Когда слушаешь рассказ Екатерины, кажется, что оказываешься в круге ада, такими безнадежностью и тоской веет от каждого ее слова. Когда видишь ее кошмарные фотографии «до» и «после» - нет слов.
Вот уже целый год с сентября 2020-го Екатерина живет от пневмонии до пневмонии. От одного положительного ПЦР до следующего.
После перенесенной инфекции коронавирус остался в организме молодой женщины в виде персистирующего варианта. «Причем, как говорят врачи, это не обломки вируса, он вполне жизнеспособен», - рассказывает Екатерина.
Привкус железа во рту, кровавая слюна, запах мертвечины, который преследует постоянно. Катя не может есть. Не может работать (она - музыкальный педагог), так как с трудом ходит и с каждым днем силы все больше оставляют ее.
«С августа стало резко ухудшаться состояние - сильнейшая интоксикация, дело дошло до того, что весь октябрь не сплю, продолжается неукротимая рвота и тошнота, не помогают даже сильнейшие противорвотные, пульс за 200 круглосуточно, температура 39... СОЭ в августе было 6... А стало 64… При норме 16.
Я медленно и мучительно умираю.. Лежала в терапии много раз в своем родном городе Ульяновске, но там мне помочь не могут», - не может сдержать слез Екатерина.
Анализы на вирусную РНК на протяжении года у нее положительные, а на противовирусные антитела IgM и IGG отрицательные. По какой-то причине иммунитет не способен справиться с инфекций, SARS-COV-2, как чужой из фантастического фильма, захватил организм девушки, подчинив его себе.
«Я ВСЯ ГОРЕЛА»
«Я заразилась 25 сентября 2020-го года от мужа. У него была рвота и диарея, мы вообще сперва не поняли, что это коронавирус. Но через пять дней у меня началось то же самое. То, что это COVID-19 подтвердил тест ПЦР, ну и, конечно, пропали запахи. Самое удивительное, что я до этого вела достаточно активную жизнь и не заболевала, но тут, видимо, вирусная нагрузка оказалась очень большой, и иммунная система не выдержала», - вспоминает Катя.
Болезнь девушка переносила относительно легко. Хотя температура у нее упала до 34,7 градусов. Но вскоре состояние начало улучшаться. В ноябре больная была уверена, что уже пошла на поправку. ПЦР показал, что вируса в организме нет. Однако в декабре все началось заново. «Теперь уже температура поднялась до 39 градусов, я вся горела, жгло нос, глаза, снова исчезло обоняние. Поражение легких показало 40% и 20%».
ПЦР-тест при этом снова был положительный. Врачи предположили, что пациентка просто не долечилась первый раз. Но улучшения так и не наступило.
За эти месяцы ее проверили абсолютно на все инфекции, на все аутоиммунные заболевания, исключили онкологию, Екатерина сдала анализы на гепатит и на ВИЧ. «Предположили, что у меня может не быть антител к ВИЧ, так же, как к коронавирусу, а вирус иммунодефицита тем не менее в организме есть, сделали ПЦР на ВИЧ - но тот был отрицательный», - продолжает девушка.
Ульяновские врачи развели руками. Больше они для Кати ничего сделать не могут. Похожие, но не идентичные случаи в мире уже зафиксированы, и еще год назад никто не знал, как их лечить, у людей просто не было надежды.
ВЕЧНЫЙ БОЛЬНОЙ
Осенью прошлого года в The New England Journal of Medicine был опубликован необычный клинический случай, показавший, что коронавирус может эволюционировать за время пребывания в организме одного и того же человека. Этот кейс описали врачи больницы Бригам-энд-Уимен в Бостоне.
45-летний мужчина до заражения COVID-19 болел серьезным аутоиммунным заболеванием.
В госпиталь он поступил с высокой температурой и положительным тестом на коронавирус, спустя пять дней был выписан для продолжения лечения на дому.
Через несколько недель его госпитализировали снова, на этот раз с болью в животе и гипоксемией из-за диффузного легочного кровотечения.
На 72-й день у него опять оказался положительный ПЦР-тест, что вызвало у врачей подозрение о повторном заражении коронавирусом либо о возврате инфекции (рекурренции).
Через десять дней тест опять стал отрицательным, и его в который раз отправили домой.
На 105-й день госпитализировали с воспалением подкожной клетчатки. На этот раз из-за сильной гипоксемии ему потребовалась подача кислорода с высокой скоростью потока. На 128-й день тест в третий раз показал положительный результат.
На 143-е сутки, судя по анализам, вирус все еще продолжал оставаться в организме. На 150-й день пребывания в больнице его были вынуждены перевести на ИВЛ, на 154-й больной скончался от дыхательной недостаточности.
Посмертный анализ выявил высокую вирусную нагрузку в легких и печени.
Дальнейшие исследования показали, что все образцы коронавируса у этого пациента отличались мутациями, но имели общего «предка». То есть это был один и тот же вирус, который изменялся и эволюционировал у него в организме.
К сожалению, в прошлом году медики не знали, что делать с подобным диагнозом и фактически не были способны его лечить. Сегодня подобная методика разработана, но, увы, применяется она не в Ульяновске. Лечить Екатерину плазмой переболевших бесполезно - у неё выявили аллергию на иммуноглобулин.
Консилиум врачей рекомендовал девушке пройти лечение в Москве одним из видов моноклональных противовирусных антител. Именно подобное лекарство доступно только в двух больницах России. Екатерине выдали направление в 52-ю городскую московскую больницу.
Проблема в том, что больница эта столичного подчинения, тогда как девушка живет в регионе, и из-за этих чиновничьих препон пациентку просто не могут взять и положить туда, где ее могут вылечить. А надо лежать там, где ее пребывание и лечение оплатит ОМС. Пусть и без толку.
И второй момент - препарат, который может ее спасти, в России настолько в дефиците, что разрешен к применению только для заболевших беременных женщин и только во второй фазе заболевания.
То есть даже если Катю каким-то образом положат в эту недосягаемую больницу, по протоколу ее просто не могут лечить нужным ей препаратом. «Одна капельница, а достаточно всего одной (!) стоит порядка 200 тысяч рублей. Но моя семья готова заплатить эти деньги. Однако в свободном доступе этого лекарства нет.
Я обратилась в нашу местную Общественную палату, чтобы мне помогли с оформлением квоты на Москву, но там тоже пока тянут».
Катя очень хочет жить. Она умоляет московских медиков вникнуть в ее ситуацию и все-таки принять ее на лечение. «Я на последней стадии отчаяния. Спасите меня!»
