— Владимир Николаевич, представляя фильм, его создатели пообещали удивить «сенсационными открытиями», сделанными «новым» следствием по царскому делу. Ну и как, удалось им вас удивить?
— Никакой новизны там нет. Все, что показано в фильме, сделано еще «старым» следствием: и исследование крови с рубахи Николая, и баллистическая экспертиза, и почерковедческая экспертиза записки Юровского, и генетические исследования... Ну, за исключением сюжета с медальоном и рамочкой с волосами (в предметах, принадлежащих Александре Федоровне и Николаю II, были обнаружены пряди волос; проведенная генетическая экспертиза показала их полное совпадение с останками, найденными под Екатеринбургом. — А.К.) и экспертизы останков Александра III, проведенной осенью 2015 года.
Однако эти волосы исследовались независимо от нынешнего следствия — американцами. Это не вошло в уголовное дело. А могила Александра III была вскрыта, считаю, совершенно напрасно. Я был решительным противником эксгумации, на которой настояла церковь. На тот момент следствие обладало не то что полной, а даже избыточной информацией по царской семье, поэтому разрушение гробницы императора представлялось мне делом бессмысленным и кощунственным. Ничего нового нам эта экспертиза не дала и дать не могла.
Никаких новых исторических материалов также представлено не было. В общем, фильм, на мой взгляд, получился серым. Никаким. Пожалуй, единственное, что впечатлило, — ситуационная экспертиза, следственный эксперимент, воспроизводящий сцену расстрела царской семьи.
Сохранился жутковатый фотоснимок 1970-х годов, когда в «расстрельной комнате» тогда еще не снесенного дома Ипатьева самодеятельные молоденькие актрисы играли какую-то сцену в темных одеждах. На этот раз в качестве режиссеров выступали представители следственных органов, а в роли статистов — учащиеся семинарии.
Смотрится это тоже жутко и красочно. Хотя этическая сторона действа, на мой взгляд, сомнительна: юные семинаристы «расстреливают» своих друзей и подруг.
— То, что в фильме ни разу не упомянуто ваше имя, сильно вас задело?
— Да мне, вы знаете, в общем-то, все равно. Но когда фактически цитируется работа, сделанная предыдущим следствием, но это преподносится как открытие сегодняшнего дня, это выглядит, мягко говоря, странно. Кстати, та же ситуационная экспертиза была сделана еще в 2008 году. Ее проводил профессор Ковалев, и именно о ней, а не о красочном «расстреле семинаристов», он рассказывает в фильме (на документе с результатами ситуационной экспертизы, который эксперт в этот момент держит в своих руках, действительно отчетливо видна дата: 12.01.2009. — А.К.). В общем, шесть лет работали, а гора в конечном счете родила мышь. Все осталось на своих местах.
— По крайней мере, сам факт показа этого фильма по федеральному телеканалу — да еще в воскресный вечер, в самый прайм-тайм — говорит о том, что линия на признание останков становится, так сказать, генеральной линией. Не случайно и церковь в лице митрополита Илариона заявила недавно, что «ничего не мешает признанию подлинности екатеринбургских останков». То есть вот-вот — вероятно, уже в мае — на Архиерейском соборе останки будут наконец признаны и церковью. И в «царском деле», таким образом, будет поставлена последняя точка. Или происходящее видится вам по-другому?
— У меня нет уверенности, что майский Архиерейский собор примет решение признать останки.
— А что, есть какие-то подводные камни?
— К сожалению, есть. Главный подводный камень — судебно-медицинская экспертиза, проведенная в рамках возобновленного следствия. С моей точки зрения, абсолютно некачественная. Многих, думаю, удивит моя критика. Какая, мол, разница, если вопрос идентификации останков решен положительно. Но, учитывая специфику этого дела, выводы экспертов должны быть безупречными, лишенными натяжек и нестыковок. Сомнительные результаты судебно-медицинской экспертизы, проводившейся под руководством Вячеслава Попова, могут стать настоящей миной замедленного действия. Отрицатели подлинности останков обязательно ими воспользуются.
— Где именно, на ваш взгляд, напортачили эксперты?
— Прежде всего — в том, что касается якобы обнаруженных ими повреждений на черепе Николая II. Напомню, что в 1891 году, когда будущий император находился в Японии, на него было совершено покушение: японский полицейский нанес цесаревичу несколько ударов саблей по голове. У следствия имеется медицинское заключение, подготовленное тремя лейб-медиками, непосредственно оказывавшими помощь Николаю Александровичу.
Достоверно установлен участок черепа, где была нанесена рана. Но в результате воздействия на череп серной кислоты и временных изменений повреждение наружной костной пластинки черепа — глубиной, как его описали лейб-медики, в «писчий лист бумаги», то есть примерно 0,15 миллиметра, — не сохранилось. Так же, как и следы заживления.
