— Почти все беженцы из Ирака разъехались. Последних вывезли из временного лагеря 22 марта. Отправили домой, — рассказывает Худо Бакоян. — В Беларуси почти никого не осталось. Какие-то люди еще бродят по Гродно, но их мало. Вроде в лесах кто-то сидит, но их тоже немного.
— Сейчас тепло, могут пересидеть и снова попробовать пробраться в Европу
— Теоретически могут. Кстати, некоторым беженцам все-таки удалось добраться в Германии. Я знаю 23-летнего парня, который по лесам бежал в Польшу, но его оттуда вернули. Потом он предпринял еще попытки. В итоге, доехал до Германии. Вместе с ним была младшая сестра, она сейчас в Голландии. Интересно, когда он находился в Беларуси, его обследовали наши медики. Поставили ему диагноз — онкология. Сказали, все очень плачевно. Но немецкие врачи диагноз не подтвердили.
Еще две семьи мигрантов забрали итальянцы. В одной семье был ребенок без ног. Во второй — ребенок с пороком сердца.
— В Белоруссии кто-то из беженцев остался?
— В Минске осталась женщина, у которой трое детей. Двое из них — инвалиды. Правозащитная организация из Италии вышла на них, сняли им квартиру, занимаются вопросом визы.
Мы помогаем еще одной курдской семье, в которой две недели назад родился ребенок. Арендовали им дешевое жилье в Гродно. Они не хотят возвращаться в Ирак.
— Мигранты с Ближнего Востока могут получить статус беженца в Белоруссии?
— Могут. Неделю назад я помог гражданке Сирии с 12-летним ребёнком устроиться в лагерь беженцев в Витебской области. Жилье ей предоставили бесплатно, остальное за свой счет. Её заявление о предоставлении статуса беженца находится на стадии рассмотрения. Эта история может растянуться до полугода.
Известно еще об одной женщине, у которой больные ноги. Ей опасно возвращаться в Ирак. Она пока осталась в Беларуси.
— Я думала, больше людей захотят остаться.
— Поначалу ко мне обращались езиды, которые хотели остаться. Но потом передумали.
— Те, кто вернулся на родину в Ирак, как они сейчас?
— Не про всех нам известно. Среди тех, кто возвращался, были такие, кто переживал, плакал перед отъездом. Многим некуда было возвращаться, да и опасно. Особенно езидам пришлось не просто. Их угнетают на родине, они давно страдают от геноцида. Когда начались события на Украине, многие из мигрантов пытались под шумок попасть туда. Я их останавливал: вы с ума сошли, там стреляют. Представляете, насколько они не хотели возвращаться домой, что готовы были поехать в горячую точку. Получается, что они от одной опасности бежали к другой. Прорваться на Украину у них не получилось. Граница Белоруссии хорошо охраняется.
Желание езидов бежать хоть куда можно понять. Они больше семи лет жили в палаточных лагерях в нечеловеческих условиях. К ним относились, как с скоту. На родине их не считают людьми. Курды на этнической почве ущемляют езидов. Даже в суде езиды не могут свидетельствовать, их показания не слушают, потому что они считаются неправоверными. Мой знакомый однажды повез на лечение двух своих детей-инвалидов. Дорожная полиция его тормознула. Заявили: если считаешь себя езидом, отправляйся обратно, пропустим, если признаешь себя этническим курдом.
— Среди граждан Ирака есть желающие еще раз попробовать бежать в Европу через белорусско-польскую границу?
— Нет. За это время люди поняли, что шансов попасть в Европу таким путем у них нет.
— Да и теперь Европе не до них.
— Я разговаривал с людьми, которые добрались до Германии. Там к ним более лояльно относятся, чем в Польше. Но после украинских событий, беженцы из Ближнего Востока отошли на второй план. Все делается для украинцев. Даже если наши люди болеют, то к ним нет такого внимания, как к украинцам. Для последних делается абсолютно все. Тогда как граждан Ирака задвигают на второй план.
