Одним из самых моих сильных впечатлений за время кавказских командировок стала чеченская свадьба. Происходила она в период затишья между боями, где-то в горной местности. Кортеж из нескольких десятков автомобилей, из окон которых торчали стволы, несся по улицам чеченских аулов. Стрельба, крики… Потом началось торжество, и нас повели «смотреть невесту». Она стояла в отдельной комнате, в углу, лицо ее было скрыто фатой. За все время она не проронила ни слова…
О чеченских традициях, о жизни в Грозном в предвоенный и военный период мы поговорили с писательницей Полиной Жеребцовой. Полина Викторовна родилась в 1985 году в Грозном, который тогда был столицей ЧИАССР (Чечено-Ингушская автономная республика). Там ее и застала война. Она – автор «Чеченских дневников 1994-2004 гг.», свидетельствующих о войне, пережитой в разбомбленном Грозном, документальных романов и рассказов. Финалист премии Сахарова «За журналистику как поступок», лауреат международной премии имени Януша Корчака в двух номинациях, и так далее, и так далее… В 2013 году получила политическое убежище в Финляндии.
- Я из многонациональной семьи. Фамилия у меня со стороны матери. Жеребцовы – древний дворянский род. – рассказывает писательница. - Мы жили среди вайнахских традиций, окруженные поэмами и легендами горцев. В юности я зачитывалась романом «Из тьмы веков» Идриса Базоркина и цитировала сказку «Храбрый Сулим» Билала Саидова. Я человек мира: в моем роду есть русские, украинцы, евреи, чеченцы, французы, поляки, и многие другие. В нашей богатой домашней библиотеке всегда были Тора, Библия и Коран из уважения к памяти предков.
- С чеченским народом вы связаны по линии отца?
- Не только по линии отца. И в роду моей мамы, Жеребцовой Елены Анатольевны, прадед чеченец. Он украл ее прабабушку в Ставрополе, перебросил через коня и увез в свой аул. Там, среди гор родилась моя прабабушка, мамина бабушка – Малика Мусаевна. Однако жизнь распорядилась так, что ее мать, не выдержав в доме второй жены, схватила дочку и убежала с ней из аула. Долго добиралась она домой, пряталась, скиталась. Малику Мусаевну в четырнадцать лет крестили по христианскому обычаю и нарекли Юлией Дмитриевной (отчество дали по отчиму). Доживала ровесница века (моя прабабушка родилась 14 января 1900 года), уже в Грозном, ей было за девяносто лет. Умерла Юлия-Малика на земле предков по отцу.
Так что в роду моего отца есть поляки, евреи и чеченцы, и в роду матери тоже есть горцы – ее прадед. По воспитанию я настоящий чеченец (именно так, в мужском роде), над чем подшучивают все друзья, уж слишком я строга к себе после школы времен шариата, где мы учили Коран и хадисы. По соседству с нами в Грозном проживало немало семей, где мамы и бабушки были русскими или украинками, а папы и дедушки – чеченцами или ингушами.
- Насколько велико влияние древних традиций и обычаев на жизнь современной Чечни? Изменилась ли ситуация по сравнению с временами вашего детства?
- Влияние древних традиций не изменилось. В традициях предков мы черпаем силу. ЧИАССР моего детства – край многонациональный, где только русскоязычных проживало примерно полмиллиона, а на момент начала Первой войны в Чечне было более 300 000 нечеченцев, и практически все они знали и любили вайнахские традиции. Кто-то глубоко изучил традиции горцев, знал чеченский и ингушский языки (как мой дед, отец мамы, Жеребцов Анатолий Павлович - журналист, кинооператор, знаток шести языков, как ближайшие друзья деда – художники и журналисты), а кто-то изучал чеченский язык и традиции поверхностно, но таких, чтобы совсем не интересовались, мы не встречали.
- Насколько близко вы сами и ваша семья соприкасались с традиционной чеченской жизнью? Какие свои детские впечатления вы можете вспомнить о нравах, обычаях, традициях ваших чеченских соседей, друзей, одноклассников?
- Грозный моего детства - это мультикультурный город: нечеченцы вместе с чеченцами справляли мусульманскую Уразу-Байрам, а вайнахи (ингуши и чеченцы) с русскоязычными соседями – христианскую Пасху, то есть соседи дружелюбно делились сладостями, искренне поздравляли друг друга. Нечеченцы перенимали у чеченцев гостеприимность, строгость воспитания детей, отсутствие вредных привычек. Например, ни в нашей семье, ни у соседей, мы никогда не видели алкоголя ни в будние дни, ни по праздникам.
- У вас были подруги-чеченки? Как сложилась их судьба?
