В ходе операции Кристине Плаксиной был удален не только яичник, но и фаллопиева труба. Ее должны были исследовать во время гистологической экспертизы, но где-то… потеряли. А уголовное дело по факту «Оказания медицинских услуг, повлекших по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью», статья 238 ч. 1 УК РФ, на днях было прекращено Следственным комитетом.
Юлия Хаустова, Оксана Плаксина и еще несколько пострадавших от местной медицины отправили Владимиру Путину коллективное письмо с просьбой взять их дела под особый контроль и помочь встретиться с главой СК РФ Александром Бастрыкиным.
«Некачественная помощь нам всем была оказана в ОГБУЗ «Старооскольская окружная больница Святителя Луки Крымского» площадка 2, что привело к потере жизненно важных органов и смерти наших близких», — написано в обращении к главе государства.
«Я у нашей следовательницы спрашиваю: «Где удаленный орган? Где фаллопиева труба?» — «Она есть». — «Где есть? Докажите!» Я видела бумагу, что фаллопиева труба исчезла, что ее нигде нет, — не может сдержать возмущения Оксана Плаксина. — А следовательница мне в ответ: «А с чего вы взяли, что потеря органа несовершеннолетним ребенком является причинением тяжкого вреда здоровью?» А это ничего, что дочь может никогда не стать матерью? Что Кристина теперь на домашнем обучении, что у нее депрессия, что она сидит на серьезных гормональных препаратах, что мы вынуждены стоять на постоянном учете у врачей, причем не в нашем родном городе, а в Воронеже, за 120 километров. Потому что, выходит, в Старом Осколе нет гинекологов, которым можно было бы доверить здоровье и жизнь, а перед нами после случившегося даже не извинились…»
«Мандарины и конфеты не надо есть»
Живот у 14-летней Кристины Плаксиной заболел под Рождество 2020 года. Вызвали «скорую помощь». «Боли локализовались в области малого таза слева. Если честно, то мы очень встревожились. Так как до этого дочка уже стояла на учете у гинеколога, у нее выявили нарушения менструального цикла, — вспоминает мать. — Врачи «скорой» поставили диагноз: воспаление яичника. Но в больницу нас не взяли, сказали, если боли усилятся, чтобы звонили снова».
После отъезда «скорой» у Кристины еще и открылась безудержная рвота. Что поделать, заказали такси и уже своим ходом двинулись в горбольницу №1. В приемном покое дежурил хирург — не гинеколог. «Но он, кстати, совершенно точно определил, что, скорее всего, это перекрут кисты яичника, что обезболивать не будут, чтобы не смазать картину. И нас на «скорой» тут же отвезли в горбольницу №2, где дочку приняла гинеколог Елена Дроботенко».
Девочку осмотрели на кресле. Сделали кардиограмму. «Я очень просила сделать ей УЗИ, — продолжает Оксана. — Врач долго отказывалась. Сказала, что вообще не видит никаких проблем. Что, скорее всего, это панкреатит, так как в новогодние праздники девочка могла переесть жирной пищи, конфет и мандаринов и у нее воспалилась поджелудочная. Хотя она у нас такого перекуса вообще не любит».
В конце концов УЗИ провели ректально. И ничего не обнаружили. По факту Кристину госпитализировали с диагнозом «гастроэнтерит средней степени тяжести неуточненной этиологии».
«Неделю дочь лежала в стационаре, и всю неделю у нее не прекращались ни боли, ни тошнота. Она даже просила не звонить ей лишний раз на телефон, так как все время искала удобную позу, в которой ей было бы не больно. А рвоту ей останавливали церукалом», — вздыхает мать.
12 января 2020 года выписали домой. Сказали, что выздоровела. 17 января пришли на прием к педиатру, которая подтвердила факт выздоровления и что у девочки нет больше причин не посещать школу. Продолжает болеть? Так сделайте еще раз УЗИ!
Запись на бесплатное УЗИ в их Старом Осколе расписана на несколько месяцев вперед. Записались на платное — 24 января. «На нем наконец увидели, что у нее огромная киста, вроде бы справа — целых 8 сантиметров. Снова с результатами поехали к гинекологу Дроботенко. В этот раз она наконец признала, что киста есть и что это «правый яичник отдувается за левый», поэтому, хоть у Кристины и болит все время слева, проблемы именно с правой стороны».
Еще гинеколог объяснила, что такого рода фолликулярные кисты чаще всего регрессируют сами за несколько месяцев, волноваться не следует, само пройдет.
