– Для большинства живущих сейчас на планете людей это первая на их памяти пандемия, – поясняет причины метаморфоз в характерах некоторых людей психолог-практик Елена Пиховкина. – Катастрофы подобного масштаба характерны ощущением неуверенности в завтрашнем дне – некомфортным состоянием для каждого нормального человека. Характер сформировавшейся личности такой дискомфорт изменить, конечно, не может, но его черты и особенности, до поры дремавшие за ненадобностью, выявить вполне способен.
В условиях продолжительной угрозы здоровью и жизни на первый план, как правило, выходят «основные» инстинкты, не изменившиеся в нас с первобытных времен: самосохранение, пропитание, защита очага и домочадцев и т.п. Эти «новые старые» инстинкты заставляют их обладателя менять отношение к значимым для выживания аспектам жизни, проявляясь в виде неожиданных суеверий, предрассудков, маний, фобий и идефикс (навязчивых идей), и окружению нередко кажется, что их близкий сошел с ума.
Естественно, если в некоем союзе (паре, семье, рабочем коллективе и пр.) у двоих, нескольких или даже у кого-то одного изменилось отношение к вещам, касающимся всего союза, «странности» начнут замечать все. Вот почему именно в период пандемии во многих семьях и других объединениях людей (рабочих, дружеских, родственных и пр.) стали возникать распри «нового типа» – на темы, которые раньше никогда не становились спорными, или с людьми, которые раньше никогда не упрямились. Первыми они (в силу изменения отношения к бытовым вопросам) проникли в семьи, породив недопонимание на всех уровнях – от кухонного до интимного.
Аптечка Бабы-яги
– Мой муж родился в Горном Алтае, – делится 29-летняя москвичка Инна. – Но задумалась об этом я только в пандемию. Мы познакомились в престижном вузе, два года в браке, он ведущий специалист уважаемой компании – то есть никакого мезальянса не было. Но теперь мне кажется, что я живу с деревенским колдуном!
Странности 31-летнего Петра проявились вместе с симптомами ОРВИ. Это было сравнительно недавно, когда массовый ужас перед коронавирусом сменила отработанная схема: вызов врача, больничный, лечение дома или в стационаре.
– Когда Петя проснулся с температурой и кашлем, я собралась вызывать врача, – вспоминает Инна, – но он вдруг кинулся на меня как коршун, вырвал телефон и заявил, что никаких врачей ему не надо. Он будет лечиться самостоятельно, а на работе просто возьмет отгулы. Я сказала, что это дикость: цивилизованный человек должен получить консультацию специалиста, диагноз и рецепт. На что муж ответил, что московских специалистов «в гробу видал», и принялся звонить в село Бирюля, какой-то своей дальней родственнице-травнице...
Инна уверяет, что такое поведение мужа стало для нее полной неожиданностью: до этого Петр казался ей нормальным, культурным городским жителем.
– До пандемии Петя то ли не болел вовсе, то ли не акцентировал на этом внимание – но никаким знахаркам не звонил точно! – вспоминает Инна. – А тут, невзирая на кашель и жар, чуть ли не час проговорил по телефону с какой-то бабкой, что-то записывал за ней... После чего принялся рыскать в Интернете в поисках алтайских трав с доставкой. Ворчал, что и половины нужного нет, но все же что-то заказал. Я пыталась взывать к его разуму, но когда ему привезли мох, лишайники и грибы-трутовики, просто переселилась от него в другую комнату.
– И даже не знаешь, что он с ними делал?
– Знаю, он потом еще неделю их варил – всю кухню провонял. А потом по баночкам свои отвары разлил и каждую подписал – иначе я бы и не узнала, что это за снадобья. Видела только курьера с мешком каких-то вершков-корешков из аптечки Бабы-яги... Из всего этого больной Петя начал делать отвары – остановить его было невозможно. Приговаривая, что коронавирус начинает свой путь в организм с тонкого кишечника, поэтому первым делом необходимо убить каких-то паразитов настоем полыни и развязать руки иммунитету. Потом – вывести токсины и жиры грибом-трутовиком, после чего целыми днями принимать настой лишайников: они, мол, впитают в себя тяжелые металлы из легких… Ни единой таблетки не принял, даже от головы!
