История не знает сослагательного наклонения. Однако в случае с началом Великой Отечественной можно все-таки попытаться обойти этот закон и подсмотреть, что делалось бы в отдельных районах, в отдельных населенных пунктах летом-осенью 1941-го, если бы на нас не напали армии Третьего рейха. Помогут осуществить такой «прорыв в несбывшееся» газеты того времени — их последние предвоенные номера.
Олени под Ленинградом
На 22 июня в столице Советской Украины было запланировано торжественное открытие нового спортивного комплекса.
«Киев, 21 июня. Завтра в Киеве открывается новый республиканский стадион. Указом Президиума Верховного Совета УССР ему присвоено имя тов. Н.С. Хрущева… 22 июня на новом стадионе состоится матч на первенство СССР по футболу. Встретятся динамовцы Киева с футболистами Красной армии... Торжество открытия республиканского стадиона начнется парадом, в котором примут участие физкультурники спортивных обществ Украины... В июне на новом стадионе состоятся традиционные встречи между сборными командами легкоатлетов Украины и Грузии». («Известия», 22 июня 1941 г.)
В Москве готовили масштабную выставку, посвященную поэту Михаилу Лермонтову.
«В залах Исторического музея начались... подготовительные работы по оформлению открывающейся к 100-летию со дня гибели Лермонтова всесоюзной выставки, посвященной жизни и творчеству великого русского поэта. В залах выставки в ближайшие дни начнется распределение многочисленных экспонатов». («Известия», 22 июня 1941 г.)
Летом 1941-го ученые — специалисты Ленинградского научно-исследовательского института полярного земледелия, животноводства и промыслового хозяйства — собирались реализовать экспериментальный проект расширения территорий, на которых можно разводить оленей — большое подспорье для отечественной мясной промышленности. С этой целью хотели создать на Карельском перешейке опытную оленеводческую станцию, доставив туда с Севера несколько сот оленей и адаптировать их к более теплому климату.
Еще один «северный» проект, о котором сообщали газеты. В Архангельске на острове посреди Северной Двины в начале лета 1941-го шли активные работы по созданию нового большого парка культуры и отдыха. Здесь «на площади 25 гектаров сооружаются стадион, спортивные площадки, эстрада».
В Москве на 20 июля 1941 года наметили проведение масштабных празднований по поводу Всесоюзного дня физкультурника. Как сообщал за месяц до этого «Московский комсомолец», на Красной площади предполагается организовать большой парад физкультурников и даже футбольный матч.
На 25 июня 1941 года было запланировано начало второго тура конкурса артистов эстрады по Москве. Первый тур закончился 21 июня.
У любителей активного отдыха на природе — своих планов громадье.
«29 июля состоится седьмой слет туристов и альпинистов Москвы. Слет организуется журналом «На суше и на море», Московским городским комитетом физкультуры и спорта и Московским туристско-экскурсионным управлением ВЦСПС. Как и в прошлые годы, туристы соберутся на Боровском кургане, находящемся недалеко от слияния Москва-реки с Пахрой. В слете примут участие туристы (пешеходы, водники, велосипедисты, мотоциклисты, автомобилисты) и альпинисты добровольных спортивных обществ Москвы, а также туристы-школьники». («Правда», 22 июня 1941 г.)
В кассах Московского художественного театра «открыта предварительная продажа билетов на спектакли «Анна Каренина», «Три сестры» и «Школа злословия», которые состоятся в сентябре, октябре и ноябре 1941 г.».
Граждане в середине июня уже строили планы на предстоящий отпускной сезон, а некоторые их даже начали осуществлять.
«Продаются путевки в санатории сроком июль–сентябрь. 1. На курорт «Друсеники» Литовской ССР. Лечение сердечно-сосудистой системы, ревматизма, нервных и некоторых желудочных заболеваний… 3. Санаторий в Одессе для больных ревматиков, нервных, сердечно-сосудистых и дыхательных путей не туберкулезного характера. Физметлечение. Грязелечение».
«В этом году 1500 учителей побывают на курортах и в санаториях, около 5 тысяч в домах отдыха. На оздоровительную работу среди учителей и их детей ассигновано 2,5 миллиона рублей». («Советская Белоруссия», 20 июня 1941 г.)
Придется отменить
Начавшаяся Великая Отечественная отменила или отодвинула на долгий срок осуществление многих планов и проектов — не только масштабных государственных, но и связанных с творчеством мастеров искусств.
