13 мая были отменены занятия в одной из школ Благовещенска. Это произошло после того, как в одной из соцсетей правоохранители обнаружили комментарий пользователя к новости о казанской бойне: «Завтра в 27-й школе я сделаю то же самое». Его сразу вычислили. Им оказался 17-летний житель Амурской области. Следователям юноша пояснил, что «просто пошутил». За такой «юмор» подростку теперь светит от трех до пяти лет по статье «Заведомо ложное сообщение об акте терроризма».
– Во-первых, после таких терактов появляется немало подражателей преступника и его поклонников, – комментирует Игорь Ашманов. – Немедленно было создано несколько сотен аккаунтов под «казанского стрелка», с таким же названием, в которых стали писать про него и т.д. Находятся глупые девочки, которые начинают признаваться в любви: ой, какой он крутой, какой симпатичный! Им все равно, кто их кумир – рэпер или убийца. А кто-то, как этот подросток из Амурской области, начинает писать, что тоже такое сделает...
Само явление «массовый школьный расстрел» – старое, в США оно существует порядка 50 лет. Но больше других прогремел по миру расстрел в школе «Колумбайн» в 1999 году, давший название последователям таких стрелков. Подобные акты, как говорят специалисты-психологи, являются формой самоубийства. Их совершают люди, которым кто-то подсказал такой «красивый» вид ухода из жизни, способ манифестировать себя. Именно поэтому такие люди, как правило, тесно соприкасаются также и с суицидными группами в Интернете.
– Нигде в мире еще не придумано гарантированного способа борьбы со школьными расстрелами, – продолжает Ашманов. – В США чуть ли не каждый месяц происходят расстрелы в школах, на улицах и в торговых центрах. У нас это явление начало распространяться в 2000-е годы, в таких группах так или иначе побывали или бывают сотни тысяч человек. После бойни в керченском колледже в 2018 году был создан особый департамент в Администрации президента, а также Центр исследований и сетевого мониторинга, который выполняет роль агрегатора и диспетчера данных по деструктиву между спецслужбами. Была организована процедура по сбору данных, в том числе из соцсетей, которые сверяются с закрытыми базами данных МВД и ФСБ.
Казанский расстрел – первый такой массовый после керченского. При этом несколько раз в год ФСБ и МВД предотвращают попытки школьных расстрелов: за прошедшие три года были выявлены и задержаны 30-40 человек, которые планировали устроить расстрелы в учебных заведениях.
– Что вы можете сказать конкретно по «казанскому стрелку»?
– Он нигде ни в каких группах не замечен, аккаунтов не имел (или их не видно); только 4 мая он завел себе закрытый телеграм-канал, без подписчиков, и лишь за 15 минут до начала стрельбы, как говорит создатель Телеграма Павел Дуров, сделал канал публичным – видимо, хотел оставить «завещание». Естественно, никакой правоохранительный орган за такое ничтожное время не смог бы его ни обнаружить, ни понять, каким реальным имени-фамилии этот канал соответствует и в каком городе все происходит. Социальными сетями, ландшафтом этих деструктивных групп, их лидерами и связями, конечно, нужно заниматься, но в то же время нужно помнить, что такие будущие преступники понимают, что ими занимаются, и могут шифроваться заранее.
– Как еще можно бороться с этим явлением?
– У израильских, американских спецслужб, и, возможно, у наших тоже, есть специальный «чек-лист», набор признаков, которые указывают на террориста-смертника. Смотришь на человека в метро или на массовом мероприятии – и если, к примеру, у него светлые щеки, потому что он только что сбрил бороду, мешковатая одежда не по сезону, большая сумка, серое измученное лицо, потому что у него стресс, если он потеет, непрерывно декламирует что-то себе под нос, если смотрит прямо перед собой, а не по сторонам, и так далее, – то это подозрительно. Если, условно, в таком чек-листе 15 признаков, и 10-12 из них налицо, то нужно поднимать тревогу и хватать подозреваемого, а дальше уже разбираться.
На мой взгляд, должны быть сформированы подобные признаки и в отношении потенциальных «колумбайнеров». Например: молодой человек бросил учебу, недавно приобрел оружие, живет один, конфликт с родителями, посещает суицидную группу в соцсетях... Повторюсь, этим надо заниматься специально, вычислять конкретно таких людей. А не просто взять и всем гражданам ухудшить жизнь повышенной слежкой и контролем, ожидая, что в общую «сетку», накинутую на всех поголовно граждан, каким-то чудом попадет и будущий злодей. Это иллюзия, что Госдума примет какой-то общий закон – и вдруг все наладится.
Эксперт остановился на возможностях уличных видеокамер, которые, на его взгляд, могли бы остановить потенциальных террористов.
– Преступник шел с ружьем наперевес по улице. Везде камеры. И теперь объясните: почему управляющие камерами программы запрограммированы на то, чтобы штрафовать людей за нарушение ковидного режима, но не распознают ружье в руках? Сейчас любую используемую программу искусственного интеллекта можно натренировать на распознавание оружия. В идеале должно было быть так, чтобы система, распознав ружье, замигала лампочкой тревоги диспетчеру, а тот немедленно отправил бы на место ближайший патруль. Нужно заниматься именно конкретными признаками угрозы, а не распознавать все лица добропорядочных граждан неизвестно зачем.
