Столь же противоречивы ответы о происхождении семьи, жившей долгое время в столице Франции. После первого ареста Гарри назвал отцом известного в Петрограде врача-венеролога Леонида Эрлиха. «Докторским сынком Ленькой» Гарри называет его один из мемуаристов. После второго ареста назвал Эрлиха отчимом и сообщил, что фамилия отца - Бронштейн. От родной фамилии отрекся в 1917 году, «желая оскорбить отца и не иметь ничего общего с ним». По-видимому, к тому времени отец возненавидел революционеров и заодно с ними отстранился от родного сына, обрадовавшегося победе Октябрьской революции в Петрограде.
Отец – еврей не мог носить имя Николая, как не мог дать сыну имя Алексея. Псевдонимы - фамилию Гарри, имя Алексей и отчество Николаевич он придумал сам. В переводе с древнегерманского имя Гарри означает «богатое поместье». Чем оно прельстило Гарри – неизвестно.
Объясняя на Лубянке, как стал полиглотом, что очень интересовало следователей, подозревавших многоязычных в шпионаже, рассказал: «Зная с детства французский, английский, немецкий и итальянский языки – я совершенствовался в них в процессе чтения иностранной литературы. Кроме того, я хорошо знал греческий и латинский языки так, чтобы читать литературу в подлинниках. Отсюда, между прочим, началось мое увлечение древней философией, от которой я впоследствии перешел к материалистам и к марксизму».
Занимался Гарри, по его словам, с учителями дома (такое позволить себе могли богатые родители) до 5 класса гимназии, где проучился всего четыре месяца и ушел в Красную гвардию Петрограда. Ничего удивительного нет в этом. Пролетарскую революцию творили не столько рабочие и крестьяне, сколько выходцы из «эксплуататорских классов», Ульянов-Ленин – сын действительного статского советника, нарком по иностранным делам Чичерин – потомственный дворянин, председатель Реввоенсовета Троцкого – сын управляющего имением, кстати, тоже по фамилии Бронштейн. И так далее.
В 5 классе учатся подростки 14 лет. (Маяковский в 14 лет бросил гимназию и избирался членом МК партии). Революция втянула в свой водоворот сотни тысяч хорошо образованных юношей и девушек, недоучившихся в гимназиях и университетах. Можно верить, что в 15 лет начал самостоятельную жизнь Гарри, яркий человек, заслуживающий давно книгу в серии «ЖЗЛ»
Как утверждается в одной из его биографических справок, до 15-летия он успел стать помощником начальника штаба отряда Красной гвардии при Совете Петроградской стороны. С января 1918 - комиссар летучего отряда ВЧК. В следующие 6 месяцев – командир кавалерийского взвода особого отряда Московского военного округа.
В 1919 году зимой Гарри пробирается в оккупированную Одессу, входит в состав боевой дружины и подпольного ревкома большевиков.
Следующие полгода – член коллегии ЧК Бессарабии в Одессе. Здесь он знакомится с Григорием Котовским, дружит с ним и служит под его началом несколько лет.
Как видим, всего за один год Гарри прошел опасный боевой путь, рисковал жизнью. Таким образом он доказал свою преданность партии и право на секретное задание в тылу врага.
С Котовским Гарри, по его рассказам, впервые встретился в уличном кафе Одессы, когда она жила под двойной оккупацией – белой гвардии и стран Антанты, чьи военные корабли стояли на рейде. В кафе Гарри увиделся с руководителем подпольного ревкома, матросом в тельняшке, и вместе с ним ожидал появления Котовского, о котором в городе ходили легенды. В зал на четыре столика вошли двое молодых людей в шикарных модных костюмах. Так одевалась «золотая молодежь» Одессы. Когда молодые люди, заказав кофе и домино, сели за столик, Гарри увидел, что задние карманы брюк у франтов оттопыриваются крупнокалиберными пистолетами. То была охрана Котовского
За полчаса ожидания Гарри узнал, что Котовскому лет 35, образование получил в сельскохозяйственном училище. В революции 1905 года наводил страх на помещиков, сжигал имения, грабил богатых. Вел себя как разбойник Робин Гуд, все добытое раздавал неимущим. После первого ареста – бежал. После второго ареста его приговорили к 12 годам каторги. Снова сбежал, объявился на родине и принялся за прежнее. Его третий раз брали с боем. Раненого заковали в кандалы. Военный суд приговорил к смертной казни через повешение. Командующий военный округом генерал Брусилов заменил казнь на вечную каторгу. В дни Февральской революции Котовского освободили и отправили на фронт. Там, называя себя анархистом, примкнул к большевикам.