Тем не менее Попов и его группа «нашли» два повреждения, причиненных острым рубящим орудием. Правда, первоначально Попов показывал повреждения на лбу у императора. В фильме 2022 года они «переместились» в другое место. Но как первый, так и второй варианты локализации не соответствуют месту истинного нахождения раны.
Попов упоминает некие инструментальные методы исследования, позволившие найти ее следы. Однако на основании исследований, проведенных в 1991–2008 годах выдающимися учеными, ответственно заявляю, что данная «экспертиза» не имеет научной ценности. Попов сознательно вводит всех в заблуждение ради очередной «сенсации».
Другой момент — два зуба, найденные в захоронении, вскрытом в 1991 году. Попов, который на протяжении почти 30 лет выступал непримиримым борцом с выводами следствия по идентификации Романовых, еще в 1992-м заявил о том, что они не могли принадлежать никому из девяти погибших.
Под давлением руководства прокуратуры я был вынужден назначить генетическую экспертизу по одному из этих зубов, хотя и не надеялся на то, что его органическая составляющая сохранилась. И действительно: «сомнительный» зуб был уничтожен во время экспертизы. Установить его генотип не удалось. Но обстоятельства обнаружения зубов не давали оснований для того, чтобы отнести принадлежность зубов к кому-либо другому, кроме великой княжны Анастасии.
Никто не делал тайны из истории этих зубов. В 1979 году один из первооткрывателей «екатеринбургских останков», Гелий Трофимович Рябов, используя формопласт, пытался сделать гипсовую копию черепа великой княжны Анастасии Николаевны. При этом два едва прорезавшихся зуба мудрости выпали. Сохранились качественные цветные фотографии 1979 года, где эти зубы хорошо видны в лунках верхней челюсти. Экспертиза, доказывающая их принадлежность Анастасии, имеется в материалах дела.
По утверждению же Попова, эти зубы могли принадлежать только цесаревичу Алексею. Но 29 июля 2007 года были обнаружены останки цесаревича Алексея и великой княжны Марии, в том числе зуб цесаревича, одноименный зубу Анастасии. Казалось бы, вопрос с зубами был окончательно закрыт.
Тем не менее в заключении судебно-медицинской экспертизы, которое приведено в изданном недавно Следственным комитетом сборнике «Преступление века. Материалы следствия», сообщается, что зубы из первого захоронения не могли принадлежать Анастасии и, вероятнее всего, принадлежат цесаревичу Алексею. Что же получается — у цесаревича было два ряда зубов?
— Странно, что Попова с его бэкграундом вообще привлекли к экспертизе по «делу Романовых». Или, может быть, логика была такая: уж если оппонент следствия подтвердит его выводы, то, стало быть, в подлинности останков и впрямь не стоит сомневаться?
— Не знаю. Возможно. Но я бы обязательно спросил господина Попова при случае: «Вы отрицали выводы следствия по идентификации останков. Постоянно говорили: то не так, это не так... Почему же произошла такая резкая перемена в ваших взглядах? Озарение какое-то снизошло? Или изменилась конъюнктура?»
Впрочем, повторяю: то, что Попов изменил свою позицию, мало что меняет. Его экспертная группа, объявившая на весь свет о своих «великих достижениях», так и не смогла полноценно провести идентификацию останков царской семьи. По сути, эксперты во главе с Поповым установили лишь то, что в захоронении могла находиться семейная группа из матери и двух или трех дочерей. Да и то вероятность составила лишь 90 процентов.
А выводы по зубам, обнаруженным в двух захоронениях, и по ранению на черепе императора вообще являются заведомо ложными. К этому еще нужно добавить организованный Поповым следственный эксперимент по проверке возможности сожжения трупов, результаты которого также более чем сомнительны, поскольку он абсолютно не соответствовал тем условиям, при которых происходило уничтожение останков.
Еще один явный ляп присутствует в самом фильме. Антрополог Добровольская говорит там о том, что в ходе проведенной антропологической экспертизы обнаружены некие изменения в костях цесаревича, свидетельствующие о заболевании гемофилией. При этом она называет объект исследования: по словам Добровольской, это фрагмент бедренной кости Алексея.
Среди фрагментов, найденных в районе Поросенкова лога в 2007 году, действительно есть один-единственный фрагмент бедренной кости. Но принадлежит он не цесаревичу, а великой княжне Марии Николаевне! И никаких признаков гемофилии у нее, разумеется, не было. У женщин она внешне вообще не проявляется.
— В общем, у противников признания останков будет богатый арсенал аргументов?
— Более чем.
— Что же вы предлагаете?
— Ну, нужно или провести судебно-медицинскую экспертизу заново, или, что, наверное, более разумно, вернуться к выводам экспертных исследований, проведенных в 1993–2009 годах. С точки зрения судебной медицины результат нового следствия даже не нулевой, а отрицательный.
