Горы во снах
«Сколько мне дашь на первый взгляд?» — мой собеседник смотрит на меня пристально.
56? 57?
Поджарый. Светлые глаза. Русые волосы, почти не тронутые сединой. С мелкими сеточками морщин по всему лицу. С татуировкой группы крови на груди I + и снами, в которых горы.
На вид ему до 60. Вряд ли старше. Но все, конечно, зависит от образа жизни.
По возрасту вполне мог воевать в Афганистане. Может, кстати, и воевал — горы-то снятся.
Восемь раз Александру Глухову откатывали отпечатки пальцев. Брали анализ ДНК. Показывали в программах по телевидению. Он есть на всех ресурсах по поиску пропавших. Звонков и обращений было много. Родственники исчезнувших людей тщетно пытались найти их черты в его лице. Но все — мимо.
Не узнан. Неизвестен. Не нужен. Без паспорта. Без прошлого. Без будущего. Один.
В голове пустота
Из умений. Может заниматься сваркой. Быстро научился водить автомобиль, причем праворулевую «японку». Возможно, проживал ранее на Дальнем Востоке.
Любит ловить рыбу. Это тоже в подсознании. Работящий. Не пьющий. Теперь.
«Бросил пить. Иначе бы мне пришел конец. Я знаю, что так долго люди без прошлого и без документов, 23 года, просто не живут. Многие спиваются, не выдерживают, пытаются забыться и не думать, вы не представляете, как это тяжело и страшно, когда внутри — белый лист», — рассказывает Александр Глухов.
Это имя дал ему таджик на рынке, на котором Глухов как-то шабашил. Почему именно это имя — неизвестно. Отчество А.Глухов придумал себе сам — Петрович.
...Летом 1998 года незнакомая женщина нашла его избитого и без сознания в одном из дворов Хабаровска. На голове рана. В голове пустота. В кармане три тысячи рублей. То есть грабежа не было. Одет тоже прилично.
«Она привела меня домой. Перевязала рану. И оставила у себя. Ухаживала за мной, кормила. Ничего не рассказывала, да я и ни о чем не спрашивал. Жил по течению».
— Ну как-то странно. А эта добрая женщина не объясняла, зачем захотела вам помочь? Незнакомому мужчине в явно непростой ситуации. Вдруг вы бандит? Времена тогда были неспокойные. Или она знала вас раньше? — забрасываю его вопросами.
— Нет, она не объясняла. А я не спрашивал. У меня в голове тогда стоял полный туман. Первое время я заикался. Физически было невмоготу. А когда немного пришел в себя, начал уходить на целые дни, зарабатывал какие-то деньги на местном рынке.
Потом новые приятели предложили ему поехать на шабашку в Николаевск-на-Амуре. Он согласился. Уехал от своей спасительницы, даже не допытавшись у нее, что же все-таки произошло в тот летний вечер 1998 года и почему она его подобрала. А теперь ее уже и не найти: ни ее имени, ни адреса в Хабаровске, по которому проживал в те первые дни, Глухов не помнит.
«Сбежался на меня весь отдел»
В Николаевске он трудился на рыбном промысле. Познакомился с еще одной женщиной, Татьяной. Съехался с ней. То есть сперва, конечно, она к нему присматривалась, как и он к ней, но потом приняла.
Годы шли...
Первый раз серьезно озаботился своими документами Александр Глухов только в 2012 году. Пришел в местное отделение полиции, рассказал ситуацию, там покачали головой — к тому моменту он уже 15 лет прожил без них. «Какая-то сотрудница приняла заявление. Сбежался весь отдел, чтобы на меня посмотреть как на чудо какое-то, такого, как я, у них точно никогда не было. И, как я сейчас понимаю, та сотрудница отправила, вероятно, мое заявление в корзину. Я несколько раз к ним потом приходил: да, ищем, отвечали, я ж не знал тогда, как все это делается, думал, и правду они ищут, а, оказывается, разыскное дело завели только через 5 лет. А все предыдущие заявления так куда-то и делись».
