Конечно, время от времени мне звонят журналисты и просят прокомментировать очередные данные Росстата о продолжающемся падении реальных доходов или о появившихся признаках того, что те семьи, у которых еще есть сбережения, начали их проедать. Но все равно скучно, друзья! Даже в долгожданном Послании Федеральному собранию Владимир Путин меня удивил скорее пассажем о декарбонизации экономики, чем очередными социальными раздачами. Да, родителям школьников не помешают 10 тыс. рублей к началу очередного учебного года, но где какие-то прорывные идеи? Например, в отношении борьбы с бедностью, которая расползается раковой опухолью в нашем обществе, или предложения по реформе медицины, которая героически борется с коронавирусом, но уже много лет пребывает в системном организационно-финансовом кризисе? Даже про индексацию пенсий работающим пенсионерам ничего не было сказано.
Но, может быть, порция столь необходимых социальных новаций дожидается своего часа в связи с подготовкой правительственной долгосрочной Стратегии на период до 2030 года? Промелькнула информация, что этот документ будет готов к середине мая и включит в себя кроме макроэкономической и инфраструктурной тематики раздел под интригующим названием «новый общественный договор». Там, насколько я понимаю, и будет сформирована социальная перспектива развития России.
Не буду предвосхищать того, что будет предложено в этом разделе. Это станет понятным только после публикации проекта Стратегии и начала, я надеюсь, общественного его обсуждения. Хотя в нашей нынешней жизни бывает всякое. Например, этот «новый общественный договор» быстренько вынесут на заседание правительства, утвердят, и нам он будет предъявлен уже как данность. Конечно, такая последовательность действий в корне противоречит принципам формирования «общественного договора», но зато не создает правительству потенциальных хлопот с выслушиванием и учетом постороннего мнения.
А такие проблемы очень вероятны. Они начинаются с выбора основной идеи, на которой должна базироваться долгосрочная социальная политика, — «общественного договора». Это очень амбициозный и в целом правильный подход, но понимают ли правительственные стратеги, о чем идет речь на самом деле?
Прежде всего надо обозначить, какой «общественный договор» работал до сих пор. Где он был сформулирован и почему его надо менять на «новый»? Что-то я нигде таких бумаг не видел. Можно только догадываться, что речь многие годы шла о том, что власть обеспечивает людям какой-то приемлемый для них уровень благосостояния в обмен на политическую лояльность. Об этом писали многие политологи и экономисты. И для этого были объективные основания: за 2000–2008 гг. реальные доходы населения (включающие и зарплаты, и пенсии) выросли более чем в 2 раза. Затем еще несколько лет рост продолжался, хотя уже не такими впечатляющими темпами. Понятно, что люди в своей массе были довольны и вполне доверяли власти, которой прощалось многое.
Однако ситуация стала меняться после 2014 года, когда остановилась экономика и стал снижаться уровень жизни большинства. С той поры реальные доходы упали в среднем уже не менее чем на 10% (а у многих семей и на 20, и на 30%), и, главное, конца этой тенденции не видно. Президент был вынужден передвинуть достижение амбициозных социальных и экономических национальных целей, закрепленных майским указом 2018 года, с 2024-го аж на 2030 год. И дело здесь не в коронавирусной пандемии, которая, будем надеяться, как пришла, так и уйдет, а в невозможности оживить застывшую на месте российскую экономику.
Но главная потеря последних нескольких лет, которая разрушила прежний «общественный договор», — это потеря доверия общества к действиям нынешней власти. А как может быть иначе, если люди не понимают, что с ними и их семьями произойдет дальше, как они будут жить через 3, 5, 10 лет. И тут социальными подачками типа разовых выплат детям не отделаешься. Это не имеет никакого отношения к институту «общественного договора», который предполагает обеспечение нескольких базовых вещей.
