— Когда узнал, что окольными путями к КПП села Весело-Вознесенка стали пробираться мирные жители из Мариуполя, сразу поехал на погранпереход, чтобы разведать ситуацию, узнать, что требуется., — говорит волонтер, руководитель таганрогского отделения «За правду» Олег Подгорный, который еще в 2014-м помогал беженцам с Донбасса. — Одна из местных жительниц поделилась, что отдала вырвавшимся из-под огня людям все, что брала с собой на работу из съестного для перекуса. Потому что у них от голода уже закатывались глаза.
Кинул клич среди ребят-волонтеров, сказал, что нужна помощь. И мы организовали дежурства на пункте пропуска, чтобы поддержать беженцев, передать им бутерброды с чаем.
Люди, вырвавшиеся из Мариуполя, были обессилены, многие — контуженные, черные от сажи и копоти.
— Им пришлось сидеть в сырых подвалах, жечь свечи, не было ни воды, ни света, ни газа, ни тепла. Люди рассказывали, что выпили всю воду из туалетных бачков, из систем отопления, а ведь она там со всякими добавками…
Многие были простывшие, с насморком, циститом, с расстройством желудка. Были те, кто практически ничего не ел три недели. Говорили, что за счастье было поймать голубя… Мы предлагали им гречневую кашу с тушенкой, но не у всех организм ее принимал. Отпаивали их чаем.
Беженцы рассказали волонтерам, что вырваться из взятого в заложники украинскими националистами города, было невозможно.
— «Азовцы» (экстремистская организация, запрещенная в России) не давали местным жителям выйти из домов, говорили им, что все площадки перед домами заминированы, — рассказывает волонтер Павел Соломахин, который работает инженером-электронщиком. — Некоторых просто расстреливали. Люди были измотаны, рассказывали, что кое-как им удавалось готовить пищу на кострах. Но не всегда удавалось из-за обстрелов выйти во двор.
Олег Подгорный говорит, что один из местных жителей показал ему видео своего двора. В их многоэтажке были выбиты все стекла. Все средние этажи — в пробоинах от снарядов.
— В их квартирах оборудовали себе гнезда украинские снайперы. Там же были огневые точки украинских войск. Шла интенсивная стрельба.
Местный житель описал, как прямо к ним во двор заехала машина ВСУшников, на которой стоял миномет. Те, кто посмелее, вышли, попросили их не стрелять, сменить позицию. Сказали, что в подвале сидят 200 человек, в том числе и дети. В результате на них направили оружие и загнали обратно в подвал…
Жители Мариуполя объясняли волонтерам, что группы националистов возникали порой как из-под земли.
— Рассказывали: только пройдут российские военные, зачистят территорию — как внезапно, пытаясь прорваться, вылезают откуда-то «азовцы». У местных жителей сложилось впечатление, что они передвигались по подземным коммуникациям.
По рассказам местных жителей, левобережье Мариуполя националисты превратили в неприступную крепость. Район, расположенный на левом берегу реки Кальмиус, отделенный от города промзоной комбината «Азовсталь», буквально изрыт окопами. Там были возведены серьезные укрепления.
Тех, кого встречали волонтеры на КПП, как раз были с левобережья.
— Люди рассказывали, что тех первых местных жителей, кто пытался выбраться из города, националисты расстреливали. Несколько машин подорвались на минах. В одной из них погибли все пассажиры, в живых осталась только собака. Она долгое время сидела рядом с раскуроченной машиной и никого не подпускала к погибшим.
Потом жителей левобережья стали вывозить на БТР российские военные. Следом пошли автобусы.
— Наши отважные водители, рискуя жизнью, отправились под обстрелами к Мариуполю. На обратном пути транспорт с местными жителями сопровождали до границы наши военные.
«Боевичке батальона «Азов» удалось дойти до таможни»
От Мариуполя до погранперехода по прямой дороге меньше 30 километров. Но беженцев вывозили окольными путями, по разминированным дорогам.
— Приходилось делать крюк — больше ста километров, — рассказывает Олег Подгорный. — Там проходила тяжелая техника, колея — соответствующая. Автобусы и легковушки продвигались медленно, нередко застревали, их приходилось вытягивать. Один из жителей Мариуполя поделился, что они выехали из города в 7 утра, а к погранпереходу добрались только к одиннадцати вечера.
Все прибывающие проходят строгий контроль на таможне.
— С ними беседуют, задают ключевые вопросы. Был случай, когда одной женщине из батальона «Азов» удалось доехать до самой нашей таможни, — говорит Павел Соломахин. — На выездах из Мариуполя стоит много блокпостов, на которых проверяют всех, кто эвакуируется из города. Мужчин заставляют раздеваться. Проверяют на наличие наколок и шрамов. Известно, что те, кто служил в «Азове», набивали себе татуировки в виде свастики и других нацистских символов. А женщина проскочила, смешавшись с беженцами. Ее задержали уже на таможне.
От времени, когда автобус подъезжает к КПП, до того момента, когда беженцы попадают на пункт обогрева МЧС на российской стороне, проходит от часа до пяти часов. Люди стоят в очереди на контроль.
— Все понимали, что люди долгое время были в пути, до этого голодали, им не хватало воды. И нам разрешили прямо там, в вестибюле, в таможенной зоне, организовать пункт питания.