Его сильно тряхануло в 2015-м. Когда в случайном пожаре погибла любимая женщина. Татьяна, единственная его поддержка и опора. Его всё. Это был шок. Он завязал пить тогда.
И тогда же начал наконец задумываться. Как жить дальше.
В его системе координат времени дальше чем «завтра» не существовало.
Глухов снова пришел в полицию.
В этот раз заявлению дали ход. Откатали отпечатки пальцы, чтобы пробить по базам. Всего через эту процедуру он пройдет восемь раз.
Представитель местного уголовного розыска позже объяснил журналистам: мол, делали, что могли.
«Мы понимаем, что ему нужен паспорт. Но нельзя же выдать человеку документ лишь на основании имени и фамилии, которые он сам и назвал. Есть инструкции. Мы их выполняем. В любом случае его разыскное дело не закрыто».
«Вы не хотите ничего вспоминать»
«Я очень надеялся на телевидение. Куда только не писал. Наконец повезли меня журналисты в Москву на машине, так как билет на поезд или самолет без паспорта не купить. Семь дней мы ехали. Звонков после передачи было много, но ни один не дал результата».
Взяли тогда и ДНК. Но с чем его сравнивать? Искали даже через Интерпол. Вдруг следы какого-нибудь «потеряшки» обнаружатся на бескрайних просторах СНГ? Недаром во сне были горы — может, Узбекистан? Казахстан? Киргизия?
Но и это оказался тупик. Архивы 90-х во многих сопредельных государствах были утеряны и уничтожены.
Телевизионщики поспособствовали, чтобы Глухова положили на исследование в Институт Сербского. Возможно, там ему помогут, удастся прочитать, что же спрятано в его голове?
«Полежал я месяц. Тесты сдавал, анализы. В конце концов психиатры меня выписали, сказали, что, видимо, я и сам ничего не хочу вспоминать, потому что на других их методики работают отлично».
Он остался в Москве. Рассудив, что если у него и есть последний шанс выяснить хоть что-то, то только здесь, а не на Дальнем Востоке.
Работу хорошую найти. Женщину. Дожить до послезавтра.
Найти себя
Одно дело, когда пропавшего ищут через три года. А совсем другое — через 20.
Остался ли кто в живых из тех, кто когда-то знал этого человека? Кто мог бы опознать пропавшего 30-летнего парня в пятидесятилетнем истерзанном и побитом прошлым мужике.
«Я понимаю, что чем больше проходит времени, тем меньше остается шансов, что кто-то меня узнает. Так что сейчас у меня надежда только на то, чтобы получить документы на Глухова и жить тем, кем я живу последние годы».
Вообще в современной России восстанавливают документы даже у тех, кто до сих пор по какой-то причине живет по паспорту СССР, таких потерявшихся в пространстве и времени людей немного, большинство из них маргиналы без определенного места жительства, но они существуют.
Дом трудолюбия «Ной» объединяет сегодня семнадцать приютов, где проживают бездомные, в том числе и без документов. В десяти из них обитают трудоспособные, которые сами зарабатывают себе на пропитание, а часть полученных доходов отдают как плату за проживание, и эти средства уходят тем, кто в них нуждается. Но вот с документами, у кого их нет, действительно проблема.
«На восстановление таких бумаг уходит до четырех лет, у них ведь даже корочек не осталось, — рассказывала мне Ольга Козюрина, социальный работник и волонтер, когда я делала репортаж из приюта «Ноя». — Нужны свидетели, не меньше трех, которые могут подтвердить их личность. И тут ничего нельзя сделать. Это очень серьезная проблема для нашего общества, потому что бездомные есть, а закона, подтверждающего факт их существования, определяющего их юридический статус, по-прежнему нет. Сами понимаете, что даже положить человека в больницу крайне сложно, если у него нет полиса и паспорта».
Когда в социальный дом привозят новеньких, первое, что у них спрашивают: как дела с документами? Если паспорта нет, грустно вздыхают, потому что проблем не оберешься, а брать все равно надо, не выгонять же на улицу. На сегодняшний день — это одна из немногих организаций в России, которая принимает к себе всех нуждающихся, не требуя подтверждения, что они существуют.
