Так вот о языке. На мой взгляд, в его интернет-версии нет ровным счетом ничего такого, что не встречалось бы офлайн. Знаю, что некоторые из моих читателей сейчас скептически улыбнутся. Плохо, мол, эта великовозрастная тетка знает нашу молодежную интернет-реальность. Да она там и половины слов не поймет! Не пойму, спору нет. Но родители и прежде речь детей плохо понимали. Вспомним сюжет «Ералаша», где потрясенный школьным жаргоном интеллигент начинал в отчаянии импровизировать на гоголевскую тему: «Классный Днепр при клевой погоде, когда, кочевряжась и выпендриваясь, пилит сквозь леса и горы клевые волны свои». Он был снят задолго до всеобщей компьютеризации — в 1974 году.
Жаргон — это то, что обязательно возникает, когда люди сбиваются в своего рода «стаи», культурно говоря — социальные группы. И если это веками происходило в реальности, почему бы Интернету не воспроизвести ее в доступных ему формах? Там, где кучкуются (офлайн или онлайн) программисты, любители компьютерных игр, фанаты ЗОЖа или, скажем, сериала «Игра престолов», не может не сложиться собственный, почти недоступный непосвященным язык, точнее — вариант языка, жаргон.
Какие еще грехи приписывают Интернету: тотальное снижение грамотности, дикие написания и пренебрежение знаками препинания? И опять, если разобраться, здесь нет ничего по-настоящему нового. Разнузданная безграмотность процветает везде, где ослаблен контроль. Когда в школьные годы мы перебрасывались записочками во время урока, эти тексты тоже не отличались орфографическим и пунктуационным совершенством. Да и то — учительница могла заметить, отобрать и потом долго позорить перед всем классом автора орфографического варианта типа «щас» или «чево». А в Интернете позорить некому и некого: народ надежно укрылся за никами и наслаждается безнаказанной анонимностью.
Пресловутые смайлики? Да, они довольно колоритны, и я, если честно, в какой-то момент сама начала их применять, особенно в эсэмэсках, где слишком мало место для рефлексивов, таких как «шучу» или «никого не хочу обидеть». Но и у смайликов в досетевую эпоху были многочисленные предшественники. В устной речи это мимика и жесты, в письменной — ремарки, замечания в скобках, те же рисунки, только менее стандартизированные.
Интернет не порождает нового. Но старое он способен сделать виднее и фактурнее. Он создает среду общения, в которой, по слову Петра I, «дурь каждого видна всякому». Недавно один из членов моей семьи искал работу. Приходилось, соответственно, читать огромное количество текстов, опубликованных на специализированных сайтах. С грамотностью там, кстати, все в целом в порядке. Лишнее доказательство того, что как только заканчивается пространство анонимной вседозволенности, среднестатистический пользователь берет себя в руки и начинает писать ЖИ/ШИ с буквой И. Но, боже мой, каких только фантасмагорических формулировок не встретишь на виртуальном рынке труда! Например, задача, которая ставится перед соискателем, — «проведение консультаций с клиентами по проработке убеждений». И зарплата — от 100 000. Как сказала одна моя знакомая, «за такие деньги я какие хочешь убеждения проработаю». Но дело даже не о том, что скрывается за подобными объявлениями (а это чаще всего ловушки для неопытных и доверчивых), а в речевом обороте, гладком, как обсосанная карамелька, и бессмысленном, как советский лозунг из серии «Выше знамя социалистического соревнования!». На поверхность коммуникации здесь всплывают хитрость одних и наивность других.
Впрочем, Интернет действительно щедр на незабываемые речевые обороты. Та же моя подруга, что была настроена заняться «проработкой убеждений», коллекционирует объявления иного рода — задания, которые граждане предлагают потенциальным исполнителям. Там среди прочего ей встретились варианты «подготовить рабочую тетрадь для курса «Оформление бровей с нуля», «копирайтер для написания текстов на сайт по покосу травы» и, пожалуй, самый демократичный — «написать нормальное сочинение для ученика со средними способностями. Оплата 100 рублей». Думается, при такой оплате способности надо продемонстрировать совсем уж средние… Кстати, наше с приятельницей веселье по поводу бровей с нуля и покоса травы объясняется, вероятно, вовсе не глупостью данных объявлений, а нашей абсолютной невключенностью в контекст. То есть Интернет в очередной раз ярко демонстрирует общие законы коммуникации: чтобы она была полноценной, у участников должен иметься общий культурный фон. В противном случае они друг друга не понимают. А непонятное очень часто кажется смешным.
