«Не палач, а исполнитель»
— Данил Аркадьевич, пожалуй, больше вас о палачах не знает никто. Как так вышло, что вы стали исследовать их страшную работу?
— Вы преувеличиваете мою осведомленность об этих людях. К тому же палачами их в наших кругах не называли.
— А как же тогда?
— Исполнителями. Их деятельность носила конспиративный характер и, как все тайное и необычное, всегда привлекала интерес. Что происходит после судебного заседания, вынесшего смертный приговор? Будучи общественным помощником следователя, расспрашивал старших товарищей, кто-то пересказывал слышанное от других, но непосредственно связанных с процедурой среди них не было. Мой наставник, известный в Ростове, а потом и в Москве прокурор К. поддерживал государственные обвинения по наиболее нашумевшим, как сейчас говорят, «резонансным» делам, в том числе — знаменитой банде «Фантомасов», банде Билыков, про которых впоследствии были сняты художественные фильмы. Он требовал для них исключительной меры наказания, и суд с этим согласился. По действовавшему в то время правилу гособвинитель и судья, вынесший приговор, могли присутствовать при исполнении, но руководство не порекомендовало ему этого: мол, одно дело требовать казни, а совсем другое — ее исполнять! Кстати, это верно: много лет спустя я встречал судью, пришедшего на исполнение своего приговора, — он получил серьезное нервное расстройство, долго лечился и сменил работу.
— А как пришла мысль написать заняться этой темой всерьез?
— Возвращались с женой домой поздно вечером, увидел несущийся на большой скорости хлебный фургон. Что за срочность? Да в это время и хлеб уже не развозят… Вспомнились строки из «Братской ГЭС» Евтушенко: «Пришли в мой номер с кратким разговором и увезли в фургоне, на котором написано, как помню, было «Хлеб». У Солженицына арестованных возили в фургоне «Мясо». Но кого могут срочно и тайно везти в мирные советские дни?
— Смертников на казнь?
— Да. Я выяснил, что занимались исполнением приговора спецгруппы, в которые входило по 5–6 человек. Но вообще на то, чтобы изучить вопрос, собрать материал, у меня ушло немало времени.
— И как же вы собирали материал?
— За много лет службы в различных правоохранительных органах приходилось встречаться с разными людьми, в том числе и с теми, кто в большей или меньшей степени соприкасался с исполнением. Довольно долго пришлось работать с Николаем Ивановичем Б., человеком-легендой. Крылатая фраза «Гвозди бы делать из этих людей, крепче б не было в мире гвоздей» подходит к нему в полной мере. Служил в НКВД под началом Лаврентия Берии. В годы войны ходил в тыл врага комиссаром диверсионной группы, работал в ГУЛАГе, хотя отрицал его существование и ругал Солженицына, который это название якобы выдумал. Но как-то показал старое удостоверение, где черным по белому написано: «Главное управление лагерей», а на фото сам он — молодой, с грозным взглядом, стоячий ворот кителя с трудом охватывает крепкую шею, мощные челюсти — можно орехи грызть… Последние годы перед пенсией работал в УВД и входил в группу исполнения (названия она не имела, но я ее для удобства назвал «Финал»). Говорить об этом не любил, да и вообще был немногословен в силу многолетней привычки, хотя все ограничивающие грифы давно сняты. Но за значительное время общения привык и кое-что рассказывал. И ясно становилось, что очень непростая у него и очень специфическая была жизнь.
— В чем же эта специфика?
— Ну, например, он с другом, который тоже входил в «Финал», в отпуске, лежат на пляже в Сочи. И вдруг из динамика звучат их фамилии: просят срочно пройти в комнату милиции. Оттуда направляют в УВД, к аппарату закрытой связи, на другом конце кабеля один из руководителей ростовской милиции: «В Н-ске вы работали?» — «Да». — «Ну и заварили вы кашу! Ладно, приедете, будем разбираться!» А стоит за этим следующая история: на небольшом сельском кладбище стали появляться свежие могилы, хотя в окрестностях никто не умирал. Местные жители встревожились, пошли в милицию, те раскопали захоронения, а в них трупы с огнестрельными ранениями! Поднялся переполох. Оказывается, там спецгруппа, в которую входил Николай Иванович, хоронила расстрелянных преступников, с местными властями вопрос согласовали, но, как часто бывает, что-то не срослось, получился скандал.
