О Прилепине с любовью? С ненавистью? Со смехом? Большой русский писатель, это не обсуждается. Но вот он на телевидении здесь, там и черт еще где. Стоит в кругу себе подобных, обсуждает политику. Правильно обсуждает, с точки зрения власти, тех, кто его приручил. Но как политик Прилепин интересен тем, что может отвязаться и послать всю эту липкую камарилью. Ну, это я размечтался.
Вы читали «Обитель»? Конечно, Захар эту тему выстрадал. Но это не «Война и мир», не «Жизнь и судьба», не «Один день Ивана Денисовича» и даже не «Как закалялась сталь». Все-таки она написана от ума.
Первый советский лагерь в Соловках, конец 20-х. Когда еще была, осталась революционная романтика, жизнь, но… Все началось именно с этих Соловков, весь 37-й.
Захар и описывает эту жизнь. Да, били, пытали, но и любили там, и секс, и ничто человеческое… Можно было остаться вольнонаемным и даже не спать в бараке. Но это очень тонкая грань. Безусловно, Прилепин честный писатель, и все «ужасы нашего городка» мимо него не прошли. Но он еще обязательно хотел показать воздух советской власти, еще оставшуюся веру в идеалы, в дело Ленина. Показал?
Показал не он, а режиссер фильма Велединский с точностью до наоборот. То есть весь захаровский оптимизм есть, конечно, только его напрочь смывает смерть. Получился честнейший фильм (возможно, честнее, чем у Прилепина) о том времени. Нет, ничего он не нагнетал, так оно вышло само собой. И поэтому Захар должен проставиться перед своим режиссером. Фильм (даже не могу писать «сериал») вышел сильнее, чем у звездного автора, объемнее, ярче и страшнее.
Роли блистательные. И Евгений Ткачук, и Александра Ребенок, и, особенно… да, тот самый Сергей Безруков, которого мы уже отмечали в превосходных тонах в недавно прошедших «Оптимистах». Какой актерище! По-моему, он уже может в профессии абсолютно все.
На госканале «Россия» «Обитель» отзеркалила сегодняшнее время. Просто физическое ощущение зажима, постепенного, но неуклонного удушения, а жизнь все-таки еще есть. До 1937 года осталось 8 лет…
Какие «Вести»!
Вот вам «Вести». На днях им исполнилось 30 лет. По этому поводу, конечно же, фильм, пафос и много-много радости. А я бы для начала просто подумал, просто сравнил.
Они вышли в эфир 13 мая 1991 года, как сейчас помню. Это было что-то особенно, невообразимое, даже по тем временам самого последнего года советской власти. Свободное, альтернативное мнение, раскованные корреспонденты, абсолютные факты. «Вести» стали новым словом в иновещании знакового 91-го. Появилась альтернатива: хочешь горбачевский официоз — смотри «Время» на ЦТ, хочешь правду — смотри «Вести» на РТР. А кто были ведущими, помните? Светлана Сорокина, наша «Родина-мать», Евгений Киселев (будущий мэтр НТВ и его «Итогов», ныне беглый украинский журналист), Владислав Флярковский, давно уже полностью ушедший в «Культуру», Александр Гурнов (впоследствии бос ТСН, ныне работающий на прокремлевской «Раша Тудей») и Юрий Ростов, впоследствии эмигрировавший в Америку. Вот такая компания. Все они тогда были демократами, романтиками и очень свободными людьми.
Когда в октябре 93-го отключили все телевидение, вещали из подполья только одни «Вести» (спасибо Олегу Попцову!). Тогда они еще по-прежнему являлись альтернативой.
А потом… Вы всё сами видите, результат на лице, в смысле на экране. «Вести» проделали тот путь, что и Российская Федерация во время распада. Программа была частью, а потом стала властью, только и всего. А что такое госТВ в России? Официоз, пропаганда и непорочный взгляд в рот власти. Да, богато (тут надо писать с фрикативным «гэ», по-украински), денежно и сердито. Ну, очень сердито по отношению к нашим врагам, конечно, в которых у нас уже почти весь мир.
Это дурная бесконечность или русский код, на самом деле? Если в политике нет институтов, условий легальной передачи власти, остается что? Правильно, «Вести», канал «Россия». А также Первый, НТВ, ТВЦ… далее везде.
Страна держится на телевидении. Государство, все понимая, всячески подкармливает его, поощряет. Они сошлись… Что было и что стало. Кажется, у России больше другой альтернативы нет. Так давайте же это отпразднуем.
