О своих учителях, экстремальных моментах экспедиций, о своих встречах с белыми медведями, самой дорогой награде, а также — считает ли он себя аскетом, поддается ли панике и с каким настроением встречает юбилей, Дмитрий Шпаро рассказал «МК».
«Лечите души синим цветом льда…»
— В 1979 году вы были руководителем легендарной экспедиции, которая первой в мире достигла Северного полюса на лыжах. Спустя 42 года какой момент того перехода кажется вам наиболее экстремальным?
— Самое ужасное — это бремя непонимания. Мы шли 1500 километров, 76 дней, и наиболее неприятным для меня были ссоры, частые и долгие. Мы устали, обвиняли друг друга, злились. При том что были очень преданы друг другу, очень близки. Даже наш научный руководитель, штурман Юра Хмелевский и радист Толя Мельников — наши добрые мудрецы — не спасали. А самым трудным и опасным был старт со скал острова Генриетты (входит в группу островов Де-Лонга в Восточно-Сибирском море), два-три часа смертельной опасности. Вертолет Ми-8 оставался на скале, пока мы не перебрались через массив плывущего ледяного хаоса. Вася Шишкарев не только искупался, но и проплыл метров 15 в ледяной воде. Мы его вытащили, одна лыжа у него утонула, рюкзак был цел. Ад закончился, вертолет, улетая, завис надо льдом метрах в 40 от нас. Помню, я побежал, крича пилотам: «Спасибо, братцы!» Они улетели. Только спустя годы узнал, что, оказывается, Вася Шишкарев в тот момент решил, будто я хочу его отправить домой, и спрятался за торосы. Но у меня даже мысли подобной не было, да и быть не могло! Не было семи человек, а была команда!
— А что вспоминаете с улыбкой?
— С благодарной улыбкой вспоминаю поэта Андрея Вознесенского, прилетевшего на Северный полюс поздравить нас. Помню, он сказал мне: «На тебя обижаются летчики, иди к ним». Там сидели 4 самолета Ан-2, четыре экипажа, подошел к ним, на снегу стояло ведро спирта, они мне с ходу вручили кружку, я говорю им: «Ребята, мне надо писать рапорт Леониду Ильичу, что вы!» Мы обнялись, пожали друг другу руки, сфотографировались. Это все были наши братья. Андрей Вознесенский написал на Северном полюсе удивительные стихи, где были строки: «Лечите души синим цветом льда…»
— Помните свой радиолюбительский позывной?
— U0AJH, по-русски: У Ноль А Ет Х. В эфире звучал как: Ульяна Ноль Анна Иван краткий Харитон (Советский Союз, Арктика, Москва и JH — персональные буквы).
— В 1988 году, после долгих лет холодной войны, интернациональная команда из 13 советских и канадских лыжников пересекла на лыжах Северный Ледовитый океан по маршруту СССР — Северный полюс — Канада. Вы шли во главе совместной трансарктической экспедиции, которая связала лыжней два материка. Поддерживаете ли до сих пор связь с кем-то из канадских коллег?
— Да, мы дружны. Экспедиция «Полярный мост» — это народная дипломатия. Массу времени я провел в Канаде, пробивая эту экспедицию. Помню, как в Торонто очень известный профессор приехал к нам составлять совместную советско-канадскую медико-биологическую программу на велосипеде. Чудеса! Почетный президент Торонтского университета Олег Игнатьев пригласил нас пообедать с ним в университетской столовой. Едем с ним в машине, он за рулем. Все места на бесплатной парковке заняты. Молодой человек, управляющий стоянкой, стал помогать почетному президенту искать место. Быстро нашли. Огромное впечатление тогда на меня производило равенство людей. Познакомились мы и с прекрасным писателем Фарли Моуэтом, который участвовал в нашей встрече с генерал-губернатором Канады. По сей день мы дружим с посольством Канады в Москве, устраиваем совместные встречи.
— На знаковых мероприятиях вас часто видят в шапке из волчьего меха. Откуда она у вас?
— Как раз осталась от совместной советско-канадской экспедиции. Шапка из меха полярного волка — она же вечная! Я каждый раз беру ее с собой, когда отправляюсь поздравлять на Северный полюс молодежную российскую экспедицию «На лыжах — к Северному полюсу!», которую проводят Матвей Шпаро и Борис Смолин. Уже прошло одиннадцать таких экспедиций. Умные, смелые, самоотверженные юноши и девушки 16–18 лет проходят 110 километров за 7 дней! Мы вместе водим с ними хоровод вокруг точки полюса, пересекая за минуту 360 меридианов Земли. В 7-й экспедиции были ребята с трудной судьбой. Тогда нас всех после полюса принял президент Владимир Путин. Часовая встреча прошла просто отлично! В конце члены команды фотографировались с президентом. Один, второй... седьмой. А потом, смотрим, ребята пошли на второй круг — все смеялись.
