо Сонгвук, попавший туда за драку с таксистом (вменили статью 111 УК РФ). Сотрудники посольства добились его передачи на родину. Что его, правда, ждет теперь, никто не знает…
А еще многие за решеткой серьезно заболевают от стресса и тревоги. В больнице «Матросской Тишины» находится кубинец, у которого огромная — величиной с яблоко — опухоль на шее. Вывозить его в гражданскую профильную клинику на обследование и операцию почему-то не спешат.
На днях умер от инсульта другой заключенный «Матросской Тишины», 50-летний гражданин Ганы Офори Абрахам Нана.
— Он 2,5 года ждал, когда из его посольства кто-то придет, но так и не дождался, — говорит медик СИЗО. — У него 132-я статья — обвинялся в изнасиловании дочери. Но он говорил, что это неправда. Чтобы доказать свою невиновность, он пытался учить русский, но без адвоката и переводчика его жалобы, скорее всего, были написаны так, что понять их было невозможно. Он был глубоко верующим человеком, говорил, что принял бы любое несправедливое обвинение, но только не в сексуальном насилии над дочерью. Суд назначил ему 13 лет. Апелляция оставила приговор в силе. И вот это его убило.
«Хата хороший, шконка хороший»
Разбросаны иностранцы из дальнего зарубежья по всем СИЗО Москвы, что создает массу проблем. Правозащитники давно просили помещать чужеземцев в какой-то один изолятор, который можно было бы приспособить под их нужды.
Как именно? Во-первых, набрать туда несколько сотрудников, владеющих хотя бы английским и испанским. Во-вторых, наполнить библиотеки литературой на разных языках.
В-третьих, решить вопрос с перепиской (переводить на русский их послания). В-четвертых, организовать удобный доступ работников посольств.
В-пятых, повесить в камерах для них наглядные материалы, объясняющие их права и обязанности. Ну и прочее.
До недавнего времени у сидельцев-иностранцев не было выбора: или выучить русский, или остаться без медицинской и прочей помощи (впрочем, одно не исключает другого). Помню, как американский пожарный изъяснялся с сотрудниками СИЗО с помощью рисунков. Но, поскольку был он не великий художник, то картинки, которые показывал надзирателям, те не всегда трактовали правильно.
— Что это нарисовано? Нога?
— Ес, ес.
— Куда-то хочешь пойти? На прогулку?
— О ноу, ноу. Пейн.
— А, «пейн» знаю. Это «болеть».
— Ес, ес.
— Ударился, что ли?
— Ноу…
В общем, такой диалог мог идти долго и необязательно приводил к пониманию между сторонами. Как-то была свидетелем трогательной сцены: сотрудник СИЗО успокаивал плачущего испанца, который что-то у него просил. Не понимая ни словечка, «режимник» (сотрудник отдела режима) кивал головой и говорил: «Да-да, все будет, все обязательно будет, родной. Ну-ну-ну, успокаивайся. Потерпеть надо просто. Скоро на суд, переводчика дадут».
Русский язык иностранцам дается тяжело и обычно заканчивается освоение языка блатного.
— Хата хороший, шконка хороший, а еда мало, — улыбается афроамериканец. Больше ничего сказать по-русски он не может, но жестами показывает, что у него проблемы со здоровьем.
Должности уполномоченного по правам иностранных граждан в УФСИН нет. Надеюсь, пока. Ведь появился кандидат на нее, человек, чье имя теперь знает каждый иностранец-заключенный.
Отабек Джумабаев пришел в УФСИН по Москве в июле прошлого года. Он знает девять языков: английский, испанский, французский, немецкий, японский, арабский и тюркскую группу (узбекский, турецкий, киргизский). По одному из образований он социальный педагог и психолог. Он ездит из одного СИЗО в другое, от одного иностранца к другому, чтобы поговорить, успокоить, вывести к доктору и решить миллион разных проблем.
— Он объяснил доктору, что у меня болит, — говорит на французском афроамериканец. — Мне наконец стали давать таблетки, которые помогают!
— Отабек помог мне написать письмо домой, — добавляет другой. — Первое за два года!