13 февраля родители за свой счет делают девочке МРТ органов малого таза, по заключению была установлена «картина крупного кистозного образования (…) нельзя исключать геморрагический инфаркт яичника».
Я так подробно описываю эти события, чтобы было понятно, что мама и папа Кристины Плаксиной не сидели сложа руки, не ждали у моря погоды, а активно участвовали в установлении диагноза и спасении дочери. В то время как дипломированные специалисты рекомендовали успокоиться и ждать.
«На магнитно-резонансной томографии нам наконец-то правильно поставили кисту не правого, а левого яичника. Несмотря на то что у Кристины болело справа, из-за огромных размеров кисты яичник, который был гораздо меньше новообразования, перекрутился в правую сторону под тяжестью своего веса. К этому времени яичник уже умирал. Внутри оставались только гной и кровь. Мы срочно побежали к гинекологу Дроботенко, чтобы показать ей все это. Но она лишь сказала, что МРТ ошибается и надо продолжить назначенную терапию».
С большим трудом Оксана Плаксина выбила направление на госпитализацию в детскую областную клиническую больницу Белгородской области. Там им сказали, что нужно готовиться к худшему, будут удалять ПРАВЫЙ яичник. «То есть они даже не знали, где точно киста находится!» — восклицает мать.
Понимая, что в итоге дочери могут вырезать не тот орган, Оксана везет ее в Воронеж на консультацию к местному светилу. Тот, оценив ситуацию, обещает провести минимально травмирующее хирургическое воздействие, чтобы сохранить придаток. Девочка же молодая, ей еще беременеть и рожать. «Но 27 февраля 2020 года Кристине провели операцию, в результате которой она потеряла левые придатки матки. Доктор ничего не смог сделать, он так и сказал: извините, не сохранил. Там было уже нечего сохранять. Слишком поздно. Как только он попытался перекрутить ее левый яичник обратно, тот весь в гное просто отвалился ему в руки».
Возникла реальная угроза разрыва кисты, впереди маячил признак перитонита, и не исключен летальный исход. По словам матери, для удаления некротизированных остатков медики использовали полиэтиленовый пакет, каким-то образом его опустили через левое лапароскопическое отверстие и все вычистили, чтобы не допустить излития гноя в брюшную полость.
Из исследования прижизненного патолого-анатомического исследования биопсийного (операционного) материала: патологический процесс в яичнике должен был длиться не менее трех недель. Кроме того, определяются «более свежие гемодинамические изменения, обусловленные одним из частых осложнений солитарных кист яичника больших размеров — «перекрут».
Яичник и фаллопиеву трубу передали на гистологию. Уголовное дело сразу не возбуждали, вообще никаких объяснений, оправданий. Хотя на трех предыдущих УЗИ и томографе специалисты видели проблему, а гинеколог упорно назначала лечение, от которого, получается, никакого толку не было. По данным специализированной литературы, перекрут ножки яичника может произойти в 15–25% случаев. И, в свою очередь, быть полным (360 градусов) и неполным (менее 360 градусов). При частичном перекруте ножки нарушается венозный отток при относительно сохраненном артериальном кровоснабжении. Как в случае с Кристиной.
При этом эксперт отметил, что он ничего не может сказать по поводу маточной трубы, которая также была удалена во время операции, потому что ее просто… нет. Нигде нет. Хотя именно эта труба могла бы точно показать, когда конкретно начались необратимые изменения в яичнике. Но фаллопиева труба самым невероятным образом исчезла, ее не было в предоставленных биологических материалах, исходя из этого, патолог поставил приблизительную дату начала сильного воспаления — примерно 30 января 2020 года. То есть когда родители Кристины бегали по всем врачам и умоляли спасти их дочь, на УЗИ было прекрасно видно, что она нуждается в срочном хирургическом вмешательстве. Однако по какой-то причине своевременно его так и не провели. «Чудо вообще то, что дочь осталась жива и ей удалось сохранить матку», — говорит Оксана Плаксина.
Следствие закончено. забудьте
Уголовные дела по врачебным ошибкам и ненадлежащей медицинской помощи, даже повлекшие за собой трагедию, как известно, самые муторные, продолжительные по времени, требуется провести немало экспертиз, чтобы установить истинную картину произошедшего.
Понятное дело, что раз подозреваемые врачи и эксперты — тоже врачи, а коллеге коллега всегда ближе и роднее, чем потерпевший, нужно потратить огромное количество нервных клеток, чтобы докопаться до истины и добиться объективности.