В точно обусловленное время «к кафе подкатил извозчик-лихач с зеленой шелковой сеткой на крупе лошади и коляской на баллонах. Из пролетки вышел мужчина атлетического сложения, в бобровой шапке и в шубе с бобровым же воротником. Он разделся и оказался в смокинге и брюках в полоску». В таком наряде предстал перед руководителем подполья и посланцем из Москвы Григорий Иванович Котовский.
Представился одним словом: Гриша.
— Мне нужны п-парни, — сказал Котовский, слегка заикаясь, — абсолютно надежные, готовые на все, п-понимаешь? На все!
Гарри согласился на все. В чем заключалось это «все», какие задания выполнял в Одессе – Алексей Николаевич Гарри не рассказал в очерке «Григорий Котовский», на который я опираюсь.
Тайных встреч с Григорием Ивановичем произошло несколько. Легенда появлялась «то в образе мелкого помещика в пыльных сапогах, брезентовом плаще, с кнутом в руке, то блестящим офицером с вензелями академии генштаба, то священником». Гарри писал: «Я не всегда сразу узнавал Котовского: способностью перевоплощаться он владел в совершенстве. Ему служили не только грим и костюм: он изменял походку, выражение лица, голос, жестикуляцию. Последний раз в подполье явился «забулдыгой-шкипером с серьгой в мочке уха, с потухшей трубкой в зубах, в лихо заломленной на затылок морской фуражке, в тельняшке, плотно облегающей его могучую грудь под расстегнутым кителем»
В Гражданскую войну Гарри «при Котовском» – телохранитель, адъютант. Он проявил себя в боях храбрым кавалеристом. Заслужил два ордена Боевого Красного Знамени. Комбрига чтил, написал о нем книгу.
Григорий Котовский командовал после бригады конной дивизией и конным корпусом, совершил героический поход с боями из Екатеринослава на Украине до молдавского Тирасполя. Проявил себя как полководец, воевал с поляками. Подавлял восстание тамбовских крестьян. Рядом с ним до окончания Гражданской войны неотлучно находился Гарри.
При последней встрече Котовский, расставаясь, сказал другу: «Еще не отлита пуля, которой будет убит Котовский! И вряд ли кто такую отольет!» Через два года пуля для него нашлась. Гарри, «находясь под чужим небом» с неким тайным заданием, узнал из сообщения агентства Рейтер, что его друг убит.
Почему это случилось не в бою? Гарри рассказывал друзьям то, о чем не написал. В Одессе кроме явки в кафе была у подпольщиков явка в публичном доме, который содержал некто Зайдер. (Не там ли произошла первая встреча Гарри и Котовского?). Контрразведка белых его арестовала, пытала, желая узнать имена подпольщиков. Зайдер никого не выдал. В благодарность Котовский доверил ему все хозяйственные дела в кормившем бойцов организованном им совхозе, где Зайдер проворовался. Под суд его не отдал, решил разобраться сам. «За что, Гриня, я ведь за тебя муки принял, - завопил Зайдер, когда Котовский швырнул его наземь и разорвал партийный билет. Такой муки Зайдер не стерпел и выхватил пистолет…На допросах убийца утверждал: стрелял из ревности. Судьи ему поверили и не расстреляли. Из тюрьмы Зайдер вышел досрочно, но вскоре его казнили бойцы Котовского.
Чем занимался Гарри и «под чужим небом», и когда жил в Харькове, тогда столице Украины? Его назначают заведующим отделом информации НКИД. За какое-то прегрешение исключают из партии. Гарри учится на Военных академических курсах и заканчивает школу летчиков-безотрывников (то есть, занимались без отрыва от производства) общества «Динамо», которое содержало НКВД...
Очевидно, Гарри возвращают партийный билет и переводят в Москву сразу на руководящую должность - членом Коллегии и ответственным секретарем Крестинтерна, Крестьянского Интернационала, дополнявшим пролетарский Коминтерн.