Самой заметной (хотя и весьма спорной) потерей в этом списке является здание Дворца Советов. К лету 1941-го строительство 400-метрового исполина шло полным ходом, его каркас уже поднялся на несколько этажей, возвышаясь над окружающей городской застройкой. Война не просто остановила ударную стройку, но повернула ее вспять: некоторое время спустя уже собранную часть каркаса демонтировали, чтобы использовать эти металлические конструкции для строительства мостов на стратегически важных железных дорогах. В наступившие затем мирные годы от осуществления проекта окончательно отказались.
Подобная же участь ждала еще одну «великую сталинскую стройку». Речь идет о Байкало-Амурской магистрали. Прокладывать этот важный для страны рельсовый путь начали еще в 1932-м. Ко времени немецкого нападения на СССР было проложено уже несколько сотен километров железной дороги. После начала войны стройку остановили, а затем в начале 1942-го, когда в стране возник острый дефицит металла, значительную часть уже готовых путей разобрали и отправили на нужды обороны. Только много лет спустя прокладка БАМа возобновилась, и в 1970-е он стал настоящим «знаменем» социалистического строительства в СССР.
Как раз в 1941 году намечалось на полную мощность запустить на московском автозаводе выпуск легковых автомобилей КИМ-10. Это была бы первая в Союзе малолитражка, предназначенная для массовой продажи в личное пользование. Опытные образцы были собраны в 1940-м. После одобрения конструкции «верхами» планировали на протяжении следующего года повысить производительность работы сборочного конвейера до намеченных в проекте показателей — 50 000 малолитражек ежегодно. Однако уже в июле из-за начавшейся войны сборку КИМ-10 прекратили. К тому времени успели сделать лишь менее 400 таких автомобильчиков. А после победы к этому проекту решили не возвращаться. Конструкторы спроектировали другую малолитражку — «Москвич-400».
Советско-германская война «поставила на многолетнюю паузу» один из художественных фильмов, завоевавших впоследствии огромную популярность в СССР. На исходе зимы 1941 года худсовет киностудии «Мосфильм» принял новую кинокомедию «Сердца четырех». Однако ее выход в прокат притормозил секретарь ЦК ВКП(б) А.Жданов: влиятельному соратнику Сталина фильм показался «оторванным от действительности». Наступившие вскоре суровые военные дни окончательно отодвинули на задний план вопрос широкой демонстрации кинокомедии. Лишь в конце Великой Отечественной, когда в Кремле решили, что теперь советскому зрителю нужны веселые фильмы про мирную жизнь, о «Сердцах четырех» вспомнили и дали фильму «зеленый свет».
Праздник 22-го числа
Этот страшный день 22 июня начался для многих радостно: в предвкушении предстоящего, запланированного заранее праздника. Даже — праздников.
В столице Белоруссии в тот день предстояло открытие зоны отдыха на берегах нового водохранилища.
«Сегодня, в выходной день, на Минском озере открывается купальный сезон. На берегах озера пройдут массовые гуляния. Будут играть 6 оркестров. Намечены физкультурные соревнования, выступления коллективов художественной самодеятельности. К вашим услугам будет представлено более 40 лодок». («Звязда», 22 июня 1941 г.)
Куда более масштабные планы развлечений намечались для москвичей.
В 11 часов в парке «Сокольники» — открытие детского летнего фестиваля, «хозяевами» которого по задумке устроителей являлись ученики столичных школ, а их гостями — школьники из городов и сел Московской области. Уже начиная с 8 утра в столицу привезли около 20 тысяч ребят из Подмосковья.
На крупнейшем городском стадионе «Динамо» в полдень должен был начаться парад физкультурников, а после его завершения — спортивные соревнования. Готовить и украшать динамовскую арену начали с раннего утра.
Свои планы на этот летний выходной день были у любителей туризма.
«Культмассовая комиссия Фрунзенского РК ВЛКСМ организует по воскресеньям массовые вылазки за город. …Многие уже ждут солнечного утра 22 июня, а для тех, кто не знает, сообщаем: в 9 утра у райкома, как всегда, в любую погоду. Захватите 3–4 рубля и пару бутербродов, а затем — поехали! В лес, к реке, к солнцу!» («Московский комсомолец», 21 июня 1941 г.)
22 июня многие москвичи, купившие билеты заранее, отправились в театры и на концерты. Программа воскресного дня, судя по газетным объявлениям, была богатая.
«Сегодня в театрах: Филиал большого театра — утро «Демон», вечер «Ромео и Джульетта». МХАТ им. Горького — днем «Синяя птица», вечером «Анна Каренина». Начало в 8 ч. вечера. Театр им. Евг. Вахтангова — утро «Фельдмаршал Кутузов», вечер премьера «Маскарад». Начало в 8 ч. вечера.