По словам Инны, вопреки своему мракобесию ее муж через неделю выздоровел:
– Просто у него организм пока молодой, крепкий, а может, у него и не ковид был, а обычная простуда. Во всяком случае, у меня тест антитела не нашел, а мы с Петей хоть и разошлись по разным комнатам, но все же в одной квартире. А он заявил, что никакие тесты сдавать не будет.
– А прививка?
– Вот она, боюсь, и станет причиной нашего развода, – вздыхает Инна, – хотя лишайники с грибами мы вроде проехали, помирились. Но когда я предложила Пете вместе пойти на вакцинацию, он излил на меня такой ушат дремучести, что я реально испугалась! Поняла, что по сути не знаю человека, с которым живу! Стал рассказывать про свои эти Бирюльки, где все крепкие и здоровые безо всяких прививок. Я ему: так и ковида раньше не было! А он на свои баба-ежкины настойки показывает и говорит: вот это – на все времена от хвори!..
Инна сходила на прививку одна, а в отношении своего брака в больших раздумьях. В остальном у них с Петром полное взаимопонимание и любовь – не разводиться же из-за одного траволечения?! Но Иннина мама настаивает именно на этом, уверяя, что это только начало, а в дальнейшем Петр с его «деревенским бэкграундом» вгонит ее дочь в гроб.
– Часто случается, что именно болезнь, даже самая пустяковая, выявляет в человеке скрытые черты, несовместимые с равноправным союзом, – отмечает Елена Пиховкина. – В случае Петра сложно говорить о невежестве – ведь, судя по описанию его жены, во всем кроме самолечения он культурный, образованный человек.
Отношение к людям в белых халатах во все времена было вопросом не только культуры и уровня развития личности, но и социального положения. К примеру, в России XIX века в каждой дворянской, помещичьей или купеческой семье имелся свой семейный доктор. Городские служащие тоже в случае проблем со здоровьем шли на прием в «государеву больничку». А вот крестьяне, конечно, лечились народными рецептами, так как и с деньгами на лечение, и с врачами вне городов было туго.
Может, и неплохо, что эти рецепты из поколения в поколение дошли до наших дней. Но если в обычное время приверженность народной медицине – личное дело каждого, то в условиях пандемии это не просто эгоизм, но даже вредительство. Ведь Петр не отшельник – он контактирует с социумом, не говоря уж о семье.
Но ясно и то, что Петр делает это не назло жене или официальной медицине: в виде прабабушкиных рецептов у него проявился как раз тот самый спровоцированный стрессовой ситуацией первобытный инстинкт самосохранения. Думаю, что Петру как образованному человеку поможет дискуссия не с женой, а с профессионалом, который сможет четко аргументировать все риски самолечения. И если Петр поймет, что бережное и культурное отношение к собственному здоровью – это еще и безопасность окружающих, разводиться Инне будет незачем.
Шеф в скафандре
– До появления коронавируса наш начальник был интересный, энергичный и веселый мужик, – делится Катя, менеджер столичной торговой фирмы. – Любил устраивать корпоративы, выезды на природу всем офисом и все такое. Всех сотрудников знал по имени, для каждого находил доброе слово. Но с началом пандемии его будто подменили: стал какой-то неврастеник-параноик, хотя ему и 50 нет...
По словам Кати, на удаленке их коллектив держали дольше всех, а как вернули в офис, так строго следят, чтобы никто не снимал маску и перчатки даже на рабочем месте. Даже наняли для этого специальных людей со средним медицинским образованием.
– Температуру всем измеряют трижды в день, кто раз чихнет – того сразу домой, – описывает сотрудница обстановку в офисе. – Особенно смешно это выглядит сейчас, когда у многих аллергия на пыльцу, офис почти пустой. Мы все понимаем, что меры безопасности нужны, но у нас с ними явный перебор! Столовая закрылась вовсе, штат уборщиц увеличен втрое, и убираются они нон-стоп: могут начать тереть твой стол прямо во время работы.