— Сыновья пошли по вашим стопам?
— Через Берингов пролив от Чукотки на Аляску в 1996 и 1997 годах мы шли семьей: я и сыновья Никита и Матвей. Все было сложно, оба раза мы дали сигнал SOS, первый раз на помощь пришли американцы, второй раз — наши. В 1998 году с Матвеем мы все-таки пересекли пролив за 21 день. Чудное путешествие! Матвею было тогда 23 года. Потом он стал профессионалом. Зимой 2008-го Матвей вместе с Борисом Смолиным впервые в истории дошли на лыжах до Северного полюса полярной ночью, преодолев более тысячи километров по дрейфующим льдам Северного Ледовитого океана. Вершины планеты они достигли 14 марта, на неделю обогнав наступление полярного дня.
«Постоянно спрашиваю себя: «Прав я или не прав?»
— Доводилось ли вам встречаться нос к носу с белым медведем?
— Не раз. В марте 1998-го, когда мы с Матвеем шли на лыжах через Берингов пролив, к нам в палатку ночью ввалился белый медведь. Его плечи и голову освещали наши налобные фонарики. Матвей сравнил его черный нос с большим ведром. У сына в руках было ружье. Но он не стал стрелять медведю в лоб, выстрелил поверх его головы. Матвею стало жаль зверя. Медведь сделал сальто назад и убежал.
Но мне чаще вспоминается встреча с медведицей и медвежатами в 1976 году, когда мы совершали изумительный переход на лыжах от острова Врангеля к советской научно-исследовательской дрейфующей станции СП-23. Я и Вадим Давыдов шли на восток по берегу бескрайней, так называемой заприпайной полыньи. И вдруг замерли, увидев, как от нашего берега на север плывет семья: медведица и два медвежонка. Был вечер, низкое солнце, черная вода, волн не было… Арктический пейзаж, но весенний — все двигалось и менялось. Один медвежонок плыл вровень с плечом матери, здорово работал лапами. А тот, что был поменьше, сидел на спине у матери, точнее, у нее на закорках. Пытаясь удержать равновесие, прижался к матери, растопырив все четыре лапы. Головы всех троих были вытянуты. Это была картина первозданного мира, ее не забудешь.
— Какая награда для вас самая дорогая?
— К Северному полюсу в 1979 году мы шли под флагом своей страны. Мы были советские, гордились собой как частью СССР. И вот после полюса я получил высшую награду страны — орден Ленина. Она и есть самая главная. Страна нас оценила, что может быть краше?
— Кого из своих учителей вы вспоминаете чаще всего?
— Учителей в буквальном смысле или переносном? В буквальном: директора школы №12 города Тушино, которую я окончил, Аркадия Аркадьевича Серякова. Однажды после 9-го класса на школьном дворе я полночи с напарником пилил дрова. И директор нам даже чуть-чуть заплатил. Аркадий, так мы звали его, преподавал нам литературу. В 10-м классе (выпускной тогда) он собирал нас по воскресеньям, мы тренировались, 6 часов писали сочинение. С Аркадием плечом к плечу я работал в школьной теплице, сажал яблони в школьном дворе. Из его рук получил золотую медаль. Если говорить об учителях в переносном смысле, то ими стали журналисты Миша Блатин и Валя Ляшенко, секретарь ЦК ВЛКСМ Владимир Житенев, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Борис Пастухов. Все они живут со мной.
— В свое время вы снялись в художественном фильме режиссера Игоря Вознесенского «Признать виновным». Не хотели бы повторить подобный опыт?
— Нет, это не мое амплуа, если только помочь кому-то.
— По профессии вы математик. Много лет работали преподавателем в Московском институте стали и сплавов. Испытываете ли вы ностальгию по тому времени?
— Небольшая ностальгия, конечно, есть. Я чуть-чуть завидую тем своим товарищам по мехмату МГУ, кто стал настоящим математиком. Но математическое образование, математика — это ведь не умение считать. Это логика, интуиция, в широком смысле — мышление, а еще — чувство прекрасного, восприятие красоты. Последние лет 20 меня не покидает мысль, что математике близка филология. Миллион раз за прожитые годы говорил слово «наоборот», и в бытовом смысле, и в математическом («обратное неверно»). И вот буквально вчера произнес: «на оборот» («на один оборот») и про себя удивился, как связаны эти слова!