Интернациональная камера №602
Мы с Отабеком заходим в камеру №602 СИЗО «Водник», где сидят только иностранцы. Благодаря ему появились такие специальные камеры в этом изоляторе (а с июня 2022 года они будут также в СИЗО №2 и СИЗО №3).
— Мы собрали здесь всех иностранцев из дальнего зарубежья, кто был в тяжелом психологическом состоянии, — говорит Джумабаев. — Никто из них не знает русского.
Заключенные по очереди рассказывают мне о своих злоключениях. Отабек синхронно переводит. Арестанты смотрят на него с благодарностью.
— Я не понимаю, в чем меня обвиняют, — рассказывает 37-летний американец армянского происхождения Андре Хачатурян. — Я летел из Америки в Армению с пересадкой в Москве. У меня есть разрешение на оружие, и я свой пистолет зарегистрировал перед посадкой на самолет, отдал его в багаж. И вдруг меня в транзитном пункте — в московском аэропорту — попросили выйти для оформления каких-то документов.
Как только я вышел из нейтральной зоны, меня задержали. Вообще как такое может быть? Это же похищение. Я не собирался вообще выходить в Москве, а оказался в вашей тюрьме.
Андре вменили статью 226.1 ч. 1 УК РФ «Контрабанда оружия». В США его признали политическим заключенным.
А вот в деле с другим американцем не все, мягко говоря, однозначно. 64-летний уроженец Техаса Барнс Девис Томас подозревается в педофилии (132-я статья КУ РФ «Насильственные действия сексуального характера»). По версии следствия, его жертвами стали сыновья 7 и 11 лет. Издевался он над ними в те периоды, когда они гостили у него (с их матерью-россиянкой мужчина в разводе). Что примечательно, в США ему было предъявлено такое же обвинение, и дело даже дошло до суда. Однако суд присяжных посчитал, что доказательств недостаточно. Его бывшая жена увезла двоих сыновей в Москву.
— Я приехал в Россию увидеть детей и был арестован, — говорит Девис.
Если говорить откровенно, ему повезло, что он попал в камеру №602. В обычной он вряд ли бы спокойно дожил до суда с учетом отношения заключенных к педофилам.
Вообще, всего в московских СИЗО содержатся на данный момент трое граждан США. Еще один находится в изоляторе №12, что в Зеленограде. Это бывший сотрудник посольства США в Москве, в последнее время работавший учителем в англо-американской школе, Марк Фогель. Его обвиняют в контрабанде наркотиков: перевозил марихуану в упаковках для линз.
Сам Марк рассказывал членам ОНК, что страдает сильными болями и вещество использовал в лечебных целях. Его супруга (в прошлом тоже работник посольства) из России уехала и вроде как даже писем не пишет. Но кто точно поддерживает всех заключенных-американцев, так это посольство США. Это, пожалуй, единственное дипведомство, представители которого ходят на все заседания судов над своими гражданами.
Вперед выходят два гражданина Китая. Один пожилой, второй совсем юный. 62-летний Дэцин попал за решетку по подозрению в неких махинациях с криптовалютой (вменили ему, однако, 158-ю часть 4 «Кража в особо крупном размере»).
21-летний студент четвертого курса РУДН (Российского университета дружбы народов) Ли Вэньхао был задержан вместе со своей девушкой на почте, когда пытался отправить в Китай медали. Он покупал их, как думал, легально и не подозревал, что может попасть под статью. Вменили ему 226.1 УК РФ («Контрабанда культурных ценностей»). Несчастный студент уже не надеется окончить свой вуз. Но вообще, это вполне реально, хоть и невероятно трудно. Мы объяснили, как можно выпутаться в такой ситуации.
42-летний гражданин Северной Македонии Филипп Димишковский подозревается в контрабанде наркотиков. По версии следствия, он с женой отправлял чуть ли не грузовик с наркотой (больше 300 кг) из Астрахани через Москву в одну из европейских стран. Арестованы, кстати, оба. Но Филипп, кажется, в этой истории не главная скрипка. Он в основном сидел дома, присматривал за детьми. А вот супруга всегда была очень активна. Ее брат — владелец большого бизнеса, в том числе сети казино.