Но это ерунда в сравнении с тем, что случилось с шефом! Он сидит в своем кабинете чуть ли не в скафандре, как врач в «красной зоне», окруженный какими-то гигантскими излучателями, перед столом – толстый стеклянный экран. Сам к сотрудникам не выходит – вызывает к себе по одному. Заходишь как в бункер, но приближаться к столу начальника нельзя – только с порога докладывать. Чуть переступишь – начинает орать как потерпевший!
Подчиненные рассказывают, что их прежде демократичный шеф теперь в общем лифте не ездит, а здание покидает через отдельный выход. Водителя своего каждый раз орошает антисептиком с головы до ног, а салон машины заставляет дезинфицировать дважды в день. Над этими причудами лишь добродушно посмеивались, пока офис не начали с пугающей регулярностью посещать бригады врачей.
– Когда они появились впервые, нам объяснили, что это «скорая»: начальнику плохо с сердцем. Все перепугались, но врачи у него в кабинете побыли полчаса и уехали, а он остался. Его зам сказал, что тревога ложная: это не сердце, а паническая атака. Но с этого случая медицинские бригады бывают у нас регулярно. Шефу постоянно кажется, что он умирает, но каждый раз выясняется, что это просто нервы. Обычная «скорая» уже наш адрес в черный список внесла как источник ложных вызовов, так шеф частную неотложку теперь вызывает. А заодно требует и нас всех осмотреть: горло, послушать… Вроде это и неплохо, но ведь эти врачи ездят не только по мнимым больным вроде нашего шефа, но и по настоящим. И однажды действительно притащат нам какую-нибудь заразу. И как только наш начальник сам этого не понимает?!
– Может, ему лучше на больничный?
– В том-то и дело, что из офиса его не выпихнешь! – сокрушается Катя. – Он живет один и боится, что будет умирать, а рядом никого не окажется. Даже, говорят, сиделку ночную нанял, чтобы она следила, не перестал ли он дышать во сне. А днем, выходит, мы все его сиделки. Никуда, кроме дома и офиса, он ни ногой...
Если верить офисным слухам, подобный бзик Катиному руководителю невольно устроила его собственная мама, живущая за рубежом. Когда появился коронавирус, она внушила сыну, что он в зоне повышенного риска из-за неких врожденных заболеваний. Вероятно, хотела, чтобы сын берег себя, ведь она далеко, проследить не может.
– Подобное внушение, тем более от матери, для мнительного человека вполне могло обернуться ипохондрией, – подтверждает психолог, – то есть склонностью выискивать у себя симптомы болезни, вызванной страхом заболеть. Это тоже своего рода инстинкт выживания, выражающийся в чрезмерной бдительности в отношении своего самочувствия, вплоть до паранойи – бредовых идей. Внушение или самовнушение запускает психосоматику, и человек действительно начинает чувствовать себя больным. Такое случается и в обычное время, а уж на фоне ежедневных коронавирусных сводок ипохондрия расцветает бурным цветом. Ее развитие похоже на порочный круг: чем успешнее «больной» втягивает в переживания вокруг своего здоровья свое окружение, тем больше верит в свои недуги сам.
Конечно, подчиненные не могут заставить начальника прекратить «следить за собой», а платные врачи будут приезжать, пока им платят. Ипохондриков обычно успокаивает комплексное медицинское обследование, результаты которого они могут изучить лично и при желании показать другим специалистам. А Катиному шефу оно уж точно не помешает: даже если физически он здоров, нервы у него не в порядке точно. Осталось найти того, кто аккуратно посоветует ему лечь на обследование. Если ипохондрик боится больниц, обследоваться можно и на базе санаториев.
Социальная дистанция в постели
Если начальник Кати взял в санитарный плен целый офис, то молодой человек 26-летней Софьи из Подмосковья Дмитрий помешался на личной стерильности. И это приняло такие формы, что девушка даже решила с ним расстаться.