- В нашем многонациональном дворе у меня были подруги ингушки, украинки, русские, чеченки, армянки, аварки, и другие. Девочек-чеченок в основном в 14-15 лет выдали замуж. Подруга-ингушка уехала от бомбежек к родным в Ингушетию.
Русскоязычные, которые не хотели уезжать с родной земли, несмотря на войну, и гибли под бомбами вместе с чеченцами, побежали с семьями в 1995-1997 годах, бросив квартиры и имущество. Некоторые были убиты, когда начали орудовать местные преступные группировки, руководствуясь фашистской идеологией и притворяясь при этом «патриотами Ичкерии». На самом деле им хотелось только грабить и убивать, за независимость погибали совсем другие люди, которые искренне в независимость поверили.
Война – это горе для всех, но русскоговорящие в Чечне еще и оказались между двух огней, у них была самая страшная, незавидная участь. Времена, о которых я говорю, были между войнами. Именно тогда старейшины разрешили ранние браки, хотя обычно в чеченском обществе выдают замуж в 16-18 лет.
- По каким законам сегодня живут чеченцы в Чечне при Кадырове? По светскому закону, по законам шариата или же по старым чеченским адатам (традиционным обычаям)? Если светский закон вступает в противоречие с адатами или шариатом, то что побеждает?
- Светские законы и во времена СССР в Чечне были весьма условными. Например, умерших родственников чеченцы хоронили в селах на родовых кладбищах, поэтому документы их не сдавали. Во время редкой раздачи гуманитарной помощи на Чеченской войне такие люди получали «гуманитарку» на всех давно умерших прабабушек и прадедушек, показывая их паспорта. Нечеченцы всегда сдавали документы своих умерших, особенно те, кто жил в Грозном.
Еще в советской Чечне, да и сейчас это водится, замужние женщины оформляли документы как матери-одиночки, вроде как много детей, а мужа – нет. Это было возведено в обычную практику, потому что пособие на детей от государства небольшое, а мать-одиночка получала сумму солидней, чем та женщина, которая находилась в официальном браке. Разумеется, роль матери-одиночки была фиктивной, но это весьма распространенная практика по всей нашей республике и по Ингушетии, Дагестану.
Важно верить словам муллы, соседей и родных, а бумагам – нет, таков местный обычай. Если закон, написанный на бумаге, вступал или вступает в противоречие с обычаями предков, он тут же отметается в наших краях как заведомо недопустимый.
Замуж по местным традициям подруг моей матери выдали сразу после школы в 16-18 лет, в горах выдавали и раньше. Мама родилась в Ростове-на-Дону, а в Грозный приехала школьницей, так как после развода с бабушкой Галиной Николаевной мой дед, Жеребцов Анатолий Павлович, большой знаток чеченских традиций, привез дочку в новую семью, и мама жила с ним и с мачехой.
В период прибытия к нам семьи Куликовых-Дудаевых (Куликова - девичья фамилия жены Джохара Дудаева, Аллы – М.П.) в республике творился хаос: ни пенсий, ни пособий не платили, зарплаты у людей украли, у кого за два года, у кого за три. Все, накопленное на сберегательных книжках – исчезло.
У моего дедушки (отца матери), журналиста и кинооператора, на сберегательной книжке за жизнь накопилось денег примерно на пять машин «Волга», у матери на две машины, и пропало все.
По официальным данным, до первой половины 1994 года из федерального бюджета выделялись на республику деньги, но в чьих карманах они оседали, нам неведомо. Российские и чеченские власти охотно валили вину друг на друга, о людях никто не думал и не заботился. Никаких бесплатных столовых или помощи для людей в довоенной Чечне не было. «Если мать родила ребенка, сама знает, чем его кормить!» – такая ходила поговорка. Приписывали ее Джохару Дудаеву. Так же был совет от властей собирать лебеду и шишки. Ни о какой помощи людям речи не шло. Что касается законов, с того времени началась у нас смесь шариата и адатов. К светским законам люди прибегали редко, когда это выгодно, и по особому случаю.
- Что можете рассказать о традиционном положении женщины в чеченском обществе?
- Она всегда будет слушать мужчин своего рода и полностью подчиняться им, их приказам, говорить, что велят, и молчать, когда скажут молчать.
К сожалению, в том случае, когда мужчины не ведут честный образ жизни, а имеют, скажем, криминальные связи, то женщин в семье могут использовать как алиби, чтобы обелить себя или опорочить кого-то, оговорить. Ведь, боясь ослушаться и опозорить свой род, девочка изначально растет в полной покорности мужчинам. Такое воспитание впитывается с молоком матери. Даже если брат младше, он может за провинность отшлепать или побить сестру, она же не может без разрешения поднять глаза на него или на отца. Все строго. Когда она приходит в семью мужа, то полностью подчиняется его воле и воле его родных.