Главное отличие, что эти люди, пусть и бродяги, все-таки помнят, кто они. Процесс получения нового паспорта РФ не быстрый, иной раз на хождения по инстанциям и судам уходит до пяти лет. Нужно желание и терпение самого человека.
Но иногда только желания недостаточно.
Как жить еще 10 лет?
«А мне в нашей полиции в Николаевске сказали, что как пройдет десять лет с момента моего первого к ним обращения, так можно будет тоже подать в суд, чтобы заново установили мою личность уже по новым данным. И выписали паспорт на Александра Глухова. Но из-за того, что все мои заявления от 2012 года потеряли, то будут считать заново, выходит, где-то к 2030 году мне паспорт дадут», — обескуражен Глухов.
— Такого быть не может! Должен быть другой выход! — возмущаюсь я. — Как вам жить эти 10 лет?
— Ну это они не знают, и их это не касается, — разводит руками мой визави.
Есть и еще один вариант, который Александр Глухов отрицает напрочь — совершить преступление, сесть в тюрьму. Судят и отправляют по этапу у нас только с ФИО. Так что в этом случае, скорее всего, какие-то документы ему сделают. «Но я так не хочу, — отрезает Глухов. — Я не знаю, кто я, но я точно знаю, что я честный человек. Я хочу нормально жить и работать. Неужели наверху не могут разобраться? Ведь не было в Советском Союзе таких, как я, чтобы почти 25 лет без паспорта?»
— Ну так в СССР система учета и контроля была другая. Там человек не мог исчезнуть бесследно, — вздыхаю я.
«Я все время от кого-то завишу, — продолжает он. — Пока я могу, зарабатываю на кусок хлеба. Но годы идут. Чувствую, здоровья и сил становится меньше... А что потом? Страшно даже думать. Старость на улице? Нищета? Не хочу верить, что конец моего пути — безымянный холм без опознавательных знаков».
Когда я рассказывала историю Александра Глухова людям, которые могли бы ему помочь, волонтерам и правозащитникам, они забрасывали меня целой кучей вопросов: а почему я ему поверила? Может, он шпион иди преступник? Или вообще террорист?
Сложно сказать, почему. Он не похож на преступника. И на шпиона тоже не похож. Какая-то слишком изощренная конспиративная легенда. Жить 23 года не узнанным в глухомани.
Ради чего? Он простой работяга, не допущен ни к каким тайнам и сильным мира сего.
Террористов в 1998 году еще не было. Так как мы не перессорились со всем миром.
А для обманывающего всех беглого преступника, скрывающегося четверть века от возмездия, — непонятно постоянное стремление Александра Петровича связываться с правоохранительными органами, надоедать им своими заявлениями, лезть на рожон и просить их найти себя.
«Я писал в прокуратуру, депутатам, президенту, всем, — перечисляет он. — Но оттуда мои обращения спускали в Николаевск-на-Амуре. А там как под копирку отвечали: на данный момент установить мою личность не представляется возможным».
В прокуратуре Глухову сообщили, что личность гражданина можно подтвердить свидетельскими показаниями, а также с помощью криминалистических и других идентификационных исследований. Но в его случае результатов они не принесли. Факт регистрации рождения и постоянного проживания в России в надзорном ведомстве предложили установить через суд. Однако в иске нужно указать данные паспорта, и это опять замкнутый круг.
«Дана гражданину мужского пола в связи с тем, что он вследствие полученной 20 лет назад черепно-мозговой травмы не помнит о себе установочных данных», — говорится в единственном документе, который у него есть, помятой справке с фотографией.
Он часто задумывается над тем, кем был в прошлой жизни. Есть ли у него жена, дети, возможно, уже пошли внуки...
Он хочет найти не просто свое прошлое. А самого себя.
Данные Александра Петровича Глухова мы передали в компетентные органы, его уже опросили там, он снова сдал все необходимые процедуры, сведения о нем отправлены в соответствующие банки данных, и теперь осталось только ждать. Как говорят, не 10 лет. Если никакие концы не удастся обнаружить и теперь, он через суд останется жить под этим именем.
«МК» будет продолжать следить за этой историей.