— Как бы там ни было, судя по последним новостям, должна, по идее, резко активизироваться, выйти из спячки созданная в 2015 году правительственная рабочая группа по вопросам, связанным с исследованием и перезахоронением останков Алексея и Марии, в которую входите и вы. По словам прежнего руководителя группы, покойного Сергея Приходько, планы ее работы определяются исключительно планами РПЦ: «Сроки зависят от церкви. Мы находимся в диалоге и контакте и ждем от них их решения». А церковь вроде бы наконец «созрела».
— Да, дело так или иначе движется к финалу, и правительственная группа, конечно же, должна возобновить свою работу. Решение о захоронении в любом случае будет принимать не церковь, а государство.
— Но зависимость государства от церкви в этом вопросе налицо.
— Да, вы правы. Происходят удивительные вещи. Смотрите: Следственный комитет отдает церкви образцы костной ткани для проведения параллельных, церковных экспертиз, а руководитель следствия в фильме говорит: мы не знаем, куда они ушли, где проводились исследования. Но ведь речь, извините, идет о вещественных доказательствах по уголовному делу! Как это может быть, как это «не знаем, куда делись»?
А как понимать выставление останков Алексея и Марии в одном из храмов Новоспасского монастыря? Как экспертизу, проводимую специализированной организацией — на предмет выяснения, происходят с ними чудеса или нет? Но в нашем УПК не предусмотрено никаких чудес. У нас материалистическое следствие, не допускающее возможность нарушения причинно-следственных связей. И церковь отделена от государства.
— Но ведь это была как раз ваша идея — подключить церковь к расследованию.
— Совершенно верно: это была моя идея. Производство по делу, кстати, тоже было возобновлено по моему предложению. С точки зрения следствия никакой необходимости в этом не было: все необходимые идентификационные исследования были завершены еще в 2008 году — их значимость была подтверждена в том числе двумя нобелевскими лауреатами. Причины были чисто политические.
Напомню, что останки Алексея и Марии первоначально предполагалось захоронить 18 октября 2015 года. Но член рабочей группы, тогдашний глава Синодального отдела по взаимодействию церкви и общества Московского патриархата Всеволод Чаплин категорично заявил, что высшие церковные органы не признают подлинность «екатеринбургских останков», считают их «фальшивыми».
Вырисовывалась перспектива повторения ситуации 1998 года, когда патриарх и прочие церковные иерархи проигнорировали траурную церемонию, а присутствовавший на ней священник произнес формулу: «Их же имена, Господи, ты сам веси». Будто хоронили не царскую семью, а безымянных бомжей. Выглядело это откровенным издевательством.
Чтобы избежать этого, в частной беседе с Чаплиным я предложил компромиссный вариант: Следственный комитет возобновляет следствие, а представители церкви смогут присутствовать при проведении следственных действий и экспертных исследований. Всеволод Чаплин доложил об этой идее патриарху Кириллу, а я, в свою очередь, — председателю Следственного комитета Александру Бастрыкину. Затем патриарх обратился к президенту с предложением о возобновлении следствия. И соглашение состоялось.
Следствие, возобновленное 23 сентября 2015 года, было поставлено в очень жесткие временные рамки: до 18 октября мы должны были в полном объеме провести идентификационные генетические исследования по черепам и посткраниальному скелету, то есть скелету без черепа, Николая II и Александры Федоровны — церковь больше всего интересовал вопрос о возможном «ритуальном» убийстве, сопряженном с отделением голов.
Дополнительно были взяты для исследований образцы крови с рубахи Николая II и мундира императора Александра II, хранящихся в Эрмитаже. В кратчайшие сроки, до 15 октября 2015 года, специалисты выполнили полный объем генетических исследований. И церковные органы были исчерпывающим образом информированы об их ходе и результатах.
Результаты полностью подтверждали прежние выводы следствия. Дальнейшие исследования на этом можно и нужно было прекратить и достойно похоронить царских детей.
— Но не прекратили...
— Церковь решила затянуть расследование на максимально долгий срок, надеясь, что за это время паства забудет о прежней позиции иерархов. Понимая, что со мной этот номер бы не прошел, патриарх Кирилл попросил отстранить меня от следствия, и ему пошли навстречу.
Ни для кого не секрет, что следствие с тех пор ведется в интересах одного-единственного человека — патриарха Кирилла. Почему Следственный комитет, как та унтер-офицерская вдова, «сам себя выпорол», обнулив итоги большой и продуктивной деятельности огромного коллектива экспертов? Кстати, 16 судебных медиков и антропологов, принимавших участие в идентификации останков, уже умерли. Зачем нужно было позорить их память?
Ответ один: для того, чтобы защитить репутацию сегодняшних церковных деятелей, которые на протяжении почти 30 лет боролись с выводами ученых. Но будем надеяться, что, несмотря на все огрехи и препятствия, скрипучая телега следствия все-таки довезет правду о гибели и захоронении царской семьи и ее слуг.
