В день, когда я приехала на Белгородчину писать о временно отселенных российских деревнях, погибла женщина из села Журавлёвка.
Там тоже был обстрел. Всего повреждено 13 домовладений. Ситуация не позволяет немедленно начать восстановительные работы.
Хотя в целом положение в регионе спокойное, говорят власти, но из трех населенных пунктов народ все же пришлось вывезти. Это Журавлёвка и Нехотеевка Белгородского района, Середа Шебекинского округа.
В своем ТГ-канале губернатор Вячеслав Гладков обратился к жителям c тем, что посещать родные села «ни в коем случае нельзя».
«Ранение получила женщина, несколько часов не могли ее вывезти, так как она действительно находилась в тяжелом состоянии. Врачи, конечно, у нас замечательные, сделали все необходимое для того, чтобы была возможна транспортировка. В реанимации сейчас делается все, чтобы спасти ее жизнь. Поэтому, дорогие друзья, главное — берегите себя».
Однако спасти пострадавшую не удалось. От полученных ран женщина скончалась.
На следующий день, 27 мая, произошел обстрел села Нехотеевка. Повреждены восемь домов, газопровод и линия электропередачи. Еще у одного мужчины осколочное ранение голени.
А за две недели до этого в результате обстрела села Солохи погиб 19-летний подросток.
«Автобусы ходили до последнего»
Белые меловые горы вокруг. Зажиточные, крепкие живописные села — они кажутся такими спокойными, мирными. Они и были такими совсем недавно.
5 мая жители Середы покинули свои дома. Их перевезли в санаторий неподалеку. Там хорошо — калорийное питание, игровая комната, анимация, организована культурная программа, артисты из филармонии приезжают, работает библиотека. «В основном сейчас просят стихи военных лет, Симонова, Асадова, Юлию Друнину», — рассказывают сотрудники.
«Дали комнаты, есть телевизор, стиральная машина, в общем, бытовых проблем никаких», — говорят сами эвакуированные.
Понятно, что люди растеряны и больше всего на свете мечтают вернуться домой.
Деревенские привыкли жить землей, своим трудом, а тут ни картошка не посажена, ни прочие помидоры-огурцы. Пропала весна, на пороге лето. Для них это все очень тяжело, конечно. Некоторые даже посадили на подоконниках зелень, чтобы хоть как-то компенсировать.
Нынешние жильцы санатория (можно ли их назвать отдыхающими?), как только мы приехали, высыпали на улицу. Нас сразу предупредили, что люди в стрессе, возможно, беседовать захотят не все. Заставлять и расспрашивать насильно не надо. Но, наоборот, говорили охотно, видно было, что соскучились по общению, хотят поведать о пережитом.
В санатории вместе с родителями проживают почти 50 детей, а всего здесь нашли временный приют 154 из 315 жителей. Хотя в самом селе никого не осталось, некоторые временно переехали к родным. «Огороды постоянно снятся», — вздыхают местные.
Владимир — россиянин, а его родная сестра Ирина — она стоит рядом — украинка по паспорту, она как раз из Харькова. Он тоже был когда-то украинцем, но давно купил дом в России, а сестра приезжала в гости. Хотя у нее здесь уже четверть века как свой участок земли. Можно сказать, дача. Кстати, она такая не одна, другие украинцы здесь тоже картошку сажали. До Харькова всего час езды.
Крайний раз Ирина приехала погостить 21 февраля. 24-го рано утром планировала вернуться.
Билет до Харькова стоил, как рассказывают, около 100 гривен, но принимали к оплате и рубли. Автобусы ходили до последнего, как говорится, ничего не предвещало. «У нас и дорога общая была, со стороны России так очень хорошая, с той стороны тоже достраивали, не хватило одного-единственного года, чтобы до конца довести», — рассказывает Владимир.
«В Харькове у меня квартира, и что там сейчас, вообще не представляю, даже думать об этом боюсь, — повторяет Ирина. — Остались четверо детей и четверо внуков. Созваниваемся иногда, но очень за них страшно, они там, а я здесь, и поделать ничего нельзя».
