Это были, пожалуй, самые трагические события в посмертной биографии Генералиссимуса.
На проходившем осенью 1961-го XXII съезде КПСС в последний его день, в повестке дня появилось обсуждение неожиданного для многих депутатов вопроса о судьбе останков Иосифа Виссарионовича. В итоге было принято решение, еще недавно казавшееся абсолютно невозможным: убрать из Мавзолея гроб с телом Сталина.
Впрочем, для главных «режиссеров» партийного форума такой поворот темы отнюдь не являлся сюрпризом. Столь резонансный политический акт планировался кремлевскими руководителями во главе с Хрущевым заранее.
Хотя, если судить по стенографическому отчету съезда, формально Никита Сергеевич и Ко отнюдь не были, вроде бы, инициаторами «расчистки мавзолея от лишних тел».
Первым, кто выступил на съезде по этому вопросу, стал руководитель Ленинградской партийной организации Иван Спиридонов. С трибуны он заявил следующее: «Ленинградская делегация получила решения собраний трудящихся Кировского завода, Невского машиностроительного завода имени Ленина... От имени ленинградской парторганизации и трудящихся Ленинграда я вношу на рассмотрение ХХII съезда предложение переместить прах Сталина из Мавзолея Владимира Ильича Ленина в другое место в кратчайший срок».
Коллегу поддержал глава столичных коммунистов Петр Демичев: «Московская делегация от имени коммунистов столицы целиком и полностью поддерживает предложение ленинградской делегации о выносе саркофага с гробом И.В. Сталина из Мавзолея… На ХХ и ХХII съездах перед нами во всей полноте раскрылись грубейшие факты нарушения социалистической законности, допущенные в период культа личности Сталина».
«Вишенкой» на этом антисталинском «торте» стало выступление еще одного делегата съезда - члена партии с 1902 года Доры Лазуркиной. 77-летняя заслуженная большевичка-ветеранша, которой когда-то в молодости довелось поработать и с Лениным, и со Сталиным, а позже во времена правления «отца народов» попасть под каток репрессий и провести на ГУЛАГовских нарах 18 лет, произнесла речь не только эмоциональную, но даже с налетом мистики. Вот что записали стенографисты, протоколируя ее монолог: «Я всегда в сердце ношу Ильича и всегда, товарищи, в самые трудные минуты только потому и выжила, что у меня в сердце был Ильич, и я с ним советовалась, как быть... Вчера я советовалась с Ильичом, будто бы он передо мной как живой стоял. И сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии».
Всего выступило тогда по сталинскому вопросу около полутора десятков человек. Получился такой, скорее всего, заранее срежессированный единодушный «одобряем!», высказанный делегатами.
В итоге появилась резолюция высшего партийного форума: «XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза постановляет: признать нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В.И. Ленина».
В том, что сюжет был заранее подготовлен, нет никаких сомнений. Но инициаторы этой политической акции все-таки допустили где-то оплошность. Информация о предстоящем выносе тела Генералиссимуса просочилась за стены Кремля. О ней узнали некоторые граждане в Москве и даже за ее пределами.
Вот что довелось услышать в свое время корреспонденту «МК» от московского старожила, историка, доктора искусствоведения Альфреда Мирека.
«Еще накануне, 30 октября, в окрестностях Красной площади стали собираться верные сталинцы (некоторые из них, как предполагают, даже успели приехать в Москву из Грузии). К вечеру собралось около 50 000 человек. Чтобы пресечь возможный штурм Мавзолея, по распоряжению коменданта Кремля генерала Веденина по обе стороны от него под гостевыми трибунами разместили две роты автоматчиков из полка кремлевской охраны».
Вынести Генералиссимуса из Мавзолея решено было, как и просил «инициатор» Иван Спиридонов, в кратчайший срок. Но куда при этом следует переместить гроб с телом Сталина?
Альфред Мартинович пояснил дальнейшие действия властей: «После недолгих совещаний сверху последовало распоряжение: рыть могилу за Мавзолеем. Однако никакие лишние глаза эту процедуру видеть были не должны. Поэтому 31 октября Красную площадь уже в 6 часов вечера закрыли для посещения и взяли в кольцо армейского оцепления. Формальным предлогом было проведение репетиции предстоящего через несколько дней традиционного военного парада в честь очередной годовщины Октябрьской революции. Дополнительно все пространство позади Мавзолея загородили фанерными щитами. Лишь после этого несколько солдат Кремлевского полка начали копать могильную яму. В это же время в столярной мастерской кремлевской комендатуры сколачивали сосновый гроб».
