Скандал с пытками в СИЗО Иркутской области (по данным правозащитников, около 200 осужденных подверглись насилию) подошел к одной из важных фаз. Долгое время в уголовном деле не было ни одного обвиняемого по 132 УК РФ «насильственные действия сексуального характера» сотрудника. И вот, наконец, арестованы двое — начальник отдела режима и надзора СИЗО № 6 Луковский и его заместитель Бароян. Произошло это благодаря одной из жертв, Денису Покусаеву. Он недавно освободился, пришел в редакцию «МК».
Его рассказ вместе с показаниями других потерпевших поможет нам пролить свет на иркутскую аномалию.
«Тюремщик щелкал семечки»
В апреле 2020 года в Ангарской колонии № 15 произошел бунт. Осужденные сожгли промышленную зону, испортили имущество. Когда в бунтующую колонию приехал новый начальник УФСИН по Иркутской области Леонид Сагалаков, кто-то из осужденных бросил в него камень.
«Бунтарей» (беру в кавычки, потому что речь не только о зачинщиках массовых беспорядков, но и обо всех, кто попал под «горячую руку») вывезли в СИЗО № 6 города Ангарска и СИЗО № 1 Иркутска. Следствию по делу о массовых беспорядках, судя по всему, нужны были весьма определенные показания этих людей.
Вообще эта история началась не с бунта, а как раз с назначения руководителем УФСИН по Иркутской области Леонида Сагалакова. Некие силы, скажем так, этому не порадовались, и они же могли срежиссировать бунт в ИК 15, чтобы скрыть коррупционные преступления. А заключенные стали расходным материалом. Так сказать, пыль под офицерскими сапогами...
Вывезенных из ангарской колонии в два СИЗО мучали в массовом порядке. Но видеозаписей экзекуций (как в случае с Саратовской ОТБ -1) не было, а словам жертв просто никто не мог поверить. Точнее так — в это невозможно было поверить, иначе пришлось бы признавать, что в СИЗО работают маньяки.
Пытки отличались тем, что состояли в основном из насильственных сексуальных действий. Словно бы заказчики понимали: одной лишь физической болью мало чего можно добиться, нужно что-то более унизительное и патологическое.
Один из потерпевших рассказывал, к примеру, что его заставляли ходить в женском парике и в платье и засовывать в себя разные предметы... Другой говорил, как при насилии использовали не только палки, но и вениками. Третий, - как его били по гениталиям током.
Самое чудовищное случилось с 25-летним сиротой (угодил за решетку за кражу лошади): во время пыток в СИЗО № 1 использовали включенный кипятильник, который взорвался внутри его тела.
Первое уголовное дело по факту пыток было возбуждено 1 февраля 2021 года. А потом было еще 17 (!) дел, которые в итоге объединили в одно. Число потерпевших приблизилось к трем десяткам. И это не конечная цифра. По мнению правозащитников, которые с самого начала занимались расследованием этой жуткой истории, потерпевших около 200.
Проблема в том, что больше половины из них еще за решеткой, причем, в тех же местах, где их пытали и насиловали. Было бы наивно полагать, что они решаться дать показания в то время, как никаких гарантий их безопасности нет. Нашу давнюю просьбу — вывозить всех потерпевших заключенных в другие регионы - законодатель пока не закрепил в соответствующих нормативных актах.
И тем не менее после того, как на основе показаний Покусаева были арестованы двое сотрудников - начальник дневной смены отдела режима и надзора Луковский и его заместитель Бароян - стали появляться те, кто готов говорить. 24 марта 2022 года дал показания Сергей Зырянов, который все еще в СИЗО № 6.
Зырянова обвинили в том, что это он якобы бросил камень в генерала Сагалакова. Страшная ирония в том, что не меньше 10 человек признались, что бросили этот камень. Прямо камнепад какой-то! Можно себе представить, как были получены показания.
Впрочем, вот рассказ Зырянова: «11 апреля 2020 года нас завели в каптерку. Полу ползком, голова в пол, страшно было смотреть по сторонам. Разработчики материли нас, заставляли писать про ИК № 15. Принесли кабель. Я понял, что нас будут пытать током. Кидали его на спины. От этих ударов (током) трясло.
Потом С. дал бумажку с фамилиями, с кем надо поработать. Там было написано, что я кинул камень в генерала. Я говорил, что это не я. С. и Ц. сделали веревки из простыней. В позе лодочки зафиксировали руки с ногами. Били кабелем и палками по пяткам. Бил С., а Б. все это время стоял рядом, пинал меня, ногой поворачивал голову, чтобы проверить - в сознании ли я. Все это время он щелкал семечки и плевал на меня шелуху.
