Многочисленные выступления Леонида Гозмана в ток-шоу, ТВ-споры с десятками политиков оставляли желание увидеть программу построения нового, либерального государства, некую конструкцию, хотя бы макет. «Россия после Путина…», названием, стилем кому-то, может, и напомнит ленинские «Первоочередные задачи Советской власти», но по содержанию это и есть долгожданный конструкт.
Преамбула там такова: «Неизвестно, когда и как уйдет от власти возглавляемая Путиным команда, но рано или поздно это случится… И тогда встанет задача восстановления и строительства на руинах».
Мне, например, программа показалась не очень реалистичной, схожей с идеями героев февраля-1917, но, думаю, последующие сравнения не обидят ее автора. В системе ценностей либералов излишний романтизм — куда меньший грех, чем «сотрудничество с Кремлем». В давних статьях я называл «февралистов-1917»: победившие декабристы. Комментарии, отклики были: «незаслуженный комплимент февралистам… еще одна попытка очернить декабристов», но в целом связующая романтических либералов нить прослеживалась. Гозмана, кстати, называл «романтиком» и Владимир Соловьев. Итак, программа.
Пункт №1. Освобождение политических заключенных, всех, кто находится в местах лишения свободы за политику, слово или веру. (Временным правительством было выполнено радикально.)
№2. Восстановление политических и гражданских свобод. Немедленно отменить все ограничения на политическую и общественную деятельность, все ограничения свободы слова, совести, собраний и так далее.
На лето-1917 Россия объективно была самой свободной страной мира. Самые широкие трактовки свобод печати-совести-собраний-выборов. Плюс «Свобода Армии» (каюсь, мой термин. Как еще назвать отмену дисциплины в армии? Наступать/отступать, открывать/нет огонь, решали голосованием.)
№3. Роспуск ФСБ. Это надо будет сделать немедленно, иначе эта структура будет саботировать реформы.
И это было. «Царские сатрапы» (не путать со стартапами), жандармы, полиция, подтвердили… бы. Доживи — даже не «до сейчас», хоть до 1921-го, они ответили бы на знаменитый глас военного министра Гучкова: «А мы-то думали, что будем и дальше работать под прежней защитой монархии!»
В те дни, отпущенные по пункту 1, добивали по подворотням распущенных по пункту 3. Гучков, кстати, лично не трус, дуэлянт, герой англо-бурской войны. Но… через два месяца бежал в отставку, ибо никто «не защитил» военного министра.
№5. Отмена репрессивных законов. В первые же дни должно быть объявлено о приостановке действия репрессивных законов, таких как законы об иноагентах, «Димы Яковлева»…
Далее долгий список «репрессивных законов», но первым стоит именно этот, хотя на Западе законы по иноагентам работают (спросите Бутину), да и критерий общий, арифметически простой: получение «иноденег». Наверное, первым «на отмену» поставлен как самый мешающий.
№8. …необходимо отдать под суд тех, кто отдавал и исполнял приказы об убийствах или насильственных действиях по отношению к политическим оппонентам режима Путина.
«Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств» учреждена Временным правительством на пятый день своего существования.
№12. Децентрализация… При этом возможен рост центробежных тенденций вплоть до желания выхода из состава РФ. Приоритет новой власти не сохранение территориальной целостности, а благополучие людей. Поэтому надо немедленно приступить к разработке процедур, которые, если сепаратистские устремления в каких-либо регионах будут разделяться большинством населения, позволят провести процесс отделение мирно, без нарушения прав граждан и, по возможности, закладывающим базу будущих добрососедских отношений отделившегося региона с РФ.
Тут равно вспоминается и 1917-й, и 1991-й. Временный премьер князь Львов, ликвидировав в стране все местное управление, ве(ре)щал в 1917 году: «А назначать никого не будем. На местах выберут. Такие вопросы должны разрешаться не из центра, а самим населением. Будущее принадлежит народу, выявившему в эти исторические дни свой гений. Какое великое счастье жить в эти великие дни!» Всю толкотню гражданских и меж-ново-государственных войн на Москву, РСФСР не списать: в 1918–1920-х в Закавказье каждый успел повоевать с каждым. Прибалтика — скромнее: латышско-эстонская война. В 1990-х среди «мирно отделившихся»… сами помните.
№10. Новые выборы в законодательные собрания всех уровней. Одновременно, не позднее чем через три месяца после прихода к власти нового руководства.
Выборов было больше, чем в любой там Франции: в Думу, Советы, Учредительное собрание. И в 1990-х: кроме Советов, Дум — гроздь референдумов.
Эти аналогии, может, очевидны, но есть и парадоксальный поворот темы.
