Лента соцсетей превратилась в поминальник. Люди уходят — от них остаются фотографии в Интернете, воспоминания знакомых, признания в любви и уважении, благодарность за все, что они сделали, — постфактум.
На это очень тяжело смотреть. Почему никто из нас так же активно, так же искренне, душевно и по-доброму не говорит друг о друге, пока мы живы? Почему мы не переслушивали Градского, не пересматривали фильмы Соловьева? Почему для того, чтобы мы выразили свои чувства по отношению к человеку, нужно непременно, чтобы он, этот человек, умер?
Почему мы — как общество — не ценим то лучшее и тех лучших, что у нас есть? Мы не отмечаем дни рождения известных людей. Известных — в прежнем, высоком и достойном смысле этого слова. Не популярных — известных. Заслуженных. Не показываем концерты по-настоящему больших исполнителей. Телеканалы молчат даже о самых ярких и интересных событиях в нашем театре и кино. Локально-камерные анонсы на «Культуре» или рекламные кампании отечественных блокбастеров (за которые создателям должно быть по-настоящему стыдно) на федеральных телеканалах (которые чаще всего и создают это убожество) — все это не в счет. Спускаясь на уровень соцсетей: твои друзья могут просто не заметить, что ты выпустил новый спектакль или написал книгу, и забывают (или не считают нужным?) не то чтобы что-то сказать по этому поводу — даже поздравить иногда.
Сегодня мы отделили себя от всего остального мира плотным, почти непроницаемым слоем отстраненности. И это не наша вина. Это, скорее, инстинкт самосохранения, который вот так себя проявляет в условиях, когда мы существуем, оплетенные со всех сторон информационными потоками. Потоки эти несут к нам, в нас совершенно запредельное количество всего — знаний, фактов, правды и лжи, ненависти и пошлости. Переварить все это, думаю, не в состоянии никто. Мы это чувствуем и защищаемся, интуитивно отодвигая от себя мир — вместе с друзьями, вместе с людьми, которых мы любим и ценим, но любим и ценим — вот так, на безопасном расстоянии.
Никто не знает, возможно, в своем стремлении к самосохранению мы идем опасным путем и когда-нибудь достигнем стадии, когда вообще перестанем реагировать и на любые «внешние раздражители». Ушел еще один человек, книги которого мы взахлеб читали в юности? Ну, ушел. Умер музыкант, чьи песни мы знали наизусть и на кого хотели быть похожими? Что же, такова жизнь.
Но пока… Пока — когда случается горе и уходит близкий и любимый нами человек, сделавший для всех нас столько хорошего и доброго, человек, радовавший своим творчеством и тем самым помогавший жить целым поколениям, мы снова становимся нормальными людьми. Мы снова способны чувствовать боль, способны выражать свои чувства. И это обнадеживает. Наверное, это последний островок честности, последний островок душевности и человечности в нас. И я благодарен всем ушедшим от нас еще и за это: их уход не прошел незамеченным, и мы увидели, что еще что-то из себя представляем.
Мне кажется, что, осознав это, мы должны меняться по отношению ко всему происходящему вокруг. Я всегда говорю: балуйте своих близких. Показывайте им — как, насколько вы их любите. Это наша прямая обязанность. Помогайте, оберегайте, заботьтесь о них — прямо сейчас. Да, я, Юрий Грымов, так считаю. Я идеалист и верю в идеал.
В нашем спектакле «Петр Первый» царевич Алексей произносит такую фразу: «Мы, русские, друг друга едим и тем сыты бываем». Давайте не будем есть друг друга. Недобрый, завистливый человек может уничтожить другого, но вместе с тем он съедает сам себя изнутри. Разве этого мы хотим? Мы хотим самоуничтожения? Вроде бы никто такого не хочет.
Давайте «поголодаем» и научимся насыщаться радостью за другого человека, вдохновляться его успехами, открытиями, победами. Мы уважаем, любим человека, благодарны ему? Давайте говорить об этом. Давайте поддерживать, помогать друг другу. И тогда незаметно то же самое — открытия, успех, победы — произойдет и с нами. Увидимся в театре! С Новым годом!