Потом С. намотал мне кабель на шею и начал орать, что это я осознанно кинул камень в генерала. Я уже задыхался и согласился: «Давай напишу». Меня проложили бить С. и Ц., а Б. так и стоял у окна и иногда пинал меня, лежачего и связанного. И продолжал щелкать и плевать в меня семечки».
В этом заявление есть эпизоды, которые мы по этическим соображениям не стали публиковать.
«А что я сделаю, у меня приказ»
За последние годы я не раз беседовала с жертвами пыток. У людей, которые прошли через них, есть одна особенность: во время воспоминаний они как будто «зависают», при этом взгляд становится стеклянным. Эта особенность свойственная всем, вне зависимости от возраста, социального статуса и образования. В процессе разговора Денис Покусаев вел себя именно так.
- Вы отбывали наказание в той самой ангарской ИК-15, ставшей известной на всю страну из-за беспорядков?
- Да, я был осужден в 2019-ом году за мошенничество, и в декабре попал в колонию в Ангарске.
- Что она из себя представляла до бунта?
- Да обычная колония, не пыточная. Я добросовестно работал на промке - то в вагоностроительном цеху, то на свиноферме. Выплачивал иск. Родственники приезжали на свидания.
Месяца за три до бунта нам сообщили, что скоро придет новый начальник управления ФСИН Сагалаков, и все поменяется. Типа будьте готовы ко всему. «Кому остался большой срок, крепитесь и терпите». Так было сказано. Накануне приезда Сагалакова начальник колонии Верещак нам, работникам промки, говорил, что с Сагалаковым ни в коем случае не надо разговорить. Ну а потом случился бунт.
- Кому он был нужен?
- Мое личное мнение: тем, кто хотел скрыть нарушения, которые были в колонии. Я смотрел потом перечень оборудования и вещей, которые якобы сгорели. Многого из того, что в списке, в действительности вообще не было в колонии.
Я боюсь даже сейчас вам наговорить лишнего. У меня семья, так что есть повод опасаться.
Из досье «МК»: Бывший начальник колонии № 15 Андрей Верещак сейчас в СИЗО №1 Иркутска. Он проходит обвиняемым по двум уголовным делам – о превышении должностных полномочий и о взятке в размере 1 миллион рублей. Интересно, что в том же СИЗО, где он находится в ожидании суда, оперативником работает его сын. Верещак-старший сидит, а Верещак-младший – охраняет.
- Как развивались события перед погромом?
- Все началось с “погрома под крышей” – с помещения, где сидят злостные нарушители. Нас, работяг, это никак не касалось. Вроде все утихомирилось.
На следующий день мы как обычно вышли на работу. Отработали. Вечером все строимся на плацу. Оказалось, что большинство осужденных стояли там почти весь день. Приехало начальство. Сагалаков и его заместители и вроде как кто-то из следственного комитета. Идут переговоры.
И вдруг появились несколько сотен сотрудников спецназа в щитах и шлемах, с дубинками. И потом мы видим, что горит коттедж из кедра. Он был идеально собран, его должны были разобрать и увезти домой к начальнику колонии. И вот этот коттедж полыхнул. Рядом лежали штабеля леса - березы, осины. Огонь перебросился на них. Потом ПТУ начало гореть, скотоферма, где был большой коровник, и амбар с сеном.
Мы побежали тушить. Спасли все, что можно было спасти своими силами. Возвращается и видим, как нам навстречу на промзону толпа осужденных идет. У кого-то были видны порезы - шея, живот, руки... Огонь тем временем распространяется. Все в дыму, все горит. Кошмар. Ну а потом нас всех без разбора спецназ стал избивать дубинками, повалил на землю, раздел догола. Мне сломали руку...
Всех в автозак. Помню, рядом с машиной стояла женщина из спецотдела. Ты должен был подбежать к ней в совершенно обнаженном виде, назвать свою фамилию и забежать в автозак. Невозможно было задавать какие-нибудь вопросы — куда везут, зачем? Страшно. И нас вывезли из колонии в СИЗО-6 и СИЗО-1.
- Вы попали в СИЗО №6?
- Да, нас там было 300 человек. Под ангарских выделили специальный пост, где начальником был Луковский. Отношение с самого начала было ужасным — постоянные избиения, унижения. Нам говорили: «А что вы хотите? Вы же из ангарской колонии, где был бунт!». Виноват ты в этом бунте или нет, неважно: относились ко всем одинаково. Доходило даже до того, что нам не давали бриться по месяцу, пока борода не отрастет, а потом на всю камеру (шесть человек) выдавали один станок и говорили: «У вас полторы минуты». Мы спешили, резались. Кто не успевал побриться, того избивали так, что...
