Есть классический сказочный сюжет. Король восседает на троне и управляет страной. Управляет сурово и жестко. Победить этого тирана могут лишь юмор и смех. Короля высмеивают и тем лишают силы. Знакомая история, не правда ли?
Оттого во все времена у монарха обязательно имелся придворный шут. Он мог быть как у государя, так и у местного князька. Часто этот шут походил на Квазимодо, что, впрочем, не мешало ему занимать хорошую должность.
Но то был шут придворный, свой. А вот комиков инородных власть боялась и потому всегда старалась контролировать. Так, например, было в советское время. И великий Сергей Эйзенштейн изрекал: «Наш смех» и «их смех» оказывается не абстракцией. Между ними пропасть разного социального осмысления». Тут скрыты два важных смысла. Первый: смех всегда социален, а следовательно, и политичен. Второй: смех делится на правильный и неправильный. Вот и Маяковский вторил Эйзенштейну:
«Товарищи,
вовсю
из глоток из всех — да так,
чтоб врагам
аж смяться,
сегодня раструбливайте
радостный смех!
Нам есть над чем посмеяться!».
Да, смех — это радость и лекарство. И Александр Солженицын, и Варлам Шаламов вспоминают, к примеру, что только юмор помогал выживать узникам лагерей; давал ощущение какой-никакой свободы. Но юмор же это самое эффективное оружие. И он, как любая диктатура, не предполагает ответа. В любой момент можно сказать: это просто шутка! Оттого юмор — вольное поле экспериментов. Здесь есть относительная свобода говорить то, что в других форматах и помыслить даже нельзя.
Великий роман Умберто Эко «Имя розы» построен вокруг того, как монахи прячут второй том «Поэтики» Аристотеля — том, посвященный комедии. Прячут, потому что полагают смех дьявольским орудием, вредным явлением, подрывающим и ниспровергающим привычный ход вещей. Смех — это смерть упорядоченного мира.
О том же спустя время свидетельствует и ситуация вокруг французского журнала Charlie Hebdo. На его страницах регулярно появляются карикатуры, высмеивающие абсолютно всё, без запретов и ограничений. В том числе и религиозную тему. Как результат: исламисты совершили нападение на редакцию Charlie Hebdo, убив 12 человек. Однако журнал не прекратил свою работу, а продолжил тотальное осмеяние. И тем отчасти победил фундаментализм. Но эта ситуация породила массу вопросов. Можно ли поставить знак равенства между терроризмом фактическим и терроризмом ценностным? Может ли свобода слова стоять выше религиозных чувств?
Так или иначе, злой король высмеян и побежден. Но представим теперь, что орудие против зла само стало злом. Что, уничтожив одну диктатуру, воцарилась другая, не менее, а, может быть, еще более опасная. Диктатура ха-ха или диктатура смеха, когда всё, абсолютно всё, без исключения, сводится к шутке. Как результат — не остается ничего основательного; больше нет того, за что стоило бы держаться. Так а что на руинах?
Если мы посмотрим на матрицу медиа, то увидим диктатуру бесконечного развлечения, в которой правит Его Величество Юмор. Или то, что выдают за юмор — от пранка до пародии. На всех каналах хихикают, гогочут и ржут. То же самое происходит и в интернет-пространстве. Сегодня едва ли не всё — в том числе и дегенеративная глупость — выдается за юмор. Но в каждой шутке есть лишь доля шутки; все остальное — ценностное содержание. Неважно, «юморист» говорит о религии или о семейных ценностях, — он манипулирует зрителем, внушая ему соответствующие установки. Через юмор это сделать проще всего.
В том числе и поэтому среди главных скандалов 2021 года значатся обвинения в адрес юмористов и хайпожоров. В ответ они, вяло оправдываясь, выдают стандартное: «Мы просто пошутили». Ладно, хорошо, но как быть с тем, что вы оскорбили людей по национальному или религиозному признаку? Можно ли им — тем, кого вы обидели, — «шутить» в ответ? И как далеко они могут зайти в своих «розыгрышах»? Так затягивается петля имени Charlie Hebdo. И напомню, к слову, что едва ли не главный шутник массовой культуры — это Джокер, убийца и террорист.
Показательно, что действующая власть жестко отреагировала на разного рода «шутки»: дела Мирзализаде, Хованского, Бобиева и других. И такая реакция вызвана не только общественным резонансом, но и тем, что власть чувствует на этом фронте угрозу и работает на предупреждение. Но не слишком ли поздно? Фокус в том, что комики и шоумены уже у власти. Тут на ум, конечно, сразу приходит Владимир Зеленский. Но с Украиной в принципе особенная история. Это Черный Вигвам, где возможно воплощение самых ирреальных сценариев. Собственно, Украина — это наглядное воплощение того, что, подражая комедии, обязательно получишь трагедию.
Но только ли Украина? Напомню, что первым актером-президентом стал Рональд Рейган. Американец. Да и не был ли шоуменом римский император Нерон? Просто тогда еще не придумали телевидения. Теперь же мы наблюдаем, как с экрана перебираются во власть. Вот вам примеры. Комик Марьян Шарец стал премьер-министром Словении, а комик Джимми Моралес — президентом Гватемалы. Маленькие страны? Не то? Ладно. А как вам главный шоумен современности Дональд Трамп? Вспомним и как начинал карьеру премьер-министр Великобритании Борис Джонсон — с эфиров, за которые получил прозвище «клоун БоЖо». А как вам кандидат в президенты Ксения Собчак?
Да, пока еще власть добывается на улицах, а не в социальных сетях. Однако именно через них управляют людьми. Скоро же медийность станет единственным мерилом успеха и, как следствие, гарантией доступа к реальной власти. Впрочем, комикам и шоуменам необязательно будет избираться президентами и премьер-министрами. Они смогут эффективно управлять паствой через социальные сети.
Наивные люди полагают, будто так выглядит свобода. На самом деле так выглядит новая диктатура, новая антиутопия, в которой мы существуем. Вот только юмор в ней строго регламентирован. Возможен ли сегодня, к примеру, такой фильм, как «Не грози Южному централу»? Кто сказал тебе, что ты волен шутить, о чем вздумается? Наивный чудак, Большой брат Толерантности следит за тобой.
Еще в конце прошлого века писатель и исследователь медиа Нил Постмен приоткрыл понимание новой диктатуры. Вот что он написал, словно полемизируя с Оруэллом и Хаксли: «Нет никакой нужды в тиране, решетках и министре Истины. Когда население обожает пошлости и нелепый вздор, когда культурная жизнь трансформируется в бесконечный круг развлечений, когда серьезные общественные дискуссии превращаются в болтовню, одним словом, когда народ становится аудиторией, а общественные дела — водевилем, нация сильно рискует: ей грозит смерть культуры».
А вместе с ней наступает и смерть разума. Юмор, смех — это прекрасно, да; но он опасен в руках диктатуры. Вспомните, как выглядит общество идеального рабства. Как дисциплинарный санаторий, по которому бродит стадо улыбающихся идиотов. Ведь сон разума порождает чудовищ. Тех самых чудовищ, которые под нескончаемый красный смех отнимают у людей главную свободу — свободу мыслить самостоятельно.