Что еще про Николая Ивановича сказать? Мог выпить, но не курил. Юмор он понимал, но некоторых вещей не принимал, демократию недолюбливал. Помню, как-то пришел к нам в кабинет, в ярости потрясая газетой. Бросил ее на стол: «Вот до чего довела ваша демократия!» Там статья была про то, как элитное зерно на элеваторе по халатности заразили долгоносиком. По временам его службы в НКВД это был бы антисоветский заговор группы вредителей, расстрельное дело, а тут только директора уволили!
— Вы общались не с одним исполнителем?
— Потом я познакомился еще с интересным человеком. На милицейском празднике И.Г. говорил тост, я обратил внимание на глаза: как будто они видели что-то запредельное… А работал он в службе, представитель которой должен присутствовать на процедуре. В перерыве спросил: «Кто от вас ездит на исполнение?» Получил резкий ответ и убедился, что попал в точку. Объяснил, что пишу на эту тему, попросил посмотреть, что не так. В назначенный день жену отправил погулять, И.Г. пришел, я дал прочитать описание процедуры исполнения. Он сказал, что в принципе похоже, но все спокойней, обыденней, никого не рвет, никто в обморок не падает. На самом деле все участники настроены на это мероприятие, они предварительно читают приговор и знают, кто перед ним. Чем отвратительней и опасней объект исполнения, тем легче выполнить свои обязанности… В общем, поговорили мы, но ничего конкретного И.Г. мне не рассказал. Однако мы с ним подружились и уже лет 40 дружим семьями.
В общем, материал постепенно накопился, и я все описал в своей книге. Когда коллеги узнали, то очень удивлялись: «А кто разрешил такую тему? Тебя выгонят из органов!» Но этого не произошло, напротив, получил одну из четырех литературных премий МВД СССР и МВД России. А после публикации стали звонить другие исполнители, поправлять, уточнять. Я всем предлагал встретиться, приглашал поговорить. Но люди они…
— …не публичные. Стеснялись того, что делали?
— Слово «стеснялись» не особо к ним подходит. Просто люди не любят про такое рассказывать. И то слово, каким вы их называете, — не очень приятный ярлык.
В СССР было семь «точек исполнения»
— Как выглядел среднестатистический исполнитель? И каков его психологический портрет?
— Никаких особенных свойств нет — обычные люди. Серьезные, с крепкой нервной системой. Они же не занимались только тем, что с утра до ночи расстреливали, — служили в МВД на различных должностях, исполняли свои обычные обязанности (например, начальника колонии или отдела по борьбе с бандитизмом). А когда нужно было — собирались и выполняли свою секретную работу.
— Часто собирались?
— Раз в месяц, может, два. Число исполненных смертных приговоров уменьшалось, а количество помилованных увеличивалось: в СССР в 1985 году исполнено 407 приговора, в 1989-м исполнено 186. В России в 1991-м — 59, в 1992-м — 18, в 1993-м — 10, а в 1994-м — всего 2 (из вынесенных 154).
Поскольку «точек исполнения» в СССР было несколько, то можно понять, что нагрузка на «Финалы» существенно снизилась.
— Где проходили расстрелы? Знаю, что в Москве это была «Бутырка», а где еще?
— Со слов осведомленных лиц, это Баку, Ленинград, Ташкент, Москва, Екатеринбург, Ростов, Минск. Начальник минской тюрьмы Алкснис, присутствовавший при исполнениях, а ныне проживающий за границей, неоднократно описывал процедуру, которая проводилась в лесу.