- Вы признаны потерпевшим официально по делу о пытках?
- Да. В уголовном деле несколько эпизодов. Больно вспоминать те события и всех, кто принимал в них участие.
Луковский был начальником корпуса, в котором без его ведома ничего не делалось. Когда утром он заходил на просчет, играла песня «Василиса». Это потому, что его звали Василий Василич. Выводили на прогулку под лозунг, который он придумал лично. Я его никогда не забуду. «Мы долго режим нарушали, себя непристойно вели, теперь ПВР уважаем, порядок в душе навели, мы верим в благую идею, идем к искуплению вины, для жизни найти панацею поможет начальник тюрьмы». И три раза кричали «Ура».
Утром, при проверке, мы должны были выкрикнуть доклад во все горло. И если что-то не так, нас избивали киянкой (это такой деревянный молоток). По разным частям тела — голова, руки, ноги.
Камеры регулярно обходил медик, который видел наши телесные повреждения. Но он ничего не фиксировал. А начальник санчасти видел даже, как бьют молотком, и улыбался при этом. Потом я его встретил в колонии-поселения, куда меня перевели, спросил: «Вам не стыдно мне в глаза смотреть?».
- И что он ответил?
- «А что я сделаю, у меня приказ».
- Вашу руку, судя по ее нынешнему состоянию, не пытались лечить?
- Нет, гипсовать не стали. Кости срослись неправильно. Мне не давали обезболивающих. У меня и нога была сломана, и ребра. Я сильно пострадал. Разработчики били на каждой прогулке так, что у меня из уха кровь шла (повредили барабанную перепонку). До сих пор плохо слышу... Я просил врачей посмотреть, а они говорили: «Будет письменное распоряжение генерала Сагалакова о том, что вам можно оказывать медпомощь, тогда окажем». Мы понимали, что это незаконно, но куда жаловаться?
- Насилие происходило в отдельном помещении?
- Да, там были разработчики. Двое или трое. Я так понял, что было некое распоряжение - сколько человек и когда пытать. Что ты дал показания, что ты не дал их - все равно какое-то количество людей они должны были вывести и мучить. Один из начальников лично присутствовал при всем и говорил: «Сильнее!», когда использовали швабры, деревянные палки. Помню сцену, как при мне происходит надругательство над человеком, а он наблюдает и кушает банан. Помню его слова: «Это будет с каждым, если сейчас неправду скажете». Над кем-то совершают надругательство, а на кого-то сам вид насилия оказывает психологическое давление. Мы присутствуем в этот момент, мы и видим, и слышим.
- Были какие-то изощренные пытки?
- Да, они подбирали под каждого... Говорили, что, мол, это распоряжение генерала Сагалакова.
- Выглядит так, будто они специально называли эту фамилию.
- Ну, я не знаю, зачем они это делали.
Из досье «МК»: 11 марта 2022 года Кировский районный суд города Иркутска избрал меру пресечения зам начальнику отдела режима и надзора СИЗО № 6 Дмитрию Барояну. Он обвиняется в совершении преступления по части 3 статьи 286 УК РФ («превышение должностных полномочий») и части 2 статьи 132 («насильственные действия сексуального характера группой лиц по предварительному сговору»). В постановлении суду приводится фамилии трех потерпевших, в их числе Покусаев.
- Как долго пытки продолжались?
- На протяжении семи месяцев практически каждый день.
-Начальник СИЗО-6 Арслан Мажидов не знал, что происходило в то время в его СИЗО?
- Он делал обход по понедельникам, лично заходил в камеры. Мы действительно при нем молчали и ни на что не жаловались. Нас заранее предупреждали, что если кто-то хоть одно слово скажет, то всех... И, понимая, что пострадаешь не только ты, а все в камере, конечно, будешь молчать. Но неужели вы думаете, что он ничего не знал и ни о чем не догадывался?
Сейчас Мажидов - начальник ангарской ИК-15.
- Члены ОНК приходили к вам?
- Пришли спустя полгода. Выводили нас к ним из камеры по одному. Всего 15 человек вышло к ОНК в комнату, где свидания короткие проводятся за стеклом. Пока нас вели туда, сотрудники говорили: «Будете жаловаться — накажем. Вы останетесь здесь, они уедут».
- Вы решились рассказать об этом только когда освободились?
- Первые показания дал еще в колонии-поселения, куда меня перевели. А основные - да, уже на свободе. Я все рассказал сотруднику Следственного комитета, после чего Луковского и Барояна арестовали. На очных ставках они вели себя уверенно. Категорически все отрицали. Сказали, что я один из 300 человек, и как, мол, они меня могут запомнить. Эти сотрудники в СИЗО мне дали прозвище Покусак (по фамилии и за то, что часто возмущался). А говорят сейчас на допросах и очных ставках, что меня не помнят. Как же так? Я припомнил им свои слова: «Закон встанет на мою сторону, мы поменяемся с вами местами». Я почему-то в те адские дни был уверен, что их накажут.