- Поговорим о свадебных обычаях. Практикуется ли выкуп невесты? Часто ли девушек похищают? Всегда ли это происходит с согласия девушки? Случается ли, что похищают с целью принудить к браку? Как договариваются семьи после похищения?
- Все ваши вопросы могут иметь положительный ответ в зависимости от семьи, от веры, от истории. Выкуп невест практиковался всегда, но сумма варьировалась в зависимости от ситуации. Похищения не всегда происходили с согласия девушки. Обычно старшие действительно позволяют девушке увидеть парня до свадьбы, все происходит благородно и при свидетелях. Однако даже в советские времена бывали случаи, когда воровство невесты происходило насильственным путем и обрекало девушку на беды и горести.
Вернуться в дом родителей непросто, будут уговаривать, настаивать, в некоторых случаях – запугивать, чтобы осталась в семье мужа. Иногда могут применить насилие, несколько таких случаев мне известны, однако в основном стараются идти мирным путем, договариваться.
Интимная сторона, другими словами то, что происходит за дверьми спальни, в чеченском обществе – табу. Ни вопросы, ни ответы по этой теме не могут быть обсуждаемы публично человеком горского воспитания. Обычно сложное дело с похищением невесты урегулируют старшие мужчины рода, они ведут переговоры с родными украденной девушки и пытаются решить дело миром.
- Как происходит сватовство? Всегда ли учитывается мнение девушки? Случается ли, что выдают замуж насильно?
- Мать или тетя заранее присматривают сыну или племяннику невесту, девочку лет пятнадцати. Затем они узнают, выведывают, из какого девочка тейпа (рода), кто ее предки, говорят о них люди дурное или только благое, а затем выносят это на обсуждение мужчин своей семьи – только они примут верное решение. Если оно положительное, то в семью девушки отправят сватов (посланников), чтобы спросить у ее родителей, ее отца и т.д., готовы ли они отдать дочь за их сына.
Если старшие примут решение, то, по обычаю, у девушки должны спросить ее согласие, но на практике это чистая формальность, так как воспитанная в полной покорности девочка никогда не осмелится перечить отцу или дяде. Бывает, конечно, что и сам парень увидит где-то в людном месте (на свадьбе, на работе, в соседнем селе) девушку и попросит родных разузнать о ней.
- Как происходит свадьба? Где находятся жених и невеста? Когда жених знакомится с родителями невесты?
- Свадьбы играют по-разному, в зависимости от того, светские ли это люди или люди, которые выбрали жить согласно традициям предков. Преобладает ли в их роду благоговение перед законами шариата. Например, я знаю семьи, где на свадьбе не было ни музыки, ни традиционной лезгинки, ибо, как считают они: «музыка - это харам, так как шайтан украл семь нот из Рая, и слушать музыку и веселиться в этом мире не дозволяется».
Родители невесты на свадьбе не присутствуют. Жених тоже. Жених по обычаю придет домой через три дня, во время свадьбы он будет у друзей или родственников. Так что первая брачная ночь у чеченской невесты начинается с помощи по хозяйству матери и сестрам будущего мужа.
На протяжении всего праздника невеста стоит в подготовленном для нее углу, куда к ней периодически подходят знакомиться люди, подшучивают над ней, иногда очень обидно, чтобы проверить ее выдержку. Она должна молчать и ни с кем не разговаривать, пока не состоится обряд «развязывания языка». Невесте дарят деньги, задают вопросы, просят у нее стакан воды и разрешения выпить воду, чтобы она заговорила. Обычно она начинает говорить в конце дня и только с пожилым и очень уважаемым мужчиной из рода своего будущего мужа.
К своим родителям девушка отправится погостить примерно через год, чаще всего после рождения первенца. Примерно в это же время молодой супруг может приехать с подарками к ее родным, познакомиться. Над ним разрешается едко подшучивать (в старые времена могли налить на него мед, к примеру, обмазать чем-то его одежду), но он должен все шутки снести покорно, показав свою выдержку и доброе расположение к родственникам жены.
- Молодая невестка входит в дом мужа. Как она должна себя вести? Должна ли невеста быть девственной? А если нет – что будет?
- Девушку украшает скромность. Немногословность. Чистота. Непорочность. Все остальное обществом осуждается. Если возникнет подозрение, что девушка обманщица и притворилась невинной, это может для нее плохо закончиться, вплоть до лишения ее жизни.