Чаще исполняли в подвальных помещениях, они для этого больше всего подходят по техническим параметрам.
— А как происходила процедура? Расстреливали на рассвете?
— Нет, около полуночи. Несколько человек приезжали, забирали осужденного из тюрьмы. Кстати, рассказывали, что хотя смертники не знали, когда их казнят, но накануне все просыпались и садились на свои железные шконки. Чувствовали вроде приближение гонцов смерти. Но так это или нет, я не знаю. В общем, забирали и увозили. Спускали в подвал. Там сидят прокурор и несколько человек, кому положено. Прокурор устанавливает личность доставленного: «ФИО? Где родились? Статья? Знаете, к какой мере наказания осуждены? Подавали ходатайство о помиловании? Результат рассмотрения знаете?» Результат отрицательный, но осужденный этого, естественно, не знает.
— Почему?
— Потому что при положительном решении оно объявляется осужденному в тюрьме, его не надо никуда везти. Именно отказ в удовлетворении ходатайства включал механизм исполнения. Прокурор объявлял: «Ходатайство отклонено, приговор будет приведен в исполнение немедленно!» Осужденного тут же под руки заводили или заносили в соседнюю комнату, и раздавался выстрел.
— А последнее желание? Последний обед, как в знаменитой «Зеленой миле» Стивена Кинга?
— В американских фильмах это показывают. Не знаю, чего тут больше: заботы об осужденном или цинизма. Но у нас им ничего не предлагают. Хотя знаю один случай, когда приговоренному «из своих» налили стакан водки. Отечественные «знатоки» говорили, что врач перед исполнением якобы измеряет давление и температуру. Чушь. Какой в этом смысл? И так известно, что давление и пульс запредельно высокие, а температура сейчас начнет понижаться со скоростью 2–3 градуса в час.
— А что делали, если после выстрела смертник выживал?
— Не было такого, и быть не могло. Пистолет Макарова, пуля 9 мм, почти в упор, сила удара полтонны… Так что с выстрелом все заканчивалось. Врач констатировал очевидную, даже при одном взгляде, смерть, в этом и состоит его функция. Тело вывозили и закапывали. О месте захоронения родственникам не сообщается.
— Какие-то необыкновенные истории из своей страшной работы исполнители вам рассказывали?
— Была история с крысой. Осужденный, приговоренный к смертной казни, кормил ее хлебом и приручил — часами рассказывал про свою жизнь, жаловался на судьбу. А крыса, здоровенная как кошка, сидела и внимательно слушала. У надзирателей создавалось впечатление, что она все понимает и что между ними настоящая дружба. Когда камера опустела, крыса продолжала приходить, шныряла по углам, нары обнюхивала, беспокоилась и пищала, прямо выла, вроде как плакала. От этого воя у дежурного наряда мороз проходил по коже… Застрелить ее хотели, да в особом корпусе стрелять по крысам нельзя. Крысиного яду в конце концов насыпали…
— А правда, что у исполнителей эта процедура называется «отправить на Луну»?
— Это жаргонный термин. «Прислонить к стенке», «расшлепать», «намазать лоб зеленкой»... Последнее отражало представление о том, что преступнику перед выстрелом дезинфицируют место попадания пули. Зачем — непонятно.
— А сопротивлялись ли смертники? Были случаи нападения на исполнителей, побегов?
