И вот сейчас, перед Новым годом, хочется уточнить пару нюансов по поводу нашей любимой страны, ушедшей навек в небытие. Как вижу — и лицезрел ранее. И чувствовал. Тогда.
Для информации (недоверчивым критикам) скажу: обретался в СССР долго. Пил пиво-водку-газировку. Изредка индийский чай «со слоном».
Дрался не за жизнь, а насмерть. Ездил на советских машинах, летал на самолетах-ТУ. Сидел «по валютке» в «Крестах». (По знаменитой 88-й.) Веселился на благословенных шеварднадзевских югах и т.д. Об этом, в принципе, и беседа. И не только…
Писал по теме развито́го социализма частенько. Но — несложно и повториться. Тем более что делаю не научно-аналитическую статью. А — чисто бытовую. Из уст, так сказать, очевидца. Коих много, слава богу, осталось: живите не болейте. К ним и обращаюсь: «…братья и се́стры».
Многие из которых, мягко говоря, костерят вашего покорного слугу за «неправду»: дескать, лжет, брешет, собака. Ну, да не впервой...
И не забывайте, кстати, о юмористической стороне публицистического пера (а с юмором в СССР было неплохо). Ведь я не собираюсь ни с кем ругаться.
А тривиально поболтать по душам. Как на прокуренной коммунальной кухне. Под бобину со Жванецким. Стряхивая «Беломор» в окно — на головы нерасторопным соседям. «Смотри, куда сыплешь!» — кричит снизу баба Дуся.
Приступим…
Начну с главного. А именно — кому на Руси всех лучше жилось.
Некоторым образом каталогизирую совковую жизнь поименно. В четырех непредвзятых пунктах.
Добавим лишь, что не берем во внимание номенклатуру.
Это целый дивизион «боевых носорогов» — сиречь бездельников априори. Практически с пионерского детства. Попавших туда по вожделенной карьерной лестнице (в основном с родительских науськиваний): комсомол-партия-министерство-забронзовелость.
Не берем потайной и довольно закрытый от общества дипкорпус: там с джинсами-шузами-хрусталем стопроцентно без проблем. Так же как с политикой глобального устрашения — «интернационализма» по-простому.
Из той же серии прихвостни — через мам-пап-дядей-тетей пристроившиеся во всяческих валютных «Березках», распредмагах, спецпунктах выдачи, спецкинотеатрах (да-да, были и такие) — для упомянутой номенклатуры.
В Союзе имелось несколько видов пресмыкающихся подотрядов КПСС — «неприкасаемых». Речь не о них. Это абсолютно другая история.
Речь — о неизбывном пафосе народно-советского счастья…
Итак, номер один
Ну понятно, официанты. Халдеи.
Уж у кого-кого, но у них всегда была заначка — кусок хлеба на завтра. И вопроса о бутылочке шампанского на 1 Мая либо на 8 Марта с братаном-халдеем не вставало никогда: оно элементарно было. Безусловно, украденное. В крайнем случае — задешево купленное через кассу.
Но это, присовокупим, считалось моветоном — приобретать товар там, где работаешь. («Что охраняешь — то имеешь!»)
Как водится, все нужное утаскивалось со складов бесплатно. И далее — через черный ход на волю. И чем больше уносилось — тем красивее, вольготней жилось.
Задача гармонично ра́звитого советского труженика в любом секторе социалистической экономики заключалась в том, чтобы вынести-украсть как можно больше. И — чтоб ничего за это не было.
Не всегда, конечно, срасталось. Кто-то и попадался. Но тем не менее…
Доходило до смешного. Крали то, что не надо.
Я сам лично со стройки, где работал ночным сторожем, вынес ведро с уже растворенными в воде белилами. Отвез на троллейбусе домой к матери. Побелил потолок. Ведро, знамо, обратно не вернул. Хотя легче было взять полмешка побелки: на дольше бы хватило.
Несомненно, что при тотальном продуктово-алкогольном дефиците официанты убийственно богатели за счет продажи ресторанских поллитровок (по статье «списаний» и «посудного боя»). Продавали тем же таксистам. Откуда переходим ко второй главе нашего негрустного повествования.
Таксисты
«Таксеры», «водилы», «шефы», «братанчики»… Не суть.
Занимали важнейшую нишу советского социалистического хозяйства.
Торговля вином — особенно в неурочное ночное время — целиком и полностью лежала на них. Была их производственно-передовой миссией.
