Первыми к суду на добротном автомобиле подъехали активные женщины среднего возраста. Подойдя к порогу суда, они развернули плакаты: «Миша и Наташа не воры», «Наташа, держись!», «Наташа, мы с тобой!».
Комментировать свою позицию и «светиться» перед камерами дамы наотрез отказались. И только с появлением Наталии Дрожжиной по команде развернули заготовки. Чуть позже выяснилось, что акцию поддержки, видимо, для картинки устроили журналисты федерального канала - у «координатора» акции после процесса в руках оказался темно-синий микрофон.
Сама Дрожжина была бодра и весела.
- Как ваше самочувствие? - поинтересовались журналисты.
- В соответствии с возрастом и погодой, - кокетливо ответила фигурантка дела.
Михаил Цивин, пока шел от автомобиля до двери суда, хранил молчание. И только в зале разговорился на актуальные темы о внешней политике.
- Михаил! Миша, все, дома поговоришь! - мягко скомандовала супруга. - Миша, что стоишь? Садись.
- Ой, что ты волнуешься? - огрызнулся муж.
- Я волнуюсь потому, что из дома не могу выйти, - призналась Наталия Дрожжина.
Через пять минут от женщины последовала очередная реплика:
- Миша, лучше причешись.
Процесс начался с конфликта. Адвокат Дрожжиной Вячеслав Макаров, не дойдя до зала, прямо в коридоре учинил разборки с пресс-службой суда - один из тележурналистов сняла его на камеру. Чуть позже адвокаты вообще потребовали закрыть процесс для журналистов - ради безопасности Наталии Дрожжиной, на которую могут покушаться из-за публикаций.
- Благодаря той травле, которую устроили СМИ, мы постоянно находимся в опасном положении. Уже четыре дня у дома дежурят непонятные люди, они рвутся в квартиру, звонят в домофон. Мы даже не можем выйти в аптеку, поликлинику. Нам могут угрожать, - заявил Цивин.
В свою очередь, адвокат семьи Баталовых Сергей Лукин заявил, что никаких оснований для того, чтобы закрывать процесс, нет:
- Кто угрожает? Где доказательства? Если человеку поступают угрозы, он логично идёт в полицию и пишет заявление. Его нет.
Закрыть процесс фигурантам дела и их адвокатам в итоге не дали.
Адвокат нотариуса Дмитрия Бублия попросил прекратить уголовное преследование в отношении его подзащитного - у статьи «злоупотребление полномочиями частным нотариусом», которую вменяют Бублию, истекли все сроки давности. Тем не менее рассмотреть этот вопрос было решено при вынесении приговора. Чуть позже стало понятно, почему адвокат так бился за закрытие уголовного дела по данной статье. Оказалось, что днём ранее Хамовнический районный суд, где рассматриваются гражданские иски дочери и вдовы Алексея Баталова, временно отстранил Бублия от должности нотариуса.
После перерыва в зал позвали свидетелей обвинения. Первым выступил друг семьи, известный историк, научный руководитель Российского архива РФ Сергей Мироненко. Он, к слову, в своё время учил дочь Баталова Машу играть в шахматы, а его жена помогала издать книгу сказок.
Подсудимых Мироненко стал встречать в квартире Баталовых примерно за пять лет до смерти актёра. Они присутствовали почти на всех праздниках, которые устраивала знаменитая семья.
- В то время взаимоотношения у них были хорошими, раз их приглашали на эти праздники, - заключил свидетель, добавив, что «хорошие отношения» заключались в дружеских и доверительных беседах и тостах, в которых был хорош Цивин.
После смерти Алексея Баталова Цивин и Дрожжина стали чаще бывать в доме вдовы. Выглядело это, по словам свидетеля, более чем странно - «елейно» и неубедительно. Тем не менее Гитана Леонтенко не сразу заподозрила неладное - Цивин прежде успел проявить себя: установил памятную доску на доме Баталова, устроил похороны и поставил памятник на Преображенском кладбище.
Настоящие планы Цивина и Дрожжиной стали ясны только в 2019 году.
