На прошлой неделе «черное небо» в очередной раз накрыло Минусинск. Ситуация оказалась настолько серьезной, что попала в поле зрения главы Росприроднадзора Светланы Родионовой. Она пообещала подключиться к решению проблемы и заявила, что «право на чистый воздух есть у всех».
Что же такое «черное небо» и почему оно лишает людей права на чистый воздух? На этот вопрос легко ответит любой житель Красноярска, Абакана, Кызыла или того же Минусинска. Каждый из них хорошо знает, как выглядит серая взвесь, окутывающая город, помнит удушливый запах гари и дыма в зимние дни.
На языке чиновников «черное небо» часто именуется «режимом неблагоприятных метеоусловий». Это период, когда загрязняющие вещества в воздухе накапливаются быстрее всего и при этом долгое время не рассеиваются. Такое обычно случается в безветренную пору и может длиться по несколько дней, а иногда даже неделю. Спасение приносит только изменение погоды.
Пока над городом висит удушливый смог, ухудшается самочувствие легочников и сердечников, растет количество госпитализаций. Люди жалуются на головные боли, сонливость и першение в горле. Токсичный туман сильно бьет по здоровью граждан.
На сегодняшний день «черное небо» – одна из главных экологических бед Сибири. И носит она не точечный характер, а системный. Но кто же виноват в возникновении этой проблемы и есть ли у нее решение?
Юрты просят угля
Чтобы прояснить ситуацию, обратим внимание на соседние страны. Очевидно, что от «черного неба» страдают не только в России. Один из ярких «антипримеров» – монгольский Улан-Батор.
Столица «шестнадцатой республики СССР» – город противоречий. С одной стороны, туристов встречает современный центр со всеми благами цивилизации – высотками бизнес-центров, люксовыми гостиницами, магазинами, кинотеатрами и ресторанами. С другой стороны, на окраинах все еще царят порядки традиционного кочевого общества.
На некотором удалении от центра стоят тысячи юрт, а в них – сотни тысяч человек без центрального отопления и водопровода. При этом все население Улан-Батора достигает полутора миллионов, а это почти половина жителей страны. Из этих полутора миллионов примерно половина живет в «герах». Именно так юрту называют в Монголии.
Улан-Батор принято считать одной из самых холодных столиц в мире. Зимой, бывает, температура опускается до -40° C, а средняя температура самого холодного месяца не превышает -20° C. В таких условиях поддержание тепла в жилище становится вопросом жизни и смерти.
Как же жители окраин Улан-Батора борются с экстремальными морозами? Ответ прост – они отапливают юрты дешевым бурым углем. При сжигании он образует тяжелый токсичный дым, который обволакивает весь город. И в отличие от российских городов смог держится месяцами. Не случайно путеводители советуют избегать поездок в Улан-Батор зимой – велик риск получить ударную дозу канцерогенных веществ.
Масштаб проблемы очень серьезен. Так, по данным ВОЗ, в январе 2016 года концентрация отдельных вредных примесей в воздухе монгольской столицы превышала норму в 80 раз. Сберечь здоровье в таких условиях почти невозможно. При этом сильнее всего от ядовитой дымки страдают дети и старики. Первые – от заболеваний дыхательных путей, вторые – из-за проблем с сердечно-сосудистой системой.
Но стоит ли винить в экстремальной загазованности уголь и «буржуйки»? Оценки специалистов явно указывают на то, что в зимние месяцы основной вклад в загрязнение атмосферы вносят дымящие юрты. На их долю приходится около 80% выбросов. Именно из-за этого Улан-Батор раз за разом попадает в рейтинги городов с худшим качеством воздуха.
Ситуация усугубляется тем, что городские ТЭЦ также работают на «грязном» буром угле. Оставшиеся выбросы – выхлопные газы автотранспорта. Заметим, что проблема «черного неба» уже долгое время преследует монгольскую столицу, хотя крупных «дымящих» промпредприятий в городе нет.
Природный фактор
Вредные вещества быстро улетучиваются, если населенный пункт хорошо продувается ветрами. Однако и здесь монгольской столице не повезло. Город находится между горами, которые блокируют воздушные потоки, и дым никуда не уходит.
То же самое видим и в российских городах, например в Красноярске, который расположен в речной долине. Столицу края с одной стороны закрывает Торгашинский хребет, с другой – высокий берег Енисея. Поэтому все низовые районы попадают в зону высокой загазованности. От того же страдает Абакан, который основан в Минусинской котловине. Параллельно с этим рассеянию смога мешают высотки. Строительство многоэтажных зданий без учета розы ветров сильно влияет на циркуляцию воздушных масс, из-за чего качество воздуха продолжает ухудшаться и в сибирских городах, и в монгольской столице.
Наконец, важную роль в удержании смога играет долговременный рост интенсивности сибирского антициклона, который имеет еще одно название – монгольский. Антициклон представляет собой обширную зону высокого давления, для которой характерны ясная погода и безветрие. Именно такие метеоусловия мы все чаще наблюдаем зимой в сибирских регионах, а монголы – у себя на родине. Причины усиления антициклонов пока не вполне ясны. Некоторые ученые связывают происходящее с изменением климата.