Долго там не задержался. Через год оказался в среде военных, и не где-нибудь, а в Военной академии РККА, куда рвался поступить, расставаясь со службой у Котовского. Два года состоял слушателем вместе с командирами Красной Армии. В анкете 1927 года написал о себе: «Образование высшее, Литератор. Партийно-политического образования не имею».
Судя по всему, Гарри хотел служить в Красной Армии. Но собой больше не распоряжался. ЦК партии назначает его заведовать отделом в «Известия ЦИК СССР», газету правительства. В ней себя нашел, прославился репортажами, как Михаил Кольцов в «Правде». Они соревновались друг с другом, кто кого опередит, кто лучше напишет.
В 1928 году Гарри летал в Арктику на поиски генерала Умберто Нобиле, потерпевшего катастрофу в полете на Северный полюс на дирижабле «Италия».
Год спустя вместе с Михаилом Кольцовым Гарри совершил на самолете «Крылья Советов» скоростной перелет над Европой по маршруту Москва - Берлин - Париж - Рим - Марсель -Невер - Лондон - Париж - Берлин - Варшава – Москва, протяжённостью 9037 километров. То было выдающееся достижение авиации СССР. О нем лучше всех рассказали в своих газетах Гарри и Кольцов, что не мешало им недолюбливать друг друга. Так, на дипломатическом приеме в Риме Кольцов положил поданного на стол омара спинкой вверх и никак не мог разрезать панцирь. Сидящий рядом с Кольцовым собеседник, выдававший себя за «маршала авиации», задавал ему провокационные вопросы типа:
- Вы не находите, что ваш руководитель Сталин великий вождь?
- Да, месье! – отвечает Кольцов. не знавший французского языка и о чем его спрашивают.
- А как по-вашему, наш Муссолини тоже великий вождь?
- Да, месье.
- А не согласитесь ли вы, что наш Муссолини более крупная фигура и более любим своим народом, чем ваш Сталин? – допытывается «маршал авиации».
- Да, месье.
Так Кольцов бы отвечал и дальше, если бы вышколенный безмолвный итальянец-официант шепотом не сказал ему по-русски:
- Ничего не отвечай маршалу. Поверни омара на спину и бери его мясо ложкой…»
Когда на следующий день газеты Рима опубликовали ответы Кольцова, он оправдался тем, что французского не знал, а говорил Гарри, «мастак в иностранщине».
Гарри сочинил в отместку анекдот про Кольцова: В Риме они поспорили, кто быстрее сжует жевательную резинку, диковинную в СССР. Гарри расправился с ней в Италии. А Кольцов жевал резинку всю Италию и Францию до тех пор, пока у него не спросили, что это за такая неподатливая резинка. И выяснилось: это презерватив.
Первый раз Гарри оказался на Лубянке в 1930 году, по доносу. Профессора факультета журналистики МГУ Давид Фельдман и Оксана Киянская, занимаясь биографией журналиста, не установили имя доносчика. Не все дела НКВД по Гарри рассекречены.
После первого суда его на 10 лет отправили на Соловки. За что? За тесное общение с иностранными корреспондентами, что входило в его служебные обязанности. Он выполнял по заданию «Известий» и наркомата иностранных дел роль пресс-секретаря, отвечал на вопросы иностранцев, снабжал журналистов позитивной информацией о стране. С одним из них, корреспондентом агентства «Юнайтед Пресс» Юджином Лайонсом, считавшемся другом СССР, подружился сам. Предоставлял ему телеграммы корреспондентов «Известий» за сутки раньше, чем другим подопечным, часто бывал у него дома.
(Подобное задание - опекать в Москве заведующего корреспондентским бюро газеты «Берлинер Цайтунг» Ральфа Рюдигера из ГДР я в свое время получил от редактора «Московской правды». Помогал немцу с фотографом бюро подняться на вершину Останкинской башни, побывать на заводе имени Ильича, где произошло покушение на Ленина, посетить цеха, где выпускали автомобили «Москвич» и так далее. Для таких посещений даже от журналистов «стран народной демократии» требовался запрос в МИД. Нарушая предписание, я звонил знакомым в многотиражки заводов, на стройку башни и Ральф узнавал все, что его интересовало. В 1937 году я бы так никогда не поступил, но в либеральные 60-е годы нарушал запрет. Мне это сходило с рук. И наша дружба с Ральфом крепла за кружкой пива с немецкими сосисками …)
На допросах Гарри оправдывался: «Я одновременно просто помогал заработать Лайонсу даже в тех случаях, когда интересам СССР от этого было ни холодно, ни жарко». Юджин, он же Евгений, русского происхождения, печатался в прессе СССР, издал книгу «Жизнь и смерть Сакко и Ванцетти». В Америке этих рабочих посадили на электрический стул за убийство кассира и охранников обувной фабрики, где работал Сакко. В Советском Союзе они считались героями. Спустя полвека в США Сакко и Ванцетти признали невиновными.