Эвакуировали их из села партиями. «На меня каску надели, срочно собирайтесь, говорят», — вздыхает Ирина. Удалось взять с собой только самое необходимое, документы. 15-го числа был самый сильный обстрел.
«Трудно передать словами страх, который появился внутри, когда все началось, — признается еще одна жительница, Людмила. — Все на нервах. Самое главное — жизнь детей, их стремишься спасти любой ценой.
Мы ж сперва вообще не поняли: что это? Кто это? У нас Интернет где-то за неделю отключили, сказали, поломка на линии, работы ведутся, так что мы даже новости посмотреть не смогли, а наутро 24 февраля как начало бабахать со всех сторон».
Целый день просидели в погребе. «Ну, а шо погреб? Он же неглубокий. Там банки с консервацией хранились. Дочь сообразила, что надо встать в проеме, так безопаснее. Все гадали: кто там наверху, кто стреляет? Кто едет? Куда? Потом поняли, конечно, что это наши, обрадовались».
«Все свое, ничего импортного»
80% жителей Середы — турки-месхетинцы. Семьи в основном многодетные, работящие, все друг другу родня. Когда-то, тридцать лет назад, они бежали первый раз — из родного Узбекистана, где тогда шла война. Белгородчина стала им новым домом, кошмары позабылись, родились дети, которые уже не помнят покинутую родину и говорят по-русски без акцента.
«Мальчишкой меня сюда привезли в шесть лет. Мы все тогда жили на одной улице, так вместе и эвакуировались. 33 года прошло, у меня уже сыну семнадцать, но с тех пор я в Узбекистане так и не был», — вздыхает рыжеволосый крупный мужчина, никогда бы не признала в нем турка.
«Те, кто помнит Узбекистан, говорят, что сейчас страшнее, особенно за детей», — рассказывает мне 30-летняя Фарида, качая детскую коляску. У нее четверо.
«Двенадцать, десять, восемь и совсем кроха, — кивает она на черноглазую младшую. — Все девочки. Номер в санатории нам дали большой, пятиместный. Но после своего дома иногда не знаешь, чем себя занять. Дома хозяйство, иногда минуты не присядешь. Мы со свекровью живем.
А тут столько свободного времени, не знаешь, куда и деться… Особенно переживают люди в возрасте, никто же не понимает, как сейчас дома, куда прилетели снаряды. Знаем, что у соседей дом полностью разрушен, прямое попадание было, но вроде бы он такой один».
Сохнут на ветру пеленки и платьица. Младшее поколение вольготно носится по территории. Хоть кому-то весело, можно сказать, внеплановые каникулы.
До этого школьники сидели на дистанте из-за коронавируса, потом на дистанте из-за эвакуации. Власти постарались сделать все, чтобы дети не потеряли учебный год. Выпускников в санатории нет, в основном дошколята и младшеклассники.
Я разговорилась со студенткой Кристиной, внучкой Людмилы, той, что рассказала мне, как они сидели в погребе. Кристина разрешила себя сфотографировать только со спины. Как смотрит в окно, в сторону, где родное село. Получилось печально.
«На учебу не езжу. Пообещали, что переведут на следующий курс без экзаменов», — чувствуется, что это обстоятельство девушку мало радует. Глаза на мокром месте.
Нас приглашают пообедать вместе с эвакуированными.
Суп с рисом, капустный салат, пюре с курицей, компот. «Все свое. Ничего импортного. Какой у нас здесь климат, какая земля! А вы знаете, что Белгородчина всю Россию кормит?!» — с гордостью говорят мне. Теперь знаю.
«У собак слезы в глазах стоят»
Как же так вышло, что люди все равно оказываются в опустевших селах, подвергающихся обстрелам со стороны ВСУ?
Тут все очень просто на самом деле, по-человечески понятно — дома у многих остались мелкая живность, утки, куры. Кошки и собаки, которых забрать не удалось. Животных надо кормить. Да, говорят, что о них заботятся, но деревенские хотят проверить все сами.