Зеленый театр (ЦПКиО им. Горького) — джаз Всесоюзного радиокомитета под управлением Александра Цфасмана. Большое эстрадное отделение. Начало в 9 ч. вечера.
Госцирк на ВСХВ — сегодня 3 представления: в 1 ч. 30 м., 3.30 и 6 ч. вечера».
А в саду «Эрмитаж», как извещали афиши, выступал популярный певец Вадим Козин.
Фотоаппарат вне закона
С первых дней войны советское руководство ввело в действие мобилизационные планы. Однако помимо этого жителей Москвы, других городов и населенных пунктов на территории Центральной России ожидали нововведения, заметно менявшие их прежнюю мирную жизнь.
Одно из первых постановлений, которое приняли власти столицы уже днем 22 июня, носило явный «антишпионский» характер: был введен запрет на фотосъемки в городе. Фотоаппаратурой теперь разрешалось пользоваться только корреспондентам газет, сотрудникам спецслужб. Для всех остальных подготовили и распространили по городу объявления о необходимости сдать имеющиеся у них фотоаппараты.
Вслед за этим граждане вынуждены были расстаться с радиоприемниками. Появилось постановление властей, обязывающее немедленно отнести такую технику в ближайшее почтовое отделение или в домоуправление. Нарушителей ждало суровое наказание, ведь они сразу вызывали подозрение в том, что слушают транслируемую в эфире на русском языке гитлеровскую пропаганду.
23 июня по предложению первого секретаря Московского горкома партии Александра Щербакова был введен запрет на въезд в столицу граждан, не имеющих московской прописки. Возникла проблема: отныне в Белокаменную не могли попасть даже жители Подмосковья, работающие на столичных предприятиях. Позднее ситуацию подкорректировали, введя специальные пропуска.
День спустя был опубликован Приказ о местной противовоздушной обороне, касавшийся всех москвичей.
«В связи с угрозой воздушных нападений на город объявляю в г. Москве и Московской области с 13 часов 22 июня 1941 г. угрожаемое положение. В первую очередь выполнить следующие меры: а) полностью затемнить жилые здания, учреждения, заводы; б) выключить все световые рекламы, внутридворовое освещение; д) привести в готовность бомбоубежища и газоубежища для населения г. Москвы… Начальник МПВО комбриг С.Фролов».
Вслед за этим последовали и другие приказы и распоряжения военного времени. 2 июля московские газеты опубликовали Постановление СНК «О введении всеобщей обязательной подготовки к противовоздушной и противохимической обороне всего взрослого населения в возрасте от 16 до 60 лет» и Приказ о местной противовоздушной обороне г. Москвы, подписанный уже упомянутым начальником МПВО Фроловым.
«Для предотвращения ранений от разбитых стекол от действия взрыва во время воздушного налета приказываю: …Всем жителям г. Москвы наклеить на стекла окон своей квартиры и мест общего пользования в двухдневный срок полоски из материи, целлофана, марли…» (Этот документ и положил начало знаменитым «крестам» на окнах, которые непременно фигурируют в фильмах про ту войну.)
А 4 июля 1941-го вышел Указ Президиума ВС СССР, о котором сейчас фактически нигде не упоминается — «Об установлении на военное время временной надбавки к подоходному налогу с населения». Главный смысл данного распоряжения властей в том, что отныне граждане должны дополнительно раскошеливаться на победу над врагом: подоходный налог им увеличили в полтора-два раза. Ну а те, «кто подлежит призыву в армию, но не мобилизован» (то есть получил так называемую бронь), обязан платить подоходный, увеличенный на 100 и даже на 200%.
Четырьмя днями позже обнародован был еще один грозный указ: «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». В соответствии с ним паникерам грозил срок от 2 до 5 лет лагерей.
В первые дни после начала Великой Отечественной жители Москвы не испытывали особых сложностей с приобретением продуктов. Правда, во многих магазинах к прилавкам выстроились очереди из наиболее предусмотрительных граждан: они покупали впрок спички, крупу, соль, муку…
Но уже менее чем через месяц после вторжения фашистов власти стали шаг за шагом вводить ограничения на свободную торговлю. Началось все с Постановления Совнаркома СССР от 18 июля 1941 года. Согласно ему для жителей Москвы, Ленинграда, их пригородов вводилась карточная система снабжения хлебом и основными продовольственными товарами — мясом, жирами, рыбой, крупами, макаронами, сахаром и кондитерскими изделиями. 1 сентября то же правило распространили на две сотни других крупных городов…
Одним из последних сохранявшихся еще атрибутов мирной жизни оказалось в Москве мороженое. Несмотря на разгоравшуюся войну, столичные хладокомбинаты продолжали выпуск этого лакомства. Как вспоминали старожилы, после введения продовольственных карточек мороженое оставалось одним из немногих продуктов питания, который можно было купить без строгих ограничений. Граждане этим пользовались, хотя им приходилось ловить моменты, когда партии сладкого товара завезут в торговые точки, и выстаивать немалые очереди, чтобы купить одну-две порции. Причем употребляли мороженое не только по его прямому назначению, но даже приспособили для приготовления основной пищи: например, растопив сладкий брикет, выливали получившееся «молоко» в кашу при ее варке.
