Вот на «России» вышел фильм, восьмисерийный — «Седьмая симфония». Я включил, ну а как же, такое название! Проходит первая серия, вторая и… ничего. Ничего не происходит, не случается, одни серые кадры блокадного Ленинграда. Господи, думаю, ведь такое название. Скажи здесь, в России, понимающему человеку: «Седьмая симфония» (их, понимающих, все меньше, но ведь они еще остались) — и сразу такая картинка перед глазами набежит невероятная. Шостакович, блокада, голод, смерть, оркестр, холод убийственный, и дух русский, уже советский… Где все это?
Надо было просто потерпеть. Да, первые две серии. Это же такое кино, специфическое, где все размазано по тарелочке, как манная каша, где сюжет, действие начинают разворачиваться к серии третьей, где артисты просыпаются и… происходит чудо. Или не происходит.
В «Седьмой симфонии» произошло. Это же Александр Котт, режиссер, и славен он не только «Ёлками». Это и Алексей Гуськов, автор идеи, продюсер и исполнитель главной роли дирижера Карла Ильича Элиасберга, абсолютно реального человека, и разве тут можно сказать — персонажа? Здесь и Алексей Кравченко, тот самый страшный мальчик в «Иди и смотри»… Мальчик вырос, стал артистом МХТ. И Лиза Боярская, о которой мы почему-то уже стали забывать, и Лидия Вележева (жена Гуськова, хотя каламбуры здесь неуместны), и Наталья Рогожкина, и Тимофей Трибунцев, и Виктория Толстоганова, играющая Ольгу Берггольц…
Конечно, энкавэдэшник, исправившийся под влиянием великого искусства, музыки, ставший практически соавтором Шостаковича и Элиасберга, — дань сегодняшнему времени. Не это главное! Как поставлен свет, цвет, раскрывающий важнейшие нюансы, даже судьбы, когда из черно-белого блеклого мрака вдруг высвечивается лицо человека, глаза, взгляд, и ты все-все про него понимаешь. А эта сдержанность артиста Гуськова, когда ты собственным нутром ощущаешь, что с ним происходит, о чем он думает, всю эту трагедию и его лично, и города, и всех… То высший пилотаж актерской игры и лучшая, наверное, роль Алексея Гуськова. И эта его небритость, когда он умирал в больнице, и так хочется погладить по щеке… Вот правда, вот искусство, вот кино! А тогда уже дух, тогда уже подвиг, когда напрямую ты этого не показываешь, не говоришь.
Надо просто дождаться, верить в режиссера, артистов… Удачи так редки, но здесь случилось.
Ваш покорный слуга сериалов не любит, смотрит только по большим праздникам. Здесь тот самый случай, праздник, да. Пусть и с шлейфом трагедии. Но 9 августа 1942 года в блокадном Ленинграде исполнение Седьмой симфонии состоялось. И футбол в Киеве, матч смерти против немцев, и финал Кубка СССР в 44-м, когда победил ленинградский «Зенит»… Всё это история подвига непобедимого народа.
Скажу даже: будь я энкавэдэшником (не дай Бог!), я бы тоже исправился, перековался в той ужасной ситуации, как и Алексей Кравченко. Ведь как говорил Маэстро (из другого фильма): «Всё преходяще, а музыка вечна». Так что, может быть, это и есть правда жизни, а?
Ни слова о футболе
Поймал себя на мысли, что скоро, глядя «Матч ТВ», стану женоненавистником. Это я, дамский угодник, любитель женщин. Да, только пусть они никогда больше не говорят о футболе.
На «Матче» много красивых женщин. Но у нас что здесь — показ мод, конкурс «Мисс ТВ»? Это работа, тяжелая работа, здесь пахать надо.
А их (в смысле женщин молодых, здоровых и красивых) задействуют то как украшение спорящих мужчин, то просто ради эстетической гармонии. Понятно, привлекают мужскую аудиторию. «Я тоже хочу» — как говорил по другому поводу Алексей Балабанов. То есть мы включаем телевизор, чтобы хотеть Марию Орзул, Софью Тартакову или, скажем, Анну Кастерову. Ну захочу я, положим, Анну Кастерову, а что скажет ее муж, великий хоккеист земли русской Евгений Малкин? Да он меня прямо сразу из-за океана достанет, даже не сомневаюсь. За одни только мысли.
На «Матче» началась перестройка. После ухода с канала Тины Канделаки (вот, еще одна красавица, только почему-то за кадром) здесь появилось сразу два ток-шоу: «Громко» и «Есть тема!» Да, а поговорить? Как мы любим. Вот, чтобы ничего не делать, но дайте обсудить по-хорошему. Как на кухне. «Кухонные споры — последнее дело», — пел Макаревич еще в каком-то лохматом советском году.
Но это же наша народная забава. Мы-то думали в 90-х: вот сейчас обсудим по честноку, как Чубайс с Явлинским (да, было дело когда-то по телевизору), и все изменится, жизнь станет лучше, веселее, воры будут сидеть в тюрьме… Ага, держи карман шире! Все эти разговоры — бла-бла-бла — для нас, дурачков с лапшой на ушах. Ничего не изменится, только хуже будет, спецоперация всё это…
Но то политика, черт бы ее побрал, а тут футбол. Выиграли наши — как хочется с кем-то вместе порадоваться, перетереть. Проиграли — тоже хочется.
«Громко» ведет… угадайте с трех раз. Конечно, Дмитрий Губерниев. Еженедельная программа, итоговая, хорошая. А «Есть тема!» — Мария Орзул. Нет, полюбоваться на симпатичную девушку всегда пожалуйста, но когда смотрю на нее, все время думаю: дотянет она фразу до конца или нет. Когда нужно произнести рекламный слоган — это Маша делает без запинки, от зубов отскакивает. А здесь… Путает страны, футболистов, и все время это «э-э-э». Маша, он не Тюкаев, а Тюкавин (футболист московского «Динамо» и сборной). И вообще… учите географию. А так — и ножки, и грудь, и лицо, и мысли. Как у Чехова.
После поражения наших от Хорватии стали обсуждать. Одна из ведущих — Софья Тартакова. Наверное, лучший у нас специалист (или теперь надо говорить специалистка?) по теннису, красивейшая женщина. Но при чем тут футбол? Вот по горячим следам из хорватского Сплита наш защитник Игорь Дивеев на вопрос: «Что сейчас чувствуете?» (после поражения 0:1) отвечает: «Ничего». И Соня в московской студии: «Фи, какой равнодушный». И стала учить футболиста, как отвечать в таких случаях, какие чувства изображать: 1) досаду; 2) сожаление; 3) раскаяние — выбери нужное слово. Можно еще и пустить скупую мужскую слезу.
Что я кричал у телевизора… Это надо было видеть. И слышать. Никогда не позволял себе кричать, тем более на таких красивых. «Ты что, не знаешь, у человека в таких случаях наступает полное опустошение, поэтому он ничего не чувствует. Дивеев — лучший наш защитник, он вместе с Джикией вел жестокую войну за воздух с хорватскими нападающими, прерывал все возможные передачи соперников в штрафной». Это самое цензурное. Ну а остальное вам слышать не полагается.
Девушки, милые, хорошие, красивые, не ведите больше футбольные программы, от всей души прошу. Хотите, на колени встану. Футбол для нас, мужиков, это очень серьезно. Это, как говорил один великий тренер, важнее, чем жизнь и смерть.
Только это и больше ничего. А в остальном: «Мы вам честно сказать должны — больше жизни девчонки нам нужны» (группа «Цветы»).
