Андрей Бабушкин, характеризуя деятельность бывшего директора ФСИН, в частности, сказал:
— Александр Петрович Калашников достаточно недавно пришел к руководству ФСИН России ( с 8 октября 2019-го. – «МК»), но за это время он успел себя проявить как достаточно квалифицированный руководитель, он пользовался доверием и сотрудников, и родственников осужденных, и правозащитников, и журналистов. Он прикладывал усилия для того, чтобы устранить недостатки в работе ФСИН России.
Не все, к сожалению, ему удалось за этот очень короткий срок. Но я убежден, что о себе во время деятельности во ФСИН он оставил добрую память. Как человек, который лично с ним общался и общался не раз, я могу сказать, что он действительно реально боролся с пытками, действительно реально боролся с недостатками в работе учреждений ФСИН, пытался сделать так, чтобы наша тюремная система вышла на хороший европейский уровень, а может быть, даже переплюнула некоторые европейские страны. Мне очень жалко, что он уходит с поста.
Гостев работал в московской милиции, был начальником Управления охраны общественного порядка, мы с ним сталкивались во время различных массовых мероприятий. Конечно, человеку с таким опытом работы в системе общественной безопасности и полиции и в штабе (он был начальником штаба) сложно будет вникнуть в работу ФСИН, это очень специфическая работа. Можно 10 лет проработать в этой системе и не разобраться в ней и наполовину. Но хочу пожелать ему успехов на новом посту.
— Правда, что в свое время, когда он был еще в полиции, он не понимал работу правозащитников?
— Ну, разные бывали ситуации, в том числе да, была у нас с ним дискуссия относительно того, могут ли правозащитники получить доступ к книге учета доставленных или не могут. Такая дискуссия имела место.
А вот мнение Евы Меркачевой, узнавшей об отставке Калашникова во время инспекции одной из колоний:
– Я, как и очень многие, оказалась в каком-то странном положении, потому что для нас это шок. Если, например, предыдущего директора ФСИН Корниенко до того, как отправить в отставку по-настоящему, много-много раз увольняли фейково, то здесь было решение принято молниеносно. Что послужило поводом, тоже не очень понятно, потому что до последнего момента все-таки Калашников принимал разные решения.
Мне казалось, что ряд нововведений, которые были приняты Калашниковым за последнее время, очень прогрессивны. В частности, все в колониях очень счастливы по поводу закона, разрешающего отбывать наказание там, где родственники проживают. Есть такое право у каждого осужденного – переводиться. Многие написали заявление во ФСИН, и многих перевели. Это прорыв. И у нас на сегодняшний день из 160 тысяч человек, которые имеют право быть переведены в регионы, ближайшие к их домам, уже 105 тысяч переведены.
Понятно, что самое громкое, что могло произойти, – это публикация видеофайлов с пытками. Мог ли он знать, что происходит во всех регионах, – вряд ли. И до последнего момента, даже до сегодняшнего дня, можно утверждать, что у нас остается ряд пыточных колоний. Мы одну из них разоблачили, скорее всего (см. «МК» от 24 ноября), хотя неизвестно, чем все закончится. Но отвечал ли за это относительно новый директор ФСИН? И что будет делать тот, которого только-только назначили? То есть у нас сложилось ощущение какого-то сумбура. Решения принимаются молниеносно – насколько они будут облегчать жизнь тех, кто за решеткой, и их близких родственников, не знаю.