Были беженцы, у которых кровоточили раны, закончились лекарства от давления.
— У людей долгое время не было возможности умыться, первично обработать раны. У многих обострились хронические заболевания. Были те, кто застудил почки. Им долгое время приходилось обходиться без медикаментов, без какой-либо помощи. Мы начали раздавать им лекарства, которые можно приобрести в аптеках без рецепта.
Глядя на помятые, пробитые осколками машины беженцев, волонтеры удивлялись, что они еще были на ходу.
— Люди прикрепляли к кузову листы с пометкой «дети», привязывали белые лоскуты ткани, чтобы понятно было, что едут беженцы. И, несмотря на это, националисты по ним стреляли. В машинах не было ни одного целого стекла.
Среди беженцев было много детей.
— Запомнились взрослые, с которыми было 14 детей, — говорит Павел Соломахин. — Все из приемных семей. У кого-то приемные родители погибли, кто-то не смог выехать. И теперь они объединились и эвакуировали этих ребятишек в Россию.
«Везли попугайчиков и шиншилл»
Среди беженцев было немало тех, кто не взял с собой необходимый минимум вещей, но зато захватил домашних питомцев, не предав их.
— Порой они старались скрыть своих животинок от окружающих. Старались их не показывать, опасаясь, что их питомцев не пустят в автобус, — говорит Олег Подгорный. — Я бросил клич, и люди стали отдельно переводить нам деньги с пометкой — «на корма для животных».
Я зашел в автобус и сказал, что у нас есть корм для кошек и собак. И люди стали распаковывать сумки. Одна женщина развязала сначала шнурочек, потом расстегнула молнию, и из рюкзака показалась черная усатая мордочка с огромными глазами. Другая женщина, которая сидела на заднем сидении, призналась, что везет с собой трех котов. Люди радовались этим кормам даже больше, чем той пище, которую мы им предлагали. Со слезами на глазах принимали пакеты с кормом.
Павел Соломахин говорит, что у них в пункте обогрева ночевали и собачки, и кошки-британцы, и шотландские вислоухие. Жители Мариуполя, покидая разрушенные дома, брали с собой попугайчиков и шиншилл. Несмотря на все лишения, люди оставались людьми.
Были те, кто отличался от остальных беженцев, прятавшихся в подвалах. Они выезжали на своих машинах. Были одеты в шубы. Было видно, что у них была возможность где-то помыться.
Олег Подгорный соглашается, что люди, как и везде, разные.
— Были те, кто бутерброды с колбасой воспринимал как подачку. Наши волонтеры сильно расстраивались. Они деньги на эти продукты вынимали из своих карманов, порой отдавая последнее. Но мы ведь помогаем людям не за спасибо. Не для того, чтобы где-то мелькнуло наше имя. Это внутренняя потребность. Для меня — это мое служение Богу. Я это делаю ради памяти моих дедов и прадедов.
«У детей от страха начался энурез»
В Таганроге оба крупных пункта временного размещения заполнены. Беженцы также размещены во многих пригородных пансионатах и оздоровительных лагерях. Все жилье, которое сдавалось, — уже снято. Прибывающих беженцев сейчас из автобусов пересаживают на поезда, и они едут в города по всей России.
— Поезда постоянно формируются, — рассказывает Павел Соломахин. — Мы отправляли беженцев и в Нижний Тагил, и в Новгород, и в Брянск, и в Иркутск, и в Подмосковье. Но есть еще проблема по линии взаимодействия между ведомствами.
Например, недавно пришли на КПП 4 автобуса. Мы людей накормили. И в два часа ночи автобусы встали около пункта обогрева МЧС. В Таганрог их не отправляли, видимо, потому что не было составов, которые формируются в Ростове-на-Дону. Расселить людей по обогреваемым палаткам мы не могли, все 80 мест в них были заняты. И до 8 утра они находились в автобусах. Хотелось бы, чтобы таких накладок не было.
А ряды волонтеров между тем пополняются.
— У нас был костяк — три активиста из движения «За правду» из Таганрога, теперь в наш общий чат, где мы координируем смены, добавилось около 150 человек, — говорит Олег Подгорный. — Потребность в добровольцах колоссальная. Нам нужны волонтеры, которые будут дежурить на раздаче питания. У нас сейчас организовано три смены дежурств.
Бывает, что идет большой поток беженцев. Людей не хватает. Нужны также водители со своим транспортом, которые могли бы доставлять волонтеров на дежурство из Таганрога и отвозить их обратно. (От города до КПП около 55 километров. — Авт.)
Ребята рассказывают, что один из добровольцев приехал к ним из Санкт-Петербурга. Алексей — медик. Человек специально взял отпуск на работе и академ в вузе, чтобы помогать беженцам.
Волонтерам помогают предприниматели, просто частные лица, которые не могут дежурить на погранпереходе, но перечисляют деньги, привозят продукты.. Кто-то отправляет своих работников на подмогу добровольцам.
— Мы благодарны директору колбасного завода, который выделяет продукты для беженцев. — Нужны также влажные салфетки, памперсы, медикаменты, питьевая вода. У ребятишек, которые сидели в подвалах под бомбежками, от страха начался энурез. Поэтому мы раздаем памперсы и взрослым детям — от 7 лет. У людей большая беда, они напуганы, им страшно.