В первую очередь это не возможность людям заработать те 15–20 тыс., которые во многих российских регионах считаются хорошими деньгами, а массовый доступ к доходам, не менее чем в 2 раза большим. А это подачками из бюджета не обеспечишь. Нужно массовое открытие высокопроизводительных, а значит, и высокооплачиваемых рабочих мест — и не только в Москве, Санкт-Петербурге или наших нефтегазовых провинциях. А для этого необходим «общественный договор» с малым и средним бизнесом, который решительно освобождается от нынешнего токсичного инвестиционного климата, порожденного государством. В обмен, если бизнес поверит в искренность власти, — и начнется массовая низовая экономическая активность, которая даст многим людям и работу, и достойную зарплату.
Нужен свой «общественный договор» и с бюджетниками, то есть теми людьми, от которых зависит будущее России. Да, майские указы президента 2012 года позволили улучшить материальное положение большинства из них. Но это было во многих случаях сделано в обмен на увеличение нагрузки, в том числе бюрократической, сокращение численности занятых, пресловутой «оптимизации» сети организаций, работающих с человеческим потенциалом страны. А ведь многим отраслям бюджетной сферы нужны реальные реформы, а не просто денежные микровливания. Это очень четко видно на примере здравоохранения, которое, конечно, героически борется с коронавирусом, но допустило по итогам 2020 года одну из самых высоких в мире избыточных смертностей. Сутью «нового общественного договора» в бюджетной сфере должно стать наведение порядка с ее организацией и на этой базе повышение финансирования с нынешних 3,5% (медицина) и 4,5% (образование) ВВП до, соответственно, не менее 5–6 и 7–8% в перспективе 2024–2025 гг.
Нужен «новый общественный договор» и с пенсионерами. Должна быть восстановлена индексация выплат работающим пенсионерам, обеспечены дополнительные ежегодные доплаты за счет дивидендов государственных корпораций и всех предприятий, в которых правительство является акционером. Это будет серьезный шаг для того, чтобы восстановить доверие к власти не только пенсионеров, но и всех других общественных слоев, которые до сих пор не могут смириться с несправедливостью т.н. «пенсионной реформы» 2018 года.
Может ли быть частью «нового общественного договора» «социальное казначейство», которое всячески рекламируется как прорывная новация? Конечно, облегчение доступа людей к получению причитающихся им выплат и льгот с использованием принципа «одного окна» и цифровизации — важное дело. И здесь многое делается. Но это никак не может быть частью «нового общественного договора». Государство просто обязано делать это технически для того, чтобы быстро и эффективно реализовывать те системные позиции, которые были достигнуты в рамках общественных договоренностей.
Думаю, что нынешняя попытка подготовить «новый общественный договор» выльется в набор технических предложений, в которых кроме развития «социального казначейства» будет предложена «оптимизация» нынешнего громоздкого набора социальных льгот и выплат, что-то введено в рамках улучшения паллиативной помощи, системы постороннего долговременного ухода и т.п. Это всё важные и давно назревшие меры, но к «новому общественному договору» не имеющие никакого отношения. Государство просто в очередной раз вместо комплексных социальных реформ попытается решить отдельные проблемы так, чтобы не потратить на это принципиально больше ресурсов. Посмотрите на федеральный бюджет на 2021–2023 годы — и вы увидите запланированное и уже принятое в виде закона снижение (!) доли ВВП, которая пойдет на здравоохранение. Да и на другие социальные программы денег не прибавляется.
Зато, судя по всему, будет сделан мощный вброс в экономику государственных инвестиций за счет Фонда национального благосостояния, который был в свое время создан для балансировки пенсионной системы (в чем она, кстати, остро нуждается). Триллионы рублей будут отправлены на очередные мегастройки и утекут крупными и мелкими струйками своим подрядчикам и поставщикам. На результаты такого «инвестирования» можно посмотреть на примере космодрома «Восточный» и состояния российской дорожной сети.
Так добиться возврата доверия людей к власти не получится, и страна продолжит медленно, но неуклонно откатываться назад в своем развитии. Чтобы хотя бы попытаться переломить эту губительную тенденцию, нужно начинать диалог между властью и обществом, в котором предъявить самим себе то, что мы имеем в реальной действительности.