«Собаки, знаете, как боятся обстрелов! Уезжаешь, а у них слезы в глазах стоят. И у нас самих сердце разрывается», — признаются сельчане.
«Пооставляли курятники открытыми, чтобы утки могли выгуливаться, зерна два ведра засыпали им, воды вдоволь, — рассказывает житель Середы Сергей. — Раньше можно было хотя бы проведывать, но сейчас уже совсем не пускают».
Свою собаку Сергею все же удалось передать родственнику. «Мне не сразу его вывезти удалось. Когда приезжал, спрашивал: «Бима, расскажи, как тебе тут?» А он в ответ жалобно: гав-гав, стреляют, значит».
Дочка и внук у Сергея тоже живут в Харькове. Выезжали на месяц в Ужгород, но вскоре вернулись. Как будет дальше, Сергей не знает.
Старенький Филя, любимый пес Леонида, не может оправиться еще с 24 февраля. «Потом немного привык, только от сильных взрывов шарахался. Вывезли мы его без проблем на переднем сиденье. Жена сидит сзади, а он спереди».
Глава городского округа Владимир Жданов говорит, что собак они в Середе кормят, ездят-то в село постоянно, но люди все равно переживают.
После того, как 15 мая ранили Сулеймана Исфандиева, жители больше не рискуют. Осколок снаряда попал ему в ногу в тот момент, когда мужчина выходил из автомобиля. Слава богу, это единственный раненый из Середы. Пока передвигается на костылях, но говорит, что чувствует себя лучше.
«Поехал тоже покормить животину — хозяйство большое. Вижу, летит что-то — взорвалось рядом, осколками меня посекло. До этого в аварию попал, правда, там другая нога была», — вспоминает парень.
С крупным рогатым скотом пришлось сложнее. Коз и овец раздали знакомым. Стельных коров кого продали, кого тоже отдали на временное хранение, больше всего не повезло бычкам — их отправили на мясо «живым весом».
Коровы первое время не могли доиться, у них пропал аппетит. Их эвакуировали на соседнюю ферму, хозяин согласился принять. Обещают в ближайшее время сделать выгул, чтобы паслись, а не сидели взаперти.
«Спасибо, что дали крышу над головой, обеспечили кормами. Мое поголовье было сорок голов, осталось двадцать. За четыре рейса всех вывезли на специальных скотовозах. Молоко пока не продаем, вообще вся работа встала», — рассказывает 30-летний фермер Руслан Бекиров.
Он занимается фермерством с 2019 года. Недавно получил губернаторский грант в три миллиона. Только начал разворачиваться, купил новую технику — и вот такая беда. «Конкурентов было мало, так как молочное направление сложное. Будут решать, конечно, как теперь быть с грантом, потому что заработка никакого пока нет, кредиты есть и детей четверо».
«Вопрос с фермером Бекировым сейчас решается и, думаю, будет решен в положительную сторону, — прокомментировал глава городского округа Владимир Жданов. Вообще он не унывает, смотрит на жизнь оптимистично и даже старается шутить.
«Начинаю свой рабочий день с посещения Середы и санатория и заканчиваю его там же. Общаюсь с жителями, информирую о происходящей ситуации, — отмечает глава горокруга Владимир Жданов. — По моему мнению, условия в санатории неплохие. Но люди, конечно, привыкли жить самой обычной жизнью, и для них такие перемены пугающие»…
Если бы я приехала в Шебекинский район делать репортаж в прежние времена, мне обязательно рассказали бы, как тут хорошо живут. Работает завод, где производят добавки для кормов животных, а зарплата иной раз до 60 тысяч. «Прямо как у нас в Москве», — замечаю я.
«Это у вас как у нас», — отвечают мне.
Еще запомнился плакат на входе в столовую санатория: «Нет ненависти и вражде». Очень верные слова в наше непростое время, я считаю.
Чувствуется, конечно, тревога перед завтрашним днем. Что спецоперация затронет российские территории, не только Белгородскую, но и Брянскую, и Курскую области, никто не ожидал. Надеются, что все скоро образуется. Люди вернутся. Заберут свой скот. Но пока надо как-то жить и держаться...