Как рассказал Мирек, самого виновника всех этих хлопот побеспокоили раньше.
«Уже в полдень сотрудники Мавзолея в сопровождении двух офицеров-чекистов вынули Сталина из саркофага, погрузили на тележку и перевезли в помещение лаборатории под Мавзолеем. По распоряжению назначенного председателем комиссии по перезахоронению Н.М. Шверника с мундира «отца народов» сняли звезду Героя Социалистического Труда, а золотые пуговицы на кителе заменили латунными. Кроме того, есть сведения, что с тела сняли также и тонкий прорезиненный комбинезон, который был надет поверх нижнего белья, чтобы не испарялся регулярно наносимый бальзамирующий раствор».
В 22:30 восемь офицеров-кремлевцев через боковой выход вынесли гроб с телом Сталина из Мавзолея и перенесли его к уже приготовленной неподалеку могильной яме, выложенной по дну и стенкам бетонными плитами. На повторных похоронах своего прежнего хозяина присутствовали лишь несколько человек из числа бывшего сталинского руководства - помимо Шверника еще Микоян, шеф КГБ Шелепин, секретарь МГК партии Демичев...
В самый последний момент перед погребением случилась заминка. Вдруг спохватились: нет гвоздей, чтобы заколотить крышку гроба. Пока солдаты бегали за скобяным товаром, пришлось ждать. У партийных ветеранов, стоявших возле гроба, не выдержали нервы, - свидетели этой сцены утверждают, что по щекам Шверника потекли слезы...
После того как вся потаенная церемония перезахоронения была закончена и поверх свежего могильного холма положили мраморную плиту, для высокого начальства, участвовавшего в этой спецоперации, в зале под Мавзолеем организовали на скорую руку импровизированные поминки, - те кремлевские товарищи, которые решили на них остаться (а были среди высокопоставленных персон и отказавшиеся), выпили по рюмочке за помин души Иосифа Виссарионовича.
Между тем сталинская эпопея на этом вполне могла и не закончиться. Вновь обратимся к воспоминаниям профессора Мирека:
«В первое время после перезахоронения постоянно происходили стихийные митинги, особенно в Грузии.
И это при том, что тогдашние официальные власти Грузинской ССР в ряды «оппозиции» по «делу о теле Сталина» не стали вливаться. Формально они даже одобрили решение съезда. Правда, озвучил такую поддержку не первое лицо республики, глава компартии Грузии товарищ Мжаванадзе, а всего лишь грузинский премьер-министр Джавахишвили.
Напряженная обстановка была и среди грузинской диаспоры в Москве. Существовала реальная опасность, что наиболее решительные сталинолюбы попытаются добраться до могилы, чтобы выкопать тело и вывезти его в Закавказье.
Мне самому довелось быть свидетелем такой картины: в одном из переулков рядом с улицей Горького вдруг откуда-то появилась довольно большая группа людей, как теперь говорят, «кавказской национальности», которая стала продвигаться в сторону центра. Они что-то оживленно обсуждали между собой, несли какие-то шесты - может, для плакатов, а может, это были черенки лопат, я не рассмотрел. Толпа миновала Бульварное кольцо, вышла на Пушкинскую улицу…
Тут раздался шум автомобильных моторов, из боковых переулков вырулили несколько милицейских «газиков» и грузовиков, в кузовах которых были люди с погонами - скорее всего, солдаты внутренних войск. Они быстро попрыгали на землю, выстроились в цепь и, окружив эту группу кавказцев, стали хватать их и запихивать в грузовики с брезентовым верхом. Операция заняла буквально несколько минут.
После того как всех скрутили, машины с солдатами, милиционерами и задержанными быстро умчались прочь. Дальнейшая судьба этих арестованных сталинцев мне не известна. Да и деталей их задержания, тех реплик, которые при этом звучали, я не знаю. Ведь пришлось держаться от места, где случился данный инцидент, подальше. В противном случае я тоже мог бы оказаться среди арестованных».