– Вместе мы не жили, – рассказывает Софья, – но встречались регулярно у Димы дома. До пандемии он был просто аккуратистом: дома всегда идеальный порядок, хотя живет один. У каждого предмета строго отведенное место, посуду не просто помоет, но и кипяточком ополоснет, пол так надраен, что с него есть можно... Мне это даже нравилось. Напряглась я всего один раз: как-то случайно, оставшись у Димы ночевать, перепутала зубные щетки и почистила зубы Диминой. Заметив это, он брезгливо взял щетку двумя пальцами, будто она грязная, и отнес в мусорку. Я еще посмеялась: мол, странно, что ты еще целуешься со мной. И как в воду глядела!..
С появлением коронавируса Дмитрий сначала предложил Софье временно прекратить свидания ради обоюдной безопасности, перейдя на интернет-общение.
– Дима неожиданно для меня оказался знатоком киберсекса, – вспоминает Софья, – показал мне, как это делается. Я сначала смущалась, но потом втянулась – чего мы только не вытворяли в онлайне! Месяца два не виделись. Но потом уж и самоизоляция кончилась, а Дима все не предлагает встретиться в реале. Тогда я сама настояла...
Дмитрий не отказался, но, приехав к нему, Софья сразу заметила странности в его поведении и общую напряженность ситуации:
– Во-первых, он был в маске – даже дома! Извинился, но снять наотрез отказался. Заявил, что маску положено носить в присутствии всех людей, кроме тех, с кем постоянно проживаешь под одной крышей, а он живет один. Тогда я поняла, что маска – это от меня. Во-вторых, он словно боялся до меня дотронуться. А когда в процессе разговора я взяла его за руку, он через минуту под предлогом «ополоснуть чашку» сорвался к раковине и принялся тщательно намывать руки!
Софья уже поняла, что с Димой что-то не то. И едва ли дело в другой женщине – скорее в его голове. Но решила проверить чисто по-женски: обняла, прижалась, стала нежно поглаживать… Но Дмитрий решительно отстранил возлюбленную.
– Отодвинул меня от себя и говорит, – обиженно вспоминает девушка, – «Я обязан тебя предупредить. Интим между нами будет только в том случае, если ты не обидишься, что я буду сзади, в презервативе и в маске». Мол, ничего личного, чисто антиковидные меры. Это было уже слишком! Я послала его куда подальше и ушла, хлопнув дверью. На этом наши отношения прекратились.
– И он не пытался их возобновить?
– Почему же, пытался. Но не сразу, а месяца через три, когда я уже встретила другого, нормального. Позвонил, сказал, что все осознал и уже наказан за свои фобии и мании: тяжело переболел ковидом. Зато теперь у него крутые антитела, и мы можем спокойно заниматься интимом без маски. Лучше бы он про это не напоминал! Я хотела объясниться с ним, расстаться друзьями, но после этого просто бросила трубку. Если он сумасшедший, то пусть лечится. А если нормальный мужик, то это просто позорище: такое любимой девушке предлагать!
– Мизофобия – страх загрязнений и заражений – дремлет во многих из нас, выражаясь в безобидном и одобряемом окружающими стремлении к чистоте жилища и тела, – резюмирует психолог. – Но в условиях реальной угрозы инфицирования у некоторых это может перерастать в невроз, основные симптомы которого – навязчивое избегание прикосновений к другим людям и предметам вне своего дома и постоянное тщательное мытье рук. Если обострение мизофобии не проходит вместе с исчезновением реальной угрозы – значит, расстройство серьезное и его надо лечить.
Вы, конечно, заметили, что во всех приведенных примерах речь о мужчинах. Это не только оттого, что женщины чаще жалуются. В ситуации опасности древний рефлекс защищаться пробуждается в каждом из нас, но у мужчин он выражен сильнее. А если угроза не от врага, а от вируса, то и оборону сильный пол держит не щитами и штыками, а снадобьями и дезинфекцией. Если ковидные странности вашего защитника не вредят здоровью его собственному и окружающих, то стоит их просто переждать: они уйдут вместе с нашим общим врагом – коронавирусом.