- Насколько распространено многоженство? Почему женщины мирятся с этим? Может ли жена воспротивиться приходу в дом второй-третьей жены?
- Многоженство стало процветать после первой (чеченской - «МК») войны. Хотя, надо сказать, что и в советские времена ходила поговорка, что у настоящего горца в каждом селе есть сыновья. То есть чем больше сыновей, тем богаче мужчина, а жены могут быть и разных национальностей, это не так уж важно.
После первой войны мужчин стало меньше, чем женщин, и начались разговоры, что теперь следует жить строго по шариату, и несколько жен – это норма. Были женщины, которые сразу с этим согласились. Некоторые сами искали своим мужьям вторых и третьих жен, просили помощи у муллы в ближайшей мечети.
- Насколько распространены «убийства чести»? Знаете ли случаи, когда муж убил жену, или родственники убили дочь, сестру, племянницу и т.д.?
- Были, есть и будут такие случаи. Честь рода превыше всего. Это самое важное для человека родом из Чечни, с Кавказа. Это самое дорогое. В каждой семье Дагестана, Чечни, Ингушетии знают и помнят историю, что случилась в их роду или произошла по соседству, и замешана в этой истории, конечно же, честь.
- Как происходит развод и с кем остаются дети?
- Мужчина говорит, что он разводится, и все. Его слов достаточно. Брак чаще всего религиозный, заключенный с помощью муллы. Женщина пришла в дом мужа без детей, и уйти обязана без детей, все дети принадлежат не просто своему отцу, а всему роду отца. Они – кровь их крови.
Моя прапрабабушка выкрала дочку (Малику Мусаевну), убежала с ней, однако девочку искали много лет, и, в конце концов, через несколько десятилетий (!) Малику-Юлию нашли в Ростове-на-Дону, но забирать в родной аул не стали, она была взрослой, и вышла к тому времени замуж, у нее самой была уже маленькая внучка (моя мама).
- Легко ли женщине после развода снова выйти замуж?
- Это очень сложно, так как много красавиц подрастает. Обычно разведенные женщины озлоблены, они глубоко страдают, заканчивают свои дни в личном одиночестве и в слезах, мечтая по большим праздникам увидеть детей, которые воспитываются родными мужа. Иногда разведенные женщины соглашаются быть вторыми-третьими женами и уходят в другую семью.
Ни один юрист на всем Кавказе не рискнет оспорить этот древний обычай – права отца на своих детей. Если родственники проявляют высшую степень милосердия, они позволяют вдове после смерти их близкого родственника, воспитывать его детей, оставляют их с матерью, но делают так, чтобы женщина и дети находились в поле зрения.
Такая женщина немногословна, одета наискромнейшим образом, она никогда уже не выйдет замуж, не ответит на благосклонный взгляд мужчины, восхищенного ее трудолюбием и миловидностью, она всю свою жизнь посвятит детям, радуясь, что ей позволили быть с ними рядом.
- В прошлом году всю Чечню потрясла гибель 23-летней Мадины Умаевой. Ее мать утверждала, что Мадину убил муж во время ссоры из-за покупки телевизора. Глава Чечни Рамзан Кадыров принял сторону родственников мужа, мать девушки, как я предполагаю, заставили извиниться. Эта история – редкое исключение, или она типична для современной Чечни?
- Мадину Умаеву мне искренне жаль. Необыкновенно красивая молодая женщина, дети еще такие маленькие были... К сожалению, ее трагическая история в разных формах уже встречалась мне ранее в Чечне. Женщины гибли в семьях при странных обстоятельствах.
Как-то в нашем районе мужчина средних лет, находясь под воздействием наркотических средств, застрелил жену. Грузная женщина, многодетная мать, избитая до черноты, умоляла людей вступиться за нее, спасти, бежала без обуви по улице от родного мужа, но все соседи предпочли отвернуться и не вмешиваться – по местной традиции в чужую семью вмешиваться нельзя, иначе потом серьезные проблемы будут у вас. И он ее прямо при всех застрелил. А через короткое время вновь женился. На четырнадцатилетней.
- Насколько распространена в Чечне кровная месть? Знаете ли конкретные примеры?
- Не только в Чечне. Кровная месть может быть по всему миру, главное, чтобы кровник знал, что он кровник. Она есть там, где есть выходцы из Чечни.
Кровная месть – это месть равного равному. Она не имеет срока давности. Даже через несколько поколений могут отомстить за оскорбление своего предка. Обычно ее объявляют за убийство, но бывают и другие причины, например, серьезное оскорбление. За убийство одного человека следует убить виновного или его близкого родственника. А за убийство женщины, так как женщина могла принести в наш мир хотя бы одного ребенка, полагается убить двоих мужчин.