— Имел место случай побега нескольких человек из камеры смертников путем подкопа — совершенно невероятная история, подробностей не знаю, но знаю, что всех быстро задержали. Сексуальный маньяк-убийца Нагиев, этапируемый в новочеркасскую тюрьму, которую многие ошибочно считали местом исполнения, бежал, когда подконвойные сидели на земле на железнодорожной станции. Хорошо подготовленный и очень сильный, он якобы разорвал наручники и проскочил под идущим поездом. Насчет наручников была и другая версия: что они были плохо застегнуты — по небрежности или умышленно. В женской одежде он прятался в стоге сена под Новочеркасском, при задержании оказал сопротивление, стрелял из обреза, сотрудники всадили в него то ли четыре, то ли шесть пуль. Ходил слух, что когда его привезли в больницу, у него было нормальное давление. Его прооперировали, вылечили и… расстреляли. Петр Билык, приговоренный к смерти за несколько убийств, в том числе сотрудников милиции, вытащил из табуретки гвоздь и, когда за ним пришли, нанес легкое ранение конвоиру. Так что смертники чрезвычайно опасны. К тому же они очень хитры и умело имитируют то поведение, которого от них ждут. Почти все обращаются к Богу, начинают читать Библию, даже пишут стихи, очень послушны и обходительны с контрольно-надзирательным составом. Но когда объявили мораторий на смертную казнь, поведение резко изменилось: ни от раскаяния, ни от мнимой богобоязненности и послушания не осталось и следа. «Подумаешь, я убивал! — заявил «черноколготочник» Цюман, нападавший на женщин в соответствующей одежде. — Ну и что? Все убивают!» И он был прав, ибо вокруг находились такие же убийцы…
Судьба палача
— Исполнители рассказывали, что делали после казни? Может, напивались?
— Напиваться не напивались, но выпивали, чтобы снять стресс, и расходились по домам.
— А эта работа оплачивалась?
— Что-то доплачивали, путевки в санаторий выдавали. Я знаю, что один из надзирающих прокуроров отказывался получать «деньги за кровь», чем ставил в тупик бухгалтерию: «Как списывать?» Но он был непреклонен. Зарплата у него была тогда рублей 160–170, так что 40 рублей — это была бы хорошая надбавка, но принципы для этого человека были важнее.
— Интересно, а семьи исполнителей знали про их работу?
— По-разному. Семьи у всех были. У моего знакомого Николая Ивановича — жена и сын. Сложно сказать, делился ли он с ними деталями. Но наверняка жена имела представление о том, чем он занимается. Вряд ли она его расспрашивала о подробностях.
А еще забавный случай рассказал другой член группы: ревнивая жена устроила скандал — мол, приходишь поздно, выпивший, где ты шляешься? Ну, он ей и рассказал где. А она в ответ: «Это же надо, чтобы пьянки оправдать, придумал, что людей расстреливает!»
— Да уж, исполнители смертных приговоров боятся жен… Классика! Не могу представить, как, казнив кого-то, можно прийти домой и спокойно есть борщ…
— Не знаю, насколько спокойно. Конечно, и основная работа у этих людей специфическая: борьба с преступностью — это не вышивание крестиком. Хотя и говорят, что особых переживаний не испытывали, но по нервам наверняка исполнения все же били. Николай Иванович сам смерть в лицо видел неоднократно.
— Кого-то ему было жалко?
— Рассказывал про два таких случая. Первого мая люди отдыхали на левом берегу Дона, молодой человек хулиганил, в ответ на замечание ударил человека ножом и скрылся. Девятого мая граждане отмечали праздник в Ботаническом саду, и тот же тип снова хулиганил, ранил ножом милиционера, который ему сделал замечание, и снова скрылся. Его искали. Потерпевшие и свидетели показали, что преступник похож на главного героя фильма «Человек-амфибия», которого играл актер Владимир Коренев. И фото Коренева раздали милиционерам с ориентировкой на задержание. Если бы в Ростов приехал настоящий Коренев, вряд ли он бы смог свободно ходить по улицам. Вскоре преступник был задержан. Некто В. девятнадцати лет. Хулиган, в принципе, попадал под статью «Нанесение тяжких телесных повреждений» — максимальное наказание до 8 лет. Но недавно вышел указ «О мерах по усилению борьбы с хулиганством», дело резонансное, преступления дерзкие, совершены в праздничные дни, и ему вменили два покушения на убийство. Хотя и за это обычно не расстреливали, но его приговорили к высшей мере. Вот его Николай Иванович жалел: «Такой красивый молодой мальчоночка, он и не понимал, что его сейчас убьют...»