Не специалистам найти причинно-следственные связи и наказать медиков практически нереально. Даже эксперт из другого города скорее примется защищать своего коллегу, чем выискивать в его действиях недочеты.
Кто-то назовет это врачебной солидарностью, кто-то — круговой порукой.
Уголовное дело по факту оказания Кристине Плаксиной «медицинских услуг ненадлежащего качества» было возбуждено еще 3 июля 2020 года. «И с этого времени и начались наши мытарства», — вздыхает Оксана.
Во-первых, мать вывели из состава уголовного дела как законного представителя потерпевшей. Сделано это было грамотно, комар носа не подточит.
Оксана по делу проходит как свидетель. На ее показаниях строятся материалы обвинения. То есть сначала она была допрошена в качестве свидетеля, а потом на основании статьи 72 УПК РФ уже исключена из расследования как заинтересованная сторона. Оказывается, законный представитель потерпевшего одновременно свидетелем быть не может.
«Я считаю, что это сделали специально. Как представитель моей дочери я имела бы право знакомиться с материалами этого дела. А как свидетель я к ним теперь не допущена. Были попытки допросить еще и мужа, так как Кристина несовершеннолетняя, то ее интересы сейчас представляет отец. Слава богу, мы уже знали этот подводный камень и не дали себя запутать».
Но больше всего мать возмущена теми многочисленными экспертизами, которые были проведены по делу ее дочери. «Одна экспертиза была назначена в Перми, другая в Санкт-Петербурге. Мы потребовали копии документов, дипломов экспертов, сертификатов и копий лицензий, подтверждающих квалификацию специалистов, которые проводили эти исследования. У нас было больше десяти экспертов, и да, я хотела удостовериться в том, что у всех есть необходимые документы на руках», — утверждает мать девочки.
2 февраля 2021 года было окончено производство комиссионной судебно-медицинской экспертизы качества оказания врачебной помощи несовершеннолетней Плаксиной К. Ее проводило ФГБУ «Экспертный центр Следственного комитета РФ». В ходе нее «не было установлено прямой причинно-следственной связи между несвоевременным выявлением у потерпевшей заболевания и негативными последствиями, к которым это заболевание привело».
То есть, как сейчас любят повторять, «после» не означает «вследствие».
В Санкт-Петербурге экспертизу обещали провести в Военно-медицинской академии имени Кирова, но передали индивидуальному предпринимателю Т. Так как стандарты судебно-медицинской экспертизы везде едины, то никаких проблем в этом не увидели.
Результаты экспертиз оказались противоречивыми. Одна показала, что вины врачей нет. Другая — что причинно-следственная связь между тем, как Кристину лечили, и чем все это закончилось, все-таки есть, но косвенная.
«Мы заявляли ходатайства, что не у всех экспертов есть удостоверения о первичной специализации (ординатура или интернатура), не все предоставили дипломы о профессиональной переподготовке, у нескольких были просрочены сертификаты специалиста, но потом нам показали действующие, в лицензии не указан вид деятельности, и на повторном заключении эксперта 1329, которое нам выдали, название учреждения отсутствует и нет печати».
Еще, по словам Оксаны, одна из экспертов имеет диплом стоматолога, но в деле по сертификату заявлена как патолог. «Разве это не совершенно разные специальности?» — спрашивает она у меня.
Что касается индивидуального предпринимателя Т. из Санкт-Петербурга, который проводил экспертизу, то Следком охарактеризовал его как высококлассного специалиста с давней практикой, много лет Центральный следственный аппарат в том числе назначает ему экспертизы. Никогда проблем по качеству и компетенции не возникало, поэтому сомнений не было. «Но коль скоро вы обозначаете определенные доводы и сомнения, мы, безусловно, их проверим. Пока у меня никаких сомнений в том, что его экспертиза легитимная, нет», — ответил маме глава Следкома Белгородской области Станислав Захаров.
На просьбу же матери о встрече с главой СУ СК РФ по Белгородской области он отреагировал так: «Мы решили вас принять заранее, поскольку подходят сроки принятия решения по тому делу».
И вот 4 октября Плаксиным объявили, что их уголовное дело прекращено и состава преступления здесь нет.
С салфеткой в животе
Историю Кристины Плаксиной можно было бы считать трагической случайностью, если бы не громкий скандал в Старом Осколе в 2017 году, связанный с той же самой больницей и с гинекологией.
Уголовное дело Юлии Хаустовой расследуется почти пять лет. Несколько раз его прекращали. Затем снова возобновляли. Было проведено огромное количество экспертиз. «Закрыть дело они не могут, так как я им не даю его закрыть», — говорит сама Юлия.