- Разработчики, которые издевались над вами, тоже арестованы?
- Они как находились под стражей, так и находятся. А так-то они да, фигуранты уголовного дела о пытках.
- Насколько сильно вы изменились после произошедшего? У вас взгляд такой…
- Тяжело избавиться от воспоминаний. В колонии-поселении № 2 со мной работали психологи. Они молодцы, очень помогли. На свободе я продолжаю реабилитацию сам. Порой выйду в лес и там прокричусь... Но все равно мне часто снится этот ужас, весь путь с самого начала...
- Вы сейчас работаете?
- Да, мастером строительных работ.
Вы знаете, я готов идти до конца. Виновные должны понести наказание, чтобы не прошло им это с рук, иначе они дальше будут это продолжать. Надо хоть раз кому-то попробовать остановить.
Комментарии общественного защитника Петра Курьянова:
- В январе 2022 года к Покусаеву в квартиру пытались ворваться люди в форме. Причин не объясняли. После этого случая Покусаев попросил госзащиту. Формального его ходатайство удовлетворили, но фактически пока нет.
Другие потерпевшие боятся
- Иркутское дело особое именно из-за массовых изнасилований, - говорит исполнительный директор движения «За права человека» (признавалось в РФ иноагентом - «МК») Лев Пономарев (признан СМИ-иностранным агентом). - Когда десятки людей с увлечением насилуют других, это, простите, фашизм. И если его не выкорчевывать, то ничего хорошего нас не ждет.
Официальное расследование иркутских пыток началось благодаря Уполномоченному по правам человека РФ Татьяне Москальковой (она лично опросила потерпевшего Юрченко). Оно идет очень медленно, с большими трудностями, но идет. Центральный аппарат СК его не забрал, как это сделал с делом о саратовских пытках. Потому получается совершенно нелепая история: дело об изнасилованиях осужденных расследуют те самые иркутские следователи, которые не могли обо всем них не знать (они даже дружили с тюремщиками, во время следственных действий здороваются с ними за руку). Это конфликт интересов. Об этом Москалькова говорила на совещании в Совете Федерации. Но так и не удалось добиться того, чтобы глава СК Бастрыкин взял под дело свой контроль. В том числе поэтому за два года следствия, увы, только два сотрудника – Луковский и Бароян - взяты под стражу.
Вообще, когда одновременно проводятся официальное и общественное расследования, шансы на справедливость возрастают. Но почему изначально ни ФСИН, ни следствие не интересовалось пытками? Почему правозащитникам приходилось все делать самим – собирать доказательства, опрашивать потерпевших?
- Одно время я общался с руководством ФСИН, предлагал вместе расследовать пытки, - говорит Пономарев. – Один из руководителей просил, чтобы сообщал все только ему. Он не доверял даже тем людям, которые сидят вместе с ним в Москве. А уж что делается в регионах…Здесь, конечно, и коррупционная часть есть.
Уже после всех событий президент подписал указ о присвоении Сагалакову звание генерала. Ксения Собчак задала главе государства вопрос на пресс-конференции. Его суть - почему после публикации видеоархива по пыткам в Саратовской туберкулёзной тюремной больнице сразу был снят начальник УФСИН по Саратовской области, а после истории с пытками в Иркутской области начальника местного УФСИН повысили?
Вообще можно было бы считать, что Сагалаков в этой истории жертва: ему и камнем голову пробили, и его именем пытали...
- Но почему тогда он мешает расследованию? – задается вопросом Пономарев. – До сих пор многие жертвы сидят в одном СИЗО с «разработчиками», которые их насиловали. И те оказывают на них воздействие, запугивают. УФСИН никаких мер не предпринимает. Вообще УФСИН тормозит расследование. И этот факт не вызывает никакой симпатии к Сагалакову.
Один примечательный пример: первый потерпевший в деле об иркутских пытках Евгений Юрченко снова в СИЗО. Он рассказал все Москальковой и дал официальные показания, после чего вернулся из Москвы в родную Иркутскую область. А дальше произошло вот что: его задержали по подозрению в переброске наркотических средств на территорию колонии. Материалы следствию передали оперативники Иркутского УФСИН. Правозащитники уверены: это они устроили провокацию, чтобы отомстить Юрченко. Теперь Покусаев и другие потерпевшие боятся, что с ними произойдёт то же самое…
