Воспоминание бабушки
Это сейчас все на улицах целуются. А время моей молодости было строгое — попробуй продемонстрируй чувства. Заклюют. И квартир ни у кого не было. Куда деваться влюбленным? И вот мы шли на вокзал, бродили по перронам и целовались до умопомрачения. На нас никто внимания не обращал. Все вокруг прощаются, расстаются, тоже целуются.
Шпингалет
Я долго не могла устроить семейную жизнь. Потому что жили все вместе в крохотной комнате. Если ко мне приходил кавалер, из всех углов выползали бабушки, дедушки, братья и сестры. Зрелище могло отпугнуть любого. А уж как маялись мои родители! В комнате стояло пять кроватей! И когда наконец получили отдельную двухкомнатную квартиру, первое, что сделал отец, — купил двуспальную кровать и шпингалет на дверь. Чтоб никто не вошел и не помешал.
Рассказ шофера
Села ко мне в машину девушка. Симпатичная. Вся в слезах. Я ей: «Чего плачешь?» Она: «Хочу ребенка, а ничего не получается». Ну, я предложил от чистого сердца: «Давай помогу». Согласилась. Так и началась наша семейная жизнь.
Надо бороться
В первый раз я залетела от мальчика, у которого осталась ночевать в общежитии. Ни он не был мне нужен, ни я ему. Да еще затянула со сроком. Сестра купила врача, он согласился сделать поздний аборт.
Второй раз забеременела в браке. Тот первый аборт был очень страшен, я ни за что не согласилась бы такое повторить. Муж уговаривал: «Давай поживем друг для друга, мы еще молодые». Но я оставила ребенка. Ему сказала: «Не для тебя, а для себя». Изменял мне, пока я носила. Была тусовка, я полулежала, мне было плохо, вышла на кухню, спрашиваю: «Где он?» А все переглядываются. Дверь в ванную заперта, я, как дура, стала просить, чтоб он вышел. Он выходит — с девчонкой. Может, я ему не давала, не помню. Но ведь кажется: как можно, будет долбить головку ребенка…
Не помогал растить. Я без сил, дремлю, он — дрыхнет, храпит, сыночек заплакал, я говорю: «Встань, смени пеленки», а он: «Хотела ребенка, вот и меняй». Потом совсем нас выгнал. Тут мы и попали к Фаине, она нас спасла. Я не хотела жить, она меня откармливала, свою энергию в меня перелила. Я воспрянула. Поехала к нему на квартиру, взломала топором запертую дверь. Он вечером пришел, а я уже обосновалась. Я готова стала сражаться. Он не хотел видеть сына. Сынок к нему подходил, а он: «Уйди». Сынок машинку возит по полу, а потом как зашвырнет: «Больше к нему не подойду!»
Хренак
Как познакомился с Люсей? Пришел в кино с ее подругой. И тут идет Люся. Стройненькая, бюст торчит. Садится радом. Я посмотрел и понял: моя баба.
Фильм кончился. Все стайкой идут на троллейбус. А у меня машина. И я Люсю приглашаю, но должен Светку отвезти. Сел в машину и от досады — хренак по газам… И в моторе что-то сгорело. Машина не едет. Делать нечего, идем все вместе на троллейбус. Едем. Разговариваем. Люся заговорилась, чуть не проехала свою остановку, успела выпрыгнуть. Ни с кем даже не попрощалась. Но я-то выйти за ней следом не успел. Думаю: что делать? Она уйдет — и я ее никогда не увижу. Думаю: хрен с ней, со Светкой. Хренак по двери троллейбуса ногой — а как раз на светофоре стояли, — выбил дверь, выскочил. Люся успела в автобус сесть. Я увидел: она села в автобус, и автобус поехал. А я тогда работал в Мосгазсбытсистеме. У меня корочка была МГБС. Я эту красную книжечку достал, последнюю букву пальцем закрыл, останавливаю «Волгу», предъявляю удостоверение, говорю: «В целях государственной безопасности шпарьте за тем автобусом». Там, где Люся вышла, и я из «Волги» вышел. Люся вздрогнула, когда я перед ней вырос. Мы же в троллейбусе расстались. У нее тогда хахаль был. Красивый. Я их выследил. За деревом спрятался, жду ее, смотрю, выходят — и к нему в машину. А я в свою сажусь и — следом. Хренак ему в бампер, хренак. Догнал и еще раз — хренак! Люся меня не видела, не видела, как я следом помчался, а он все понял. Высадил ее посреди дороги, она сообразить не может: почему. Они, наверное, в койку ехали, и тут высаживает…
Болгарин (Мнение подруги)
Говорит, что замуж за болгарина вышла. Как бы не так. Ездит к нему каждый год по приглашению. Я спрашиваю: какая у него квартира? Она мнется: «Знаешь, мы больше по отелям, по курортам». Замуж вышла, а квартиры не видела? Наверняка женатый мужик. Фотографию мне показала. Лысый. Он директор какой-то фирмы. Часто сюда наведывается. Вот и завел романчик. Спрашиваю: «Где расписались?» — «Там». — «А разрешение здесь взяла?» Сразу лицо вытянулось: «А что, разве нужно разрешение?» Я говорю: «Давай с приятелем поговорю, он твои дела устроит». Еще больше перепугалась: «Нет, ты что, не надо». Врет, врет, тот небось и не думает жениться.