Второй эпизод с женщиной — заведующей общепитом Геленджика, осужденной за взятки и хищения…
— Не может быть! Белла Бородкина! Недавно я писала по материалам ее дела, что не осталось справки об исполнении смертного приговора и никаких данных о том, когда и где он был приведен. Это породило сомнение в ее расстреле.
— Да, Золотая Белла. Расстреляли ее, просто справку в дело не подшили. Николай Иванович рассказывал, что она, которая раньше молодилась, была всегда красивая и ухоженная, выглядела в тот день как древняя старуха. Ему ее тоже было жаль.
— Не говорил, что жалеет, что вообще таким делом занимался?
— Смешной вопрос! Он всю жизнь занимался суровой, жесткой работой, которую тоже нужно кому-то делать. Так что, ему жалеть обо всей своей жизни? Совсем наоборот: когда я рассказал, что есть теория о том, что в момент расстрела убийца превращается в жертву, а исполнитель — в убийцу, причем профессионального, убивающего многократно, Николай Иванович пришел в ярость. «Да что за глупости! Никто ни в кого не превращается!»
— И по тональности ваших научных трудов можно судить о том, что вы сторонник смертной казни. Это так?
— Действительно, было так. Но время идет, меняется обстановка, меняются законотворчество и правоприменение. За двадцать лет число убийств сократилось почти в пять раз. Кого казнить? Нет, сейчас я не сторонник смертной казни. Мы разошлись в этом вопросе с моим товарищем, профессором, с которым писали в соавторстве: он по-прежнему ратует за смертную казнь и укоряет меня в отступничестве. Но если ехали на свадьбу, а жених с невестой поссорились, то надо успокаивать невесту, а не петь песни, говорить тосты и кричать «горько».
— Как вы считаете, если вернут смертную казнь, легко ли будет найти исполнителей? Многие ли согласятся на такую работу?
— Когда ввели мораторий, мой ученик, ответственный за организацию работы спецгруппы, сказал: «Всё! Документы я вложил в папку, опечатал, положил в сейф, сейф опечатал, ключ положил в коробочку, ее опечатал и сдал в дежурную часть. Теперь, если вернут смертную казнь, кто-то будет заниматься всем с самого начала. А разрушать легче, чем создавать, и дело это не такое простое…»
Только я думаю, что исполнителей найдут. История показывает, что трудно найти талантливых художников, гениальных изобретателей, толковых инженеров и способных ученых. А исполнители всегда находятся!
— Знаете, как сложилась судьба кого-то из исполнителей?
— Про одного рассказывали, что его забодал бык. Он не тореадор, как и многие, жил в сельской местности. И вот бык вырвался из загона и поднял именно его на рога. Насмерть. Случай необычный, потому об этом много говорили, осведомленные о его деятельности люди усматривали в трагедии некий знак свыше. Второй в старости ходил и всем рассказывал, что работал в расстрельной группе: «У меня руки по локоть крови». Хотя он всего-то ворота открывал, запуская в точку исполнения машину со смертниками. А Николай Иванович умер от тяжелой болезни, но уже в солидном возрасте. Впрочем, так заканчиваются жизни у многих, а не только у исполнителей.
В свое время Корецкий точно написал, что в момент казни исполнитель переступает грань, запретную для любого человека (по сути, официально становится на одну доску с тем, кого расстреливает). Но это дело, противоестественное и кровавое, может стать для кого-то обычной работой.
Красиво и гуманно отправить человека на тот свет нельзя. Как говорит один из его героев: «Требовать от этого процесса эстетической формы — чистейшее чистоплюйство». При этом механизировать казнь тоже невозможно: профессия исполнителя всегда будет принадлежать человеку, даже в самом развитом и роботизированном обществе. Какой можно сделать вывод? Очень простой. Смертная казнь — патология, но она может стать нормой и порядком. Все зависит от точки отсчета…