- Гитана Аркадьевна в возбужденном состоянии рассказала, что Дрожжина хочет оформить на Машу опеку. Это открыло ей глаза на намерения Цивина и Дрожжиной....Дело в том, что для Гитаны Аркадьевны и Алексея Владимировича Маша была самостоятельна, ее так воспитывали, несмотря на тяжелую форму ДЦП. Маша окончила ВГИК, писала сказки. Когда зашла речь об опеке, для Гитаны Аркадьевны было абсолютно неприемлемым лишить Машу самостоятельности. Когда Дрожжина заикнулась об опеке, Гитана Аркадьевна поняла, о чем шла речь - когда она не глядя подписывала доверенности, - рассказал свидетель.
По его словам, Леонтенко при Алексее Баталова всегда была «как за каменной стеной», не занималась рутинными домашними делами, мало выходила на улицу и все время посвящала воспитанию их общего ребёнка. Кроме того, вдова Баталова отличалась доверчивым характером и не могла подумать, что ее могут обмануть.
Странным показался свидетелю и Фонд имени Баталова, который неожиданно появился в доме, где ранее размещалась мастерская артиста.
- Я с удивлением узнал, что на доме, где была мастерская Алексея Владимировича, прикреплена табличка благотворительного фонда и приёмной какого-то юриста. Потом табличка исчезла, - пояснил свидетель.
Но самое удивительное было впереди - оказалось, председателем фонда по документам значилась Гитана Леонтенко, а секретарем - Мария Баталова - человек с 1-й группой инвалидности.
- Не надо быть провидцем, чтобы понимать, что Мария никаким секретарём быть не может, - пояснил друг семьи. - Маша сама не может ни встать, ни сесть, ни поесть, ни умыться, ни почистить зубы.
По его словам, вдова Баталова никогда не бедствовала и у неё всегда было достаточно накоплений, чтобы оплатить услуги сиделок и домработниц: «Гитана Аркадьевна не только могла, но и осуществляла уход за Машей. Но в полном объёме - нет, ей помогали».
Заподозрив неладное, Леонтенко запросила данные из Росреестра и ужаснулась - вся недвижимость была оформлена на Наталию Дрожжину, а со счета исчезли крупные суммы денег. Более того, Михаил Цивин отказывался возвращать ключ от ячейки, в которой хранились орден, золотые часы и документы актера.
А вот что рассказала подруга семьи Баталовых Марьяна Есаян.
- Летом 2020 года Гитана Аркадьевна попросила меня и Татьяну Воронову поприсутствовать на встрече с Михаилом Цивиным и Натальей Дрожжиной. Она хотела забрать ключи от ячейки и прочитать доверенность, которую она давала Цивину, - рассказала свидетель.
По её словам, поддержка Леонтенко нужна была в том числе и психологическая - в последнее время Цивин часто повышал на неё голос и она его боялась.
Ключей от ячейки в тот раз она не получила (позже выяснилось, что ячейка пуста). Ещё один удар вдова получила, когда внимательно вместе со своими подругами все-таки прочла доверенность - оказалось, что она доверила по сути постороннему человеку все сферы своей жизни - финансы, здоровье. По словам Есаян, вдова актера даже не могла вызвать врача на дом, потому что Цивин, ничего не говоря, прикрепил ее к другой поликлинике.
- Они считали, что ей это не нужно знать. Номер своей карты она узнала уже от врача, - пояснила свидетель.
Подруга Леонтенко также рассказала, что женщина переживала случившееся очень остро и болезненно - им даже пришлось вызывать медиков.
- До свидания, Марьяна! - развязно, растягивая слова, попрощался Цивин со свидетельницей.
Прощание было похоже на угрозу. Не выдержала даже судья - председательствующая попросила обвиняемого не забывать, где он находится.
- Так мы всегда так общались, - пошёл на попятную развеселившийся фигурант дела, потирая небольшую пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью.
Ранее пыталась сдерживать мужа и Дрожжина:
- Миша, что ты ведёшь себя как ребёнок?!
- Что будете делать, если вас признают виновным? - спросили журналисты Цивина после заседания.
- …..! - выпалил Цивин. Слово, которое он произнес, мы не можем привести, не нарушая закон, - оно обозначает один из способов самоубийства. А под занавес обвиняемый зачем-то вспомнил последнего генсекретаря ЦК КПСС.
- Горбачёв моя фамилия! - сказал Цивин и сел в такси.