49-летний гражданин Индии Джигнеш Патель рассказывает, что занимался бизнесом, связанным с алмазами и бриллиантами, и якобы его заказали конкуренты. Версия следствия: продавал драгоценности без сертификатов (вменяют ему статью 191 УК РФ «Незаконный оборот янтаря, нефрита или иных полудрагоценных камней, драгоценных металлов, драгоценных камней либо жемчуга»).
— Из посольства Индии никто не пришел после моего задержания, — рассказывает он. — А ведь я в Индии платил большие налоги. Но обо мне забыли, меня бросили…
Сидельцы камеры рассказывают, что хорошо друг с другом уживаются, хотя не всегда понимают друг друга. Индус не знает китайского, американцы не говорят по-испански и т.д.
Отабек провел в СИЗО №5 эксперимент с переводом писем.
— У нас есть планшет, на который закачаны программы перевода с разных языков, — говорит он. — Заключенный вбивает туда свое письмо, планшет переводит, потом это читает цензор, и мы отправляем письмо на двух языках (родном и русском) на родину иностранца. Все письма, которые отправили таким образом, были доставлены. Эксперимент признан удачным. ФСИН закупила планшеты для всех СИЗО Москвы, так что в ближайшее время иностранцы смогут писать на родину не только из «Водника».
Триста кубинцев
В прошлом году в московские СИЗО попали сразу 322 кубинца. Число невероятное: неужели сразу больше трех сотен выходцев с Острова свободы нарушили закон? И тут есть своя интрига.
Было две волны миграции, которыми кубинцев «занесло» в «тюремную гавань». Первая пришлась на сентябрь. Тогда в Россию стали массово приезжать кубинцы, простые крестьяне, жизнь которых из-за коронавируса и последующего кризиса стала еще тяжелее, чем прежде (хотя, казалось бы, куда уж тяжелее).
Поскольку въезд в Россию для граждан Кубы безвизовый и разрешается здесь находиться до трех месяцев «в туристических целях», то они потянулись в Москву в надежде что-то заработать. В Люблине появился свой кубинский городок, временные жители которого пытались как-то обустроиться. А дальше — наркотики, проституция, хулиганство и уличный грабеж…
— Большинство из них малограмотные, — говорит Отабек. — В Москве они, что называется, пустились во все тяжкие. Женщины не предохранялись во время занятий проституцией, потому заражались венерическими заболеваниями. В СИЗО есть беременные кубинки, которые не знают, кто отцы их будущих детей. А в тюрьму эти женщины попали за наркотики.
Двух беременных кубинок я встретила в начале июня в одной из камер женского СИЗО №6.
— Кушать, кушать, — просила одна из них, с огромным животом. Женщинам на последних месяцах беременности все время хочется есть, так что тюремной пищи (хоть для беременных назначено усиленное питание) не хватает. Другим присылают передачи и посылки со всякой снедью, а этим — ничего.
— Трусы, — просила еще одна беременная кубинка.
Как оказалось, они знают только эти два слова по-русски: «кушать» и «трусы». После нашего визита я обратилась к благотворителям, а те прислали кубинкам и еды, и вещей.
В общем, почти все кубинцы «первой волны» сидят или за наркотики, или за грабеж. А двое решили сделать настоящую криминальную карьеру. Один заявил, что хочет стать «вором в законе». Второй (к слову, он за решеткой принял мусульманство) рассказывает, что ему нравится жизнь с «братьями» и «по понятиям». Может, смекнули, что с такой легендой в русской тюрьме им будет легче?
Пока же в СИЗО им непросто. Был случай, когда кубинца поместили в камеру к чеченцам и выходцам из Дагестана, которые почему-то решили, что он будет платить за свою безопасность.
— Его стали гнобить, заставлять убираться за всех (а камера большая, на 20 человек), — рассказывает один из сотрудников. — Лишали еды и сна. Если бы вовремя все это не пресекли, то неизвестно, чем все закончилось бы.
В этой истории показательно, что криминал совсем обмельчал, в политической ситуации плохо разбирается. В противном случае бандиты точно бы знали, что с кубинцев взять нечего.
Один из кубинцев рассказывает мне, что у него в изоляторе обнаружили ВИЧ и сифилис. Но больше волнуется не за свое здоровье, а за беременную жену с маленьким ребенком.
— Найдите ее, помогите ей, она совсем без денег, — умоляет он.