Пункт №10 (о выборах) единственный в программе Гозмана имеет конкретный, числовой параметр: «три месяца после прихода к власти».
Все прочие пункты — без конкретизации по срокам. Изъян?
Прежде чем изложу свою версию его появления — кратко назову и другие пункты:
№6. Гражданский контроль за пенитенциарной системой.
№7. Комиссия правды. Новая власть должна будет создать «Комиссию правды» (по аналогии с ЮАР) для анализа преступлений, совершенных режимом.
№9. Новым властям придется реформировать судебную систему, прокуратуру и другие элементы правовой системы снизу доверху.
№11. Принятие новой Конституции.
№12. Децентрализация, построение федерации.
№13. Переход к парламентской республике
№17. Приватизация.
№18. Кремль должен быть освобожден от органов власти, превращен в музей.
№19. Некрополь на Красной площади должен быть закрыт.
№20. Памятники и топонимика.
№21. Государственный гимн…
Все — бессрочные. Теперь об «исключении». То была почти подсознательная оценка Гозманом меры устойчивости «нового руководства». В памяти 1917 год. Март: «всеобщее ликование» (потрясающие фотографии всеобщего восторга на фронте, в городах — важный, недооцененный штрих к портрету нашего общества), полное обожание тогдашнего «нового руководства». Конец апреля: осознание его беспомощности. 29 апреля ушел в отставку военный (надеявшийся на защиту царя) министр А. Гучков. 2 мая — Милюков.
Далее люди, называвшие царские правительства «кувырк-колегией», сумели-таки превзойти их кратно.
Вывод (и выход): «Новые выборы... не позднее чем через три месяца после прихода к власти нового руководства».
Сам «приход к власти» смутен, неподвластен и воображению гуманитария: «Неизвестно, когда и как уйдет», работает только генно-историческая память: «В феврале 1917-го как-то вышло же!» Одно ясно: не победой на выборах. Думу и всё в РФ выбираемое как раз и надо переизбрать. Успеть. Пока не…
Не выдали свою беспомощность, как в 1917-м? Не перегрызлись?
Кстати, трагикомическая история слияний-разлияний правых партий, лидеров — тоже не повод однозначного осуждения. Вдуматься: за неспособностью договариваться стоит и принципиальность, пиетет пред собственными оттенками мысли.
В 2020-м, после выступления на конференции в новосибирском Академгородке, я познакомился с главами тамошних институтов. Академик Геннадий Кулипанов рассказал о своем учителе, основателе легендарного Института ядерной физики Андрее Будкере (прообраз героя фильма «9 дней одного года»), его дивной гражданской позиции. В одном споре Будкер сказал: «Ты думаешь: главное — это принципы. На самом деле главное — компромисс. Мир существует только благодаря компромиссу».
Контрпример помнит всякий шахматофил. Историческая заслуга шахматной федерации — ФИДЕ: мир всегда знал имя сильнейшего, чемпиона. В «холодную войну», в эпоху Фишера, в мегабитвах Карпов–Корчной, Карпов–Каспаров — ФИДЕ устояла. И только в «Раскол 1993–2006» (термин Википедии) шахматных чемпионов стало как в боксе (по версии такой, сякой…). Это Каспаров не сошелся принципами с ФИДЕ, основал альтернативную Профессиональную шахматную ассоциацию (ПША), провел соревнования, потом бросил сей «проект», оставив в полуторавековой истории шахмат дыру. Википедия пишет: «Каспаров признал ошибку раскола». Не проверял — мне достаточно было глянуть на параллельную карусель ДПР-СПС-Правых Сил, Дел…
Понимаете, в этой системе ценностей важны только оттенки личных взглядов: Милюков–Гучков с единомышленниками свергают царя, а через два месяца расходятся во взглядах, эмигрируют, получают опцию еще полвека развлекать на платных лекциях западных обывателей уточнением этих «оттенков», обнаружившихся за два месяца. Запас любопытства сытых бюргеров, потребность пощекотать нервы рассказами о далеких трагедиях позволит и Каспарову продать вагон книг, лекций про расколы СПС, ФИДЕ…
Главное, что доказывает программа Гозмана: российские либералы демонстрируют (возможно, похвальную) верность своей линии, имеющей на оси времени засечки: 1825-1917-1991-???
P.S. Две цитаты ближе к точке начала отсчета. Два главных свергателя Наполеона и, соответственно, возвращателя Бурбонов: Александр I (мощью русской армии) и Талейран (перевербовавший маршалов) итог своих усилий оценили похожими, одинаково знаменитыми фразами.
Талейран: «Бурбоны (и вернувшиеся из эмиграции дворяне) ничего не забыли и ничему не научились». Александр I (о них же): «И не исправились, и не исправимы».