Внучка Катя Шпаро, дочь Матвея, поступила на экономический факультет МГУ. У них нескончаемая математика. Наши разговоры с ней неизбежно заканчиваются сравнением: как было у нас и как у них. Она молодчина, отлично сдает экзамены.
— Это правда, что вы никогда не поддаетесь панике?
— Нет, конечно. Я почти каждый день в панике, как Жак Паганель, ищу что-нибудь: бумагу, книгу, фотографию. Ведь только что она была в руках! Я приказываю себе: «Возьми себя в руки, черт возьми». Начинаю поиски сначала, и все находится. В Арктике проще — все необходимое лежит в рюкзаке. Люди считают меня уверенным в себе. Да, иногда я абсолютно уверен в себе. Но далеко не всегда. И, знаете, я рад, что постоянно спрашиваю себя: «Прав я или не прав?» Этот вопрос остается самым любимым.
«Волевую форму не потерял»
— Вас считают аскетом. Вам действительно не столь важны блага цивилизации, комфорт и удобства?
— До настоящего аскета мне как до Луны, далеко-далеко. Да я и не хотел бы им быть. Говорю жене Валентине: пойдем, посмотрим, какой во дворе нашего дома расцвел георгин, какой он простой и прекрасный. Я понимаю человека, который накопил деньги для полета в Дрезден, чтобы посмотреть «Сикстинскую мадонну» Рафаэля. Я понимаю человека, который смотрит на эту картину и плачет. Что может быть богаче и лучше, чем переживание? Удобства нужны, но человеку по большому счету не так много и надо. Я люблю рассказ Толстого «Много человеку земли нужно». Немного! Человек может сделать бесконечно много, но земли ему надо немного.
Что касается благ цивилизации, это ведь совсем другое. Это культура, это равноправие, это свобода. С 1988 года (уроки Канады!) наш клуб отстаивает права инвалидов. Я готов бороться с курением, несколько лет писал в «Учительскую газету» заметки под рубрикой «Я бросил курить». Завидую людям, которые борются за права людей в широком смысле этого слова.
— Говорят, что даже в сильный мороз у вас в кабинете всегда открыта форточка?
— Это правда. Сотрудники клуба, кто заходит ко мне зимой в кабинет, мерзнут. А я, например, спать просто не могу без холодного воздуха. Но это не волевые установки, воспитывать себя поздновато, а просто физиология.
— На вашем счету немало написанных книг. Почему решили вернуть доброе имя полярному путешественнику Фредерику Куку? Над чем сейчас работаете?
— Упомянутая вами книга называется: «Фредерик Кук на вершине планеты. Возвращение Мак-Кинли великому американцу». Роберт Пири — признанный в США, да и во всем мире, открыватель Северного полюса, обвинил доктора Кука во лжи: он не был в 1906 году на горе Мак-Кинли (Аляска, 6194 метра) и в 1908 году (за год до Пири) на Северном полюсе. Существовал Арктический клуб Пири, состоящий из очень богатых и очень влиятельных людей, и силами этого клуба в Штатах была организована травля Кука. Я доказал в книге, что Кук в самом деле был на Мак-Кинли.
Сейчас готова новая книга «Неизвестный Пири». Думаю, она станет сенсацией и в России, и в США. Люди узнают, сколько яда, зла и лжи вобрал в себя знаменитый Роберт Пири! В конечном счете речь идет, конечно, о том, что первыми на полюсе были провинциальный врач Фредерик Кук и два юноши (19 и 20 лет), инуиты Авела и Этукишук. Думаю, правда восторжествует, это мой вклад в арктическую историю. Мы также сейчас переиздали книгу о хранении продуктов в вечной мерзлоте, о русском полярном путешественнике XIX–XX вв. Эдуарде Толле.
— С каким настроением встречаете юбилей?
— Настроение отличное, ощущение, что «я должен это сделать», не покидает меня, а значит, я не потерял волевую форму. С женой Валентиной мы любим друг друга, дружим, понимаем без слов. Чем старше становишься, тем больше этим дорожишь.
— В каком труднодоступном уголке земного шара вам бы хотелось еще побывать?
— С Северного полюса я увидел всю Землю до экватора. Мне хотелось бы побывать на Южном полюсе.