Но где искать? По его словам, кубинка проживает где-то в Домодедове. Но ни адреса, ни телефона нет (номер был в его мобильнике, который изъял следователь).
«Вторая волна» миграции пришлась на конец ноября прошлого года. Эти кубинцы мечтали о богатой Америке, где, как им почему-то казалось, они (их трудоспособность и терпеливость) могли быть нужны.
Некая фирма обещала переправить их в США, но очень уж странным путем. Маршрут предстоял такой: Куба—Россия—Мексика—США. За оформление всех документов и сопровождение каждый должен был заплатить по 3–5 тысяч долларов. Сумма безумная для простого кубинца. Собирали ее всем семейством: отправляли одного в надежде, что он потом перевезет остальных. Кто-то продавал дом, кто-то скотину.
Так что в Москве они должны были быть несколько часов, проездом (все летели через «Шереметьево»), и получить тут новые чужие паспорта. Но фирма обманула несчастных кубинцев. Всех их ждал суд, штраф и депортация на родину. Некоторые на этой почве впали в отчаяние, пытались покончить с собой.
Сейчас из мигрантов «второй волны» остался один, он в психбольнице «Бутырки» (когда готовился материал, стало известно, что его вывезли).
— Старый мужчина, — рассказывает о нем Отабек. — Он твердил: «Мне некуда возвращаться». Свой дом он продал, больше у него ничего не осталось.
«Похудела до 33 килограммов»
Женское СИЗО №6. В одной из камер маленькая девушка, почти девочка. Это китаянка Тхи Хоай Ща. Она однокурсница того самого парня из РУДН, который перепродавал медали. Вся ее вина заключается в том, что пошла с любимым человеком на почту. Почти пять месяцев она в изоляторе, и за это время сильно похудела: весит всего 33 кг.
— А диету ей не назначают, посодействуйте в этом! — просят за нее сердобольные соседки. В камере Ща не обижают, стараются поддержать. Но она сама сторонится русских девушек, а других китаянок в СИЗО нет.
У 29-летней филиппинки с красивым именем Кристина Чай, подозреваемой в краже, серьезные проблемы со здоровьем, болит позвоночник. По-русски почти не говорит, и, если бы не Отабек, никто бы не понял, что ее тревожит.
42-летняя гражданка Эфиопии Кебеде Абебе (у нее тоже кража) просит сообщить в посольство, надеется на его помощь. Она не согласна с обвинением. Родные, по ее словам, перевели ей средства на счет СИЗО, но те почему-то не зачислены. Так что ничего купить она не может.
— Соседки делятся со мной едой, — рассказывает она. — Адвоката мне семья наняла. Он очень дорого берет — 4 тысячи долларов. Это большая сумма для нас, и я надеялась, что посольство пришлет своего адвоката.
Просит связаться с посольством Северной Македонии и Снежана Димишкова (это как раз ее супруг в «интернациональной» камере №602). Уверяет, что перенесла инфаркт, и документы об этом сотрудники посольства могли бы затребовать на ее родине. Снежана неплохо говорит по-русски, объясняет, что учила его в школе.
И снова просьба позвать посла. На этот раз от гражданки Нигерии, 24-летней Идубор Фаитх. Девушка обвиняется в грабеже.
— Забрали 60 тысяч рублей, — рассказывает она. — Так получилось… Мама в Нигерии, она волнуется сильно. Не могу с ней связаться. Можно мне книги на английском языке? Тут меня никто не понимает, хотя бы читать буду…
Книги на иностранных языках — это то, чего не хватает любому московскому СИЗО. А еще просят иностранки, чтобы хоть один канал телевизора в камере показывал новости на английском. Ну и буквально умоляют они о введении ставки дерматолога в каждом изоляторе. Последняя просьба только на первый взгляд кажется странной. Но у многих иностранцев проблемы с кожей из-за несвойственного им климата и питания. Некоторые расчесывают свои руки и ноги до крови. И, в отличие от российских заключенных, иностранцы не могут рассчитывать на то, что кто-то на воле купит и передаст им лекарства.
Будем откровенны: сидеть иностранцам за решеткой как минимум до приговора суда. И это время для них не должно быть пыткой. Если мы хотим, чтобы к нашим гражданам в тюрьмах других государств относились по-человечески, то нужно начинать с себя…