Знаю и конкретные случаи. Одноклассник моей матери, добрейший человек, был назначен кровником за вину своего родственника, хотя он сам никогда и никому не причинял вреда. Месть никогда не прекращалась. Даже в советские времена на него было совершено четыре покушения в Грозном, он чудом выжил, скрывался, никогда не женился, хотя сам ни в чем не был виноват.
- Получают ли наказание по закону те, кто осуществил кровную месть или «убийство чести»?
- Возможно, что получают. Но в основном им удается скрыться. Горские традиции другие, несветские: воровать коней, красивых женщин и оружие с древности считалось особой удалью, сидеть в тюрьме – никогда не являлось позором, это честь – противостоять законам светским, ведущим свое начало от хитросплетений шайтана, а шрамы лишь украшают мужчин, поэтому горцы бесстрашно шли умирать и в старину, и сейчас.
В «Чеченских дневниках» я привожу конкретный пример «убийства чести». Это было в 1997 году. Отец убил родную дочь шестнадцати лет. Задушил платком и закопал. Об этом знали все соседи. Девушку изнасиловал водитель маршрутки, и, чтобы спасти честь семьи, родные ее убили. Разумеется, никакие правоохранительные органы или власти в «убийства чести» не вмешивались и не будут. Если бы отец не поступил так, никто и никогда бы не женился на сестрах этой несчастной, и семья была бы опозорена…
- Вы в детстве чувствовали себя чужой среди сверстников-чеченцев? Ощущали ли какое-то давление? Оскорбляли ли вас на том основании, что вы девушка и фамилия у вас русская?
- Творческому и думающему человеку всюду сложно. Я и в русских регионах никогда не чувствовала себя «своей». В 2005 году, когда мы с мамой выехали из Чечни, то столкнулись с полным отсутствием помощи беженцам, мы ночевали в домике, который некогда был конюшней, а затем, после Второй мировой, его перестроили в жилое помещение…
В смутные времена в Чечне, разумеется, из-за фамилии, меня стали причислять к русским. Если бы жив был мой отец, такого бы не произошло, но я росла с мамой. Русскими у нас тогда называли всех нечеченцев, будь это татарин, кумык, украинец, армянин и т.д. Конечно, это вызывало враждебные выпады, оскорбления, травлю, избиения, унижения.
Подпитывалось такое поведение среди моих сверстников лживыми пропагандистами и националистами, убеждения которых были на уровне обыкновенного фашизма. Родные и знакомые стали звать меня на восточный манер «Фатима», «Патошка», чтобы избежать лишних нападок, в том числе и надругательства.
Отчим-чеченец защищал меня и мою маму. Пытался по мере сил заступаться за русскоговорящих соседей, которых приходили убивать. Я носила большой платок, длинную юбку в пол. Без платков учениц средних и старших классов не пускали на уроки.
В 1995 году ко мне подошел незнакомый мальчик в школе и спросил: «Ты русская?» (до этого он подходил к другой девочке, она ответила, что ингушка и он пошел дальше). Я не особо задумалась над вопросом незнакомца. Решив, что ему нужен какой-то быстрый ответ, просто сказала: «да», чтобы не перечислять свою сложную родословную, а он с размаху ударил меня по лицу.
Я опешила. За что?! Мы были под бомбами, мы хоронили своих родных, а те, кто отсиживались в русских регионах во время первой чеченской, могут вот так спокойно подойти и ударить тебя по лицу. Мы похоронили дедушку, участника Второй мировой, который погиб под бомбами в Грозном будучи стариком за семьдесят лет. Тело бабушки по отцу, Элизабет, под плитами многоэтажки так и не нашли....Мы собирали в мешки то, что осталось от друзей и знакомых после залпа снарядов....
Как-то дылда-десятиклассник со словами «русская!» подло ударил меня в спину, а я, на тот момент худенькая шестиклассница, от его удара подлетела и рухнула прямо в коридоре школы. Меня буквально развернуло в воздухе от удара. Я едва не умерла.
Задиры из нашего класса довольно захохотали, более робкие опустили глаза, а учительница, приехавшая в Грозный откуда-то из горного села, отвернулась, сделав вид, что ничего такого не происходит.
Оскорбления и избиения детей-нечеченцев, а также детей, чьи матери были русскими, стали в середине 1990-х нормой.
Совсем не владея искусством боя, будучи невероятно добрым ребенком, я не умела защищаться. Однако человек всегда должен выходить из ситуации наилучшим образом, получать опыт и укреплять дух. Спасибо чеченской школе!