Оперативно отреагировали на начало военных действий против вторгшихся на территорию страны немецких войск в культурных и просветительских учреждениях столицы.
По распоряжению руководства города 22 июня начиная с дневных сеансов в кинотеатрах перед показом художественного фильма вместо привычных гражданам киножурналов стали крутить обучающие короткометражные ленты по оборонной тематике (благо их отсняли заблаговременно): «Простейшие укрытия от авиабомб», «Светомаскировка жилого дома»…
«Московский музей антропологии готовит выставку материалов, разоблачающих расистские теории германского фашизма». («Московский комсомолец», 29 июня 1941 г.)
Еще одна специфическая примета первых дней после начала войны. В отделения загсов зачастили посетители с заявлениями о смене имени. Мужчины отказывались от полученных ранее немецких имен Карл, Густав… Особенно часто хотели поменять запись в паспорте или метрике Адольфы. За младенцев этим озаботились их патриотично настроенные родители.
Тайм-аут для сводки Информбюро
Мирный быт не сразу отступил, вытесненный суровыми буднями военной страды. Люди в городах, находившихся далеко от линии фронта, еще какое-то время продолжали по инерции заниматься в том числе теми делами и даже развлечениями, к которым привыкли в прежнее время. Порой война и мир переплетались весьма причудливо.
«Спортивная жизнь в Москве не замирает ни на один день. Как и раньше работают стадионы и водные станции — молодежь играет в футбол, бегает кроссы… Особенно оживленно на стадионах по воскресным дням. Тысячи любителей спорта собираются на трибунах, чтобы посмотреть мастерство лучших физкультурников страны. Характерная деталь: когда в 2 ч. дня радио передает очередное сообщение советского Информбюро, спортивная жизнь на несколько минут прекращается: зрители и физкультурники слушают вести с фронта, а затем все идет своим чередом. ...3 августа на стадионе ЦДКА в Сокольниках начался розыгрыш первенства Москвы по легкой атлетике... В 4 ч. дня на футбольное поле вышли команды «Спартак» и «Торпедо». Выиграв со счетом 2:1, «Торпедо» вышло в полуфинал Кубка Москвы…» («Московский комсомолец», 5 августа 1941 г.)
Отголоски прежней мирной московской жизни встречались даже много месяцев спустя — в прифронтовой Москве.
«По широким магистралям столицы двигались колонны войск… Издалека доносились раскаты зенитной артиллерии. А на заснеженных просторах Сокольнического парка москвичи открывали зимний спортивный сезон…» («Вечерняя Москва», 1 декабря 1941 г.)
Как сообщалось в газетной заметке, в лыжных гонках приняли участие 63 мужские команды и 16 женских. Колоритная подробность в духе тех времен: лыжники отправлялись на дистанцию с винтовкой через плечо, а на трассе были предусмотрены дополнительные испытания — спортсмены бросали гранаты и часть пути двигались, надев противогазы.
Листая газеты, можно найти и другие невоенные черты тех дней 1941-го.
«Мосгороно объявляет прием на двухгодичные музыкально-педагогические курсы по подготовке учителей пения и музыки для начальных и неполных школ Москвы». («Московский комсомолец», 24 июня 1941 г.)
«В Московской консерватории устраивается торжественный акт, посвященный 71-му выпуску студентов… После доклада директора консерватории А.Гольденвейзера состоится большой концерт…» («Московский комсомолец», 27 июня 1941 г.)
А на следующий день москвичи могли прочитать в газетах о том, что в столице начинаются гастроли Свердловского театра музыкальной комедии. Впрочем, такой анонс «из мирного времени» был снабжен «военным» примечанием: в связи с приказом о затемнении Москвы все спектакли будут заканчиваться на позднее 20 ч. 30 мин., чтобы граждане успели засветло добраться до дома.
Читайте материал "Три загадки начала Великой Отечественной: почему мы не были готовы"