Да они и не подводили. Трудились по-стахановски. Опережая сроки. Поднимая державу с колен — как бы сейчас сказали с высоких трибун.
Потом уже, к середине 80-х, водочную движуху перехватили преступные группировки. Связано то было с ужесточившейся карточно-распределительной системой: продуктовыми талонами, дикими очередями, бесконечными записями наперед. Криминал подминал алкоторговлю под себя, концентрируя ее в определенных местах, круглосуточно и непрерывно.
Уверен, в каждом городе существовали подобные пятачки: как правило, связанные с парками, памятниками, скверами. Отсюда и названия: всевозможные «Клумбы», «У Ленина», «У танка», «Дзержинки», «Арбаты», «Жигули» и т.д. Миллионы точек, приносящих народу радость.
О чем — следующая главка.
Лабухи.
Святые люди… К ним принадлежал и я.
Несли в мир доброе, светлое, вечное — классическо-эстрадное. Воздушно-вальсированное — счастье.
Брали немного. В 1960–70-х — около рубля. В 80-х — до трех рэ. Реже — 5. Играли до потери пульса, исполняя абсолютно невероятные прихоти — заказы публики.
Даже если песня была незнакомой, мы ее все равно музицировали — и пели. Типа «тэйшн-мейшн ворд эпартли нау мани вери мэни…» — и тэдэ. Любое ариозо. Под любой аккомпанемент. Только плати, карась, парнас! («Карась» — клиент. Парнас — денежки, лаве, капуста.)
Кабацкие лабухи, испорченные западной крамолой из-под полы, классово возлежа, естественно, в лоне прогрессивного человечества, по ночам, в подсобках-кухнях, нещадно ругали советскую власть. Ругали чрезвычайно ожесточенно — одновременно тонко. Изощренно. В отличие от тех же таксистов.
Музыканты — люди образованные. В меру начитанные, интеллигентные. К тому же многие общались с привилегированными коллегами по цеху — из классических, симфонических оркестров. В оперном ли театре, консерватории, неважно.
Все они с одинаковой страстью — до фетишизации! — относились к Новому Свету, американским сигаретам, джаз-року, мюзиклу, модерн-балету, рок-опере. Люто ненавидя это облезлое чудище в семейных трусах — проклятое советское нищебродство.
В отличие, повторимся, от шоферюг — парней простых и непритязательных.
Которым и ругать-то, собственно, было некого и не за что. Бабки-то — идут. И нехилые. Учитывая среднюю зарплату в СССР в 150–300 р., таксисты заколачивали до тыщи и более.
Четвертое. Швейцары
Ну, о них разговор особый. Это — каста. Это — родовая каста.
Попасть в швейцары было так же нелегко, как ныне стороннему (пусть и отучившемуся в нескольких университетах) юристу попасть в нотариусы. Да-да, как ни смешно…
Дяди Васи-Пети-Сашки — хитрюги-интриганы — были очень сердечными. Неприступными. Веселыми. Беспощадными. Своими. Чужими.
У них было все. Они могли — практически все.
Достать вино-пиво-самогон в любое время суток. Столковаться с нужными людьми на проведение Нового года шумной компанией, причем в любом близлежащем ресторане. Найти крутого платного врача «по вызову» (коих днем с огнем не сыскать в СССР). Условиться сделать нелегальный аборт. Аккуратно перевезти импортную мебель. Найти забугорную одежу: джинсы-дубленки-сапоги. Анестезию для зубов. Обмен квартиры. Устроить сына в вуз. Да хоть в Министерство культуры устроить!
В дальнейшем их роль — роль местных (городских, районных, квартальных) «решал» — переняли спикули всех мастей. По бытовухе, не по криминалу.
У преступных элементов — «синих» (так их звали из-за татуировок) — был свой третейский суд, входящий в отдельную большую тему советской оргпреступности. Но это уже в поздних 70-х и далее, когда стали поднимать голову теневики — предтеча олигархии 90-х. Предтеча русского капитализма: в постмодерновом обществе кастовой неприязни (смайлик).
В развитом же социализме 1960–70-х швейцары играли роль стариков Хоттабычей.
Ковры (стоимостью с самолет). Радиотелеаппаратура. Пепси-жвачка — все было в ведении этих благодушных улыбающихся, почти киношных персонажей. С крупной кокардой на форменной фуражке: «На, Вася, три рубля. Нас четверо». — «Проходи, браток!». И казалось, сие положение вещей и понятий будет вечно. Но... см. начало статьи.