Арестовали Гарри в ноябре 1930 года. В том же месяце Сталин радушно принял Юджина Лайонса и дал интервью американцу. А тот подарил Сталину свою книгу. Спасение пришло год спустя, когда о деле Гарри Сталину рассказал один из помощников. После доклада Генерального секретаря на Политбюро, Алексея Гарри освободили, и он вернулся на службу.
К тому времен неистовый репортер женился. За него вышла замуж балерина Большого театра Вера Полякова. Поздний брак не принес счастья. На допросе Гарри признался следователям: «...моя личная жизнь превратилась в сплошной ад. Я по неделям пропадал из дому, спасаясь от пьянства и дебошей жены. Жена меня, кажется, очень любила, но по-своему: она систематически избивала меня, устраивала мне пьяные скандалы и дикие сцены ревности на улице, дома, у знакомых, в учреждениях. Она страшно компрометировала меня, давая моим врагам мощное оружие: легенду о моем пьянстве». Жена Гарри ушла к Павлу Васильеву, замечательному поэту, перемолотому сталинской мясорубкой.
Когда начались массовые аресты в 1936 году, Гарри согласился быть секретным осведомителем НКВД и «старался по мере сил загладить все свои прежние промахи как в области отсутствия бдительности, так и в области преступного легкомыслия по отношению к врагам народа». В том году главный редактор «Известий» Николай Бухарин уволил Гарри из редакции. А в январе 1937 года самого Бухарина, бывшего друга Сталина и «любимца партии», назвавшего вождя «восточным мелким деспотом», арестовали, обвинив в тяжких преступлениях.
Гарри арестовали по «делу Бухарина» за то, что «систематически распространял слухи о массовых арестах». Судя по хранящемуся в архиве ФСБ уголовному делу Гарри, на разворачивающийся в стране «большой террор» тот смотрел философски: «Говоря о судьбе, ожидающей арестованных, я, взяв кусок бумаги и произведя расчет, заявил, что если даже придется расстрелять 6 000 человек, то это, в сущности, будет лишь расстрелом одного из 30 000 и что для истории это никакого значения не имеет»..
Гарри, спустя месяц после допросов, снова вышел из тюрьмы, очевидно повлиял на освобождение приказ Бухарина об его увольнении. Когда освободился, ему предложили работу в редакции «История фабрик и заводов», выпускавшей по идее Максима Горького серию книг. Пробыл на воле недолго.
Третий раз после ареста в 1938 году его лишили орденов. Присудили 8 лет лагерей за «согласие бросить бомбу и стрелять из пистолета в машину членов Политбюро». Отмучился в тюрьмах, лагерях и ссылке 16 лет у Полярного круга. Вернулся в Москву, по данным «Сахаровского центра» в год смерти Сталина, по воспоминаниям сибиряков – в 1955 год, когда его в Москве мало кто ждал. Спустя пять лет умер.
Наследство Алексея Гарри хранится на полках фундаментальных библиотек. С иллюстрациями Бориса Ефимова вышло «Путешествие чудаков по Европе». Этой же теме посвящена книга «Европа под ногами», она датируется 1930 годом. В начале 1930-х появились книги «По следам Амундсена» о походе в Арктику, «Конец Петлюры», «Огонь. Эпопея Котовского», «Паника на «Олимпе», «Потолок мира» о полете стратостата «СССР» . Тогда его в числе первых приняли в Союз писателей. В 1935 вышел сборник рассказов «Струны». Единственный роман «Без фанфар» издан посмертно в Новосибирске.
Очерки Гарри рассыпаны по старым журналам. Они, как и книги с описанием героических экспедиции и походов не переиздаются. Но эти сочинения нужно изучать на факультетах журналистки.