В январе 2015 года она обратилась в гинекологическое отделение горбольницы №2 с резкими болями внизу живота. Поставили диагноз разрыв кисты желтого тела. Молодой женщине сделали операцию и выписали из больницы.
Но, как и в случае с Кристиной Плаксиной, боли не проходили. Около двух лет Юлия была постоянным пациентом местных эскулапов, и никто не мог установить правильный диагноз, потому что, вероятно, никто и представить не мог, что это возможно — забыть в животе кусок марли.
После операции лапароскопии в мае 2016 года УЗИ показало наличие в организме у Юлии крупного кистозного образования и мощного спаечного процесса.
Третью операцию, уже по извлечению инородного тела, Юлии провели в Воронеже.
«Салфетка была с гноем, она запуталась в кишечнике, и кишечник при этом спаялся», — жалуется Юлия.
Причем уголовное дело сперва возбуждать тоже отказались: дескать, истек срок давности. Женщина и ее адвокат добились возбуждения уголовного дела за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья.
У Юлии Хаустовой также прошла череда экспертиз, в Белгороде, в Ханты-Мансийске, последняя датируется сентябрем этого года, но воз и ныне там.
Она сама специально ездила в Ханты-Мансийск, чтобы присутствовать на допросе экспертов, и один из них все-таки произнес, что все проблемы со здоровьем у женщины — это действительно следствие системного воспалительного ответа на оставленную марлевую салфетку.
«Да, они видят причинно-следственную связь между забытой салфеткой и проведенной операцией, но причинно-следственную связь между дефектами оказания медицинской помощи и ухудшением моего состояния они не видят и видеть не хотят», — переживает женщина. Вся ее жизнь пошла насмарку. Она не сможет родить третьего ребенка, о чем когда-то так мечтала, она вынуждена сидеть на строжайшей диете.
Тяжелая степень анемии, пневмония, осложненная плевритом, удаление части яичника — все это последствия той роковой медицинской оплошности.
Неподсудность по праву профессии
Только в России есть такая тенденция: что бы ни случилось, мы не трогаем врачей. Человек подчас виноват даже в том, что пришел лечиться здоровым, а выписался больным. И уж точно виновен в том, что посмел отстаивать свои права.
Так не должно быть, чтобы врачи и пациенты находились не просто по другим сторонам баррикад — по разным сторонам фронта. И в этом случае больные находятся в заведомо проигрышной позиции, так как им самим зачастую и приходится доказывать факт врачебной ошибки, все против них, даже экспертизы.
Нужно ли судить за врачебную ошибку? Медики считают, что нет. Недавно они написали по этому поводу письмо президенту. Что раз они спасают человеческие жизни, то должны быть неподсудны. По крайней мере в период пандемии.
Неподсудность по праву профессии — это что-то новенькое. Так давайте не судить отдельных взяточников и негодяев среди силовиков, потому что в целом-то те занимаются благородным делом.
Давайте прощать инженеров, по вине которых рухнул дом. Они ведь точно не хотели ничего плохого.
Если не наказывать за профессиональные просчеты всех — так давайте уже всех.
Почему же только для врачей должны быть сделаны исключения? Более 70 тысяч осложнений из-за врачебных ошибок было зафиксировано Минздравом в 2019 году. Сейчас эти цифры возросли многократно, но их даже никто не считает.
«В чем, говорите, вина врачей? В том, что они не установили вовремя причину болей, что кололи гормональные препараты. На каком основании ребенка с гинекологическим диагнозом положили в инфекцию и неделю там держали? Если бы девочке своевременно провели диагностическую лапароскопию, то орган можно было бы спасти. Но ситуацию запустили, ребенок лишился яичника и фаллопиевой трубы (гной пропитался в трубу), поэтому, думаю, они и утилизировали трубу. Еще пара недель — и удалили бы матку. Нас обвиняют в том, что якобы мы отказались лечь на обследование и поехали в Воронеж, но я не уверена в том, чтобы если бы мы не поехали, моя дочь вообще выжила бы», — возмущается Оксана Плаксина.
Она говорит, что сделает все, чтобы расследование по делу Кристины было возобновлено. Чего бы ей это ни стоило. Удалось же Юлии Хаустовой, получится и у нее.
Жаль, что за доказательства своей правоты приходится расплачиваться остатками здоровья, душевных и телесных сил. И это сегодня, когда они всем нам так нужны. И врачам, и пациентам.