Три исповеди
Первая. А когда я выходила замуж, плакала. Не любила. Миша чуть не сошел с ума. Из-за моих слез. А моя мама ему объяснила: так положено. По традиции. Невеста должна плакать. Успокоился. У меня было два варианта: поехать в Китай или — замуж. Я выбрала этот.
Вторая. А я, когда выходила замуж, у меня сломался каблук. И покатилось наперекосяк. Хромая получилась жизнь.
Третья. А я, когда выходила замуж, угодила в драку. Вышла из подъезда — и попала между двух дерущихся. Дали мне в глаз. А что такое любовь, я вообще не понимала. Но мы хорошо и дружно прожили. У меня два варианта было: могла еще за китайца выйти. Я и с ним бы хорошо прожила, с кем хочешь можно благополучно прожить — от тебя все зависит, а не от него.
Посуда
Он выкинул старую посуду из кухни. Начинаем, говорит, новую жизнь. Взял и выкинул, отнес на помойку. Сковородка ему была жирная, кастрюля закопченная. Я расстроилась: откуда ему было знать, что это память о предыдущем муже, ну, который сбежал. Это он в этих сковородках жарил и в этих кастрюлях варил. А этот говорит: «Выкинем старье».
Мальчик мой
Ничего от меня не хотела и даже отваживала, говорила: «Тебе надо жениться, мальчик мой, ты должен быть счастлив». Особенно я почувствовал, что не гожусь ей, однажды утром, когда собирались на работу, она наряжалась перед зеркалом и смотрела на себя — и делалась чужой, недоступной. Я видел: ей не до меня. Или не так, неточно говорю: что мне с ней не совладать, такая она решительная, независимая, умудренная. Сама все о себе знающая и потому и не нуждающаяся в помощи. Там паче моей. Я оставался ей чужой. Выходил вместе с ней из дома, шел рядом — посторонний, неприкаянный.
Но видно, все же я ей зачем-то был нужен — ну, хоть на время прислониться, и она себя и своего равнодушия ко мне не выдавала. Если я говорил, что вижу свою ненужность ей, она меня прижимала к себе и шептала: «Ну что ты выдумываешь, мальчик мой».
Я дошел до того, что боялся остаться один на один с собой, уже с утра искал, с кем бы повстречаться, скоротать вечер, искал, кто бы пригласил меня в гости, и даже плохо знакомых людей не забывал поздравить с днем рождения — в надежде, что позовут отметить праздник. Более отвратительного, страшного периода при жизни не помню.
Серебряные ложки
Нет женщин, ради которых надо убиваться. По одной роскошной женщине я сох… Она не ставила меня ни в грош. Прогоняла. Говорила: «Если не оставишь меня в покое, вызову милицию». И вызвала. Пришел сержант, составил рапорт. Мы вышли с ним из ее квартиры, и он сказал: «Зачем ездишь к этой лярве? Она ведь упрячет тебя в тюрьму. Иди, рапорт я порву, но ты у нее лучше не появляйся». И я ушел. Но рука, будто была отдельное от меня живое существо, тянулась к телефону — чтобы позвонить ей. Все же я справился с собой. А потом через много лет встретил ее. И увидел, какой же я фантазер. Я все про нее придумал. Уж не говорю про то, что она была жадна. Ее мамаша была на моей стороне. Она говорила дочери: «Боря единственный из твоих мужчин, который не пересчитывает твои серебряные ложки».
Как становятся бывшими
Любил ее как безумный. Но доконала ее дача. С апреля по ноябрь то выравнивал фундамент, то полол грядки. Подкосило, когда ночью пришла машина с торфом. Она меня разбудила. И сказала: торф нужно разгрузить и перетащить на участок. Иначе к утру растащат соседи. Я разгрузил, перетаскал. А утром принял душ и уехал. Чтоб никогда на эту дачу и к этой пройде не вернуться.