Наверное, после всего сказанного я начинаю выглядеть совсем уж инфантильной оптимисткой, которой все нравится и которую ничто не тревожит. Это вовсе не так. В Интернете, как и в жизни в целом, много болезненного, отвратительного, пугающего. Да и безграмотность не всегда столь невинна, как в частной переписке. На сайтах, где ищут исполнителей заданий, человеку образованному становится порой жутковато, как ночью в дремучем лесу. «Со мной работают самые лучшие клинера», «я и моя сестра работаем Сиделкой», «справидлива исполняю свою работу». Я понимаю, что все это пишут люди нерусскоязычные, и не смею их осуждать. Боюсь, что, если бы мне пришлось составлять объявление на иностранном языке, я выглядела бы ничуть не лучше. Но! В такой ситуации я обратилась бы за помощью к носителю или преподавателю языка и не стала бы публиковать текст, способный меня скомпрометировать. Те же, кто предлагает услуги в Сети, не считают грамотность сколько-нибудь важным показателем. Важнее же, что они прекрасно готовят, умеют делать уколы и имеют огромный опыт уборки квартир! Некогда им объявления редактировать. Так что интернет-коммуникация, безусловно, провоцирует поспешность и небрежность, «коекакерство», если воспользоваться словечком братьев Стругацких.
Но на первое место в ряду опасностей если не порождаемых, то усиливаемых Интернетом я бы все-таки поставила агрессию. Недоумение вызывают у меня вспышки ярости, демонстрируемые пользователями самых разнообразных сайтов по любым поводам — от политических до мелких бытовых. Участники интернет-дискуссий обвиняют друг друга во всех смертных грехах, называют обидными прозвищами. В ход идут все речевые средства унижения, прежде всего — жаргонные и просторечные слова и выражения, снижающие уровень беседы, низводящие серьезного, квалифицированного, заслуживающего уважения адресата до уровня участника трамвайной склоки. Так, на сайте одной радиостанции некто впервые услышавший от гостя студии — профессионального лингвиста — словосочетание «письменно-разговорная речь», не пытается разобраться в смысле термина, а буквально пышет сарказмом: «Письменно-разговорная речь» — вещь, тащусь!!! :)».
Снисходительный тон вообще широко распространен в Интернете. Однажды мне довелось продать книжку через специальный сайт. Коммерсант из меня никакой, выручка составила рублей 150, хлопот с тем, чтобы договориться о встрече, приехать, передать, было слишком много, и когда все закончилось, я вздохнула с облегчением. Но не тут-то было! Покупатель обнаружил на одной из страниц только что приобретенной книги карандашную пометку. Боже мой, что тут началось! Никогда прежде я не получала, тем более от незнакомого человека, подобных выволочек. В длинном и подробном письме он растолковал мне правила интернет-торговли, охарактеризовал меня как малокультурного и безответственного человека, предупредил, что никогда больше не будет иметь со мной дела. Последнее звучало утешительно. Признаю: карандашную пометку я должна была стереть, а оставила по недосмотру, в чем немедленно покаялась. Но вряд ли уплаченные 150 рублей дали незнакомцу право претендовать на роль моего учителя жизни. Мне почему-то кажется, что «в реале» он так бы себя не повел. Значит, создает Интернет еще и проблемы с социальной дистанцией — не в эпидемиологическом, а в лингвистическом смысле.
Так что же такое «интернет-язык»? Предлагаю свою версию ответа: это язык, пропущенный через Интернет. И как не следует винить мясорубку в том, что из протухшего мяса получился отвратительный фарш, не надо и на Сеть списывать наши офлайн-грехи. Не лучше ли просто готовить из свежих продуктов?