Что мешает дышать?
«Основной источник тепла и получения энергии в регионе – это уголь, – говорит член Общественного совета Росприроднадзора, исполнительный директор Национального центра эколого-эпидемиологической безопасности Владислав Жуков. – Достаточно грязное топливо, при сжигании которого образуется много взвешенных частиц, например сажа. Выглядит это все страшно, выпадает в виде неприятных осадков и долгое время содержится в воздухе».
Поэтому, хотя природный фактор и важен, нельзя забывать, что сибирские города, как и Улан-Батор, переживают суровые зимы, сжигая огромные объемы грязного угля. Например, ТЭЦ города-миллионника Красноярска, по данным 2018 г., потребляли порядка 6 миллионов тонн этого топлива в год. Для сравнения – на все юрты в полуторамиллионной монгольской столице приходится, по разным оценкам, до 1 миллиона тонн. При этом речь идет именно о буром угле, который при сгорании выделяет намного больше сажи, ртути и серы, чем каменный.
Зависимость от угля свойственна не только Красноярскому краю. В Кызыле углем топятся и местная ТЭЦ, и частный сектор, который занимает почти половину города. Для Абакана бурый уголь тоже основной энергоресурс. Конечно, определенный вклад в загрязнение воздуха вносит и промышленность. Однако не во всех перечисленных городах есть крупные предприятия. Например, в Абакане или Кызыле их нет, а «черное небо» – есть. Нет промышленных гигантов и в монгольской столице.
Комплексный характер проблемы признает и российское правительство. Так, вице-премьер Валерия Абрамченко недавно констатировала, что низкое качество воздуха во многих регионах «связано не только с промышленными выбросами, но и с использованием угля при отоплении».
Часть ответственности за смог, безусловно, лежит на частном секторе, о чем свидетельствует и монгольский опыт. По некоторым оценкам, один жилой дом в Красноярске сжигает в среднем около 10 тонн угля за отопительный сезон. Однако не стоит обвинять граждан в том, что они именно так отапливают свои владения. Ведь уголь сейчас один из самых доступных видов топлива. Проблема заключается в другом – у людей просто нет альтернативы, и поэтому они вынуждены пользоваться тем, что есть. Иначе не перезимуешь.
В поисках универсального решения
Что же поможет городам избавиться от «черного неба»? На сегодняшний день существует лишь одно универсальное решение – газификация. Голубое топливо, используемое в отопительных целях, сгорает намного чище, чем уголь или нефть. Оно не образует твердых частиц или мелкодисперсной пыли, а значит, просто не может стать причиной серьезного загрязнения.
«Соседствующая с нами Монголия также находится в зависимости от бурых углей, – комментирует Владислав Жуков. – В стране также нет газификации. Но для трансграничного переноса воздушных масс с загрязнениями границ не существует. Здесь все зависит от погоды, миграции воздуха и розы ветров. Здесь мы повлиять на решение проблемы не можем».
России, казалось бы, намного проще решить проблему с сибирскими регионами. Однако с их газификацией все не так гладко.
В целом по Сибирскому федеральному округу уровень газификации на начало прошлого года составлял 16,8%, тогда как по России он был равен 71,4%. Столь разительный контраст не перестает удивлять. Если возьмем Красноярский край, увидим, что жилой фонд газифицирован примерно на 15%. Аналогичные и даже меньшие цифры наблюдаем в соседних регионах. В той же Республике Алтай уровень газификации едва превышает 6%.
Многие сибиряки надеялись на включение своих городов в программу развития газоснабжения и газификации на 2021–2025 годы. Однако ожиданиям не суждено было сбыться. В план до 2025 года не вошли ни Красноярский край, ни Хакасия, ни Тыва. Это значит, что местные жители будут жить в тумане, при этом большие объемы голубого топлива прокачиваются на экспорт. Это значит, что сибирские города продолжат задыхаться от угольных выбросов в дни «НМУ», как и их «товарищ по несчастью» Улан-Батор.
Сибирякам, как и монголам, остается уповать только на крупные магистральные газопроводы, которые планируется достроить ближе к концу десятилетия. Например, на «Силу Сибири – 2». По ней российский газ пойдет в Китай. Ну и по пути, как ожидается, осчастливит несколько сибирских регионов и даже монгольскую столицу. Но сколько еще ждать? И будет ли вообще реализован этот проект? По итогам совещания в октябре 2021 г., посвященного газификации Красноярского края, сообщалось, что решение по конкретным срокам создания газопроводной инфраструктуры не принято.
В Красноярске, например, шутят, что газ будет, когда построят метро. А метро построят, когда будет газ. Народ понимает, что с газификацией никто не станет торопиться. А ведь многим такое промедление будет стоить здоровья или даже жизни. Разве не стоит ради спасения людей скорее дотянуть до задыхающихся городов злосчастную трубу? Ответ, как кажется, очевиден.
