Какое количество потерпевших при массовых испытаниях вакцины вообще считается нормальным?
Если умер один человек или сто – на каком этапе исследования следует немедленно прекратить применение вакцины? Сейчас, например, число умерших или получивших осложнения от прививок против коронавируса на Западе исчисляется сотнями. И это только те, чья смерть произошла достаточно быстро, чтобы заподозрить некую связь с вакцинацией. Но судебных исков пока нет, так как идут расследования.
Когда я задавала вопрос нескольким учёным и врачам, сколько смертей от прививки считается в пределах нормы, все крутили пальцами у виска: «Ни одной смерти быть не должно. Если достоверно установят, что кончина связана с вакциной, препарат немедленно отзовут. Так было, например, с одним противорвотным лекарством, который из-за смерти единственного пожилого человека тут же ограничили в применении».
Обычно в договоре об участии в исследованиях, когда вакцина ещё не допущена к массовому использованию, заранее оговорена сумма выплат в случае инвалидности или смерти добровольца-испытателя. То есть люди изначально понимают, на какой риск идут, и соглашаются на него. Но сейчас во всем мире этого никто не делает, ссылаясь на чрезвычайные обстоятельства, испытания свёрнуты, идёт массовая вакцинация.
В трёх фазах клинических исследований по классической схеме обычно принимают участие от 10 000 до 50 000 человек. До сегодняшней пандемии история не знала примеров, когда вакцину от абсолютно нового возбудителя приходилось бы разрабатывать в условиях столь быстрого распространения и мутации самого вируса.
Но вот какой парадокс. Чем больше людей привито, тем меньше вероятности, что впоследствие будет доказана связь между возможным ухудшением их здоровья и вакцинацией. Чем дольше отсрочен негативный эффект, тем больше шансов, что производителям вакцины все сойдёт с рук.
То есть если вакцинированный умрет не сразу, а через несколько месяцев или даже лет, судись, не судись, связь его диагноза с прививкой уже не докажешь.
При этом разработчики несут ответственность только во время экспериментального тестирования вакцины на основании договора с добровольцами, дальше уже сам человек решает, что для него лучше, и подписывает информированное согласие. «Потерпевшие ничего не должны доказывать. Если человек после прививки попал в больницу, его обследуют, ставят диагноз. И уже с этим диагнозом, если он достаточно серьёзный, сама страховая подаёт в суд. Но сначала ВТЭК дает своё заключение», - рассказывают схему своей работы медицинские юристы.
Некоторые ученые считают, что прививаться в самый разгар пандемии нельзя. Потому что печальный опыт такого применения уже был. Так, во время эпидемии свиного гриппа 2009-го года, которая и в сравнение не идёт с сегодняшним коронавирусом, в авральном порядке были разработаны вакцины, побочные эффекты которых проявился уже через несколько лет.
В Ирландии, Норвегии, Швеции выросло число случаев детской нарколепсии. Это болезнь нервной системы, которая проявляется приступами внезапного засыпания. Страховые компании выяснили, что всех детей объединяло одно - два года назад, в разгар эпидемии, им делали прививки от свиного гриппа.
Вакцина «свиного гриппа», разработанная во время эпидемии 2009-го года, стала причиной развития серьезных заболеваний как минимум у девяти жителей Германии. Те подали иски к земельной администрации Северного Рейна-Вестфалии, так как по немецкому законодательству ответственность за случившееся несли власти на местах. Требования истцов были по-тихому удовлетворены, информации об этих судебных процессах в интернете крайне мало, и сумма компенсаций не разглашается.
В эпоху COVID-19 АстраЗенека – самая невезучая вакцина от коронавируса. Независимые медики и фармацевты сходятся на мнении: если бы не паническая атака и глубокая растерянность британского правительства, то этот препарат на аденовирусе шимпанзе никогда бы не получил зелёный свет. «В нормальных условиях при таком дизайне исследования, в отсутствии половины необходимых протоколов, его допуск на рынок был бы попросту невозможен», - полагают эксперты.
Но случилось то, что случилось.
Европейская комиссия в 2022 году не будет продлевать контракты на поставку вакцин от коронавируса с компаниями AstraZeneca и Johnson&Johnson. Об этом изданию La Stampa сообщил источник в министерстве здравоохранения Италии.
«Еврокомиссия по согласованию с лидерами многих стран ЕС приняла решение, что контракты с производителями векторных вакцин, действующие в текущем году, не будут продлеваться по истечении срока их действия», — заявил источник La Stampa.
Очевидно, что далеко не все смертельные случаи тромбоза с тромбоцитопенией после Vaxzevria (так в результате вынужденного ребрендинга теперь называется АстраЗенека) исследованы и преданы огласке. Подобный эффект, скорее всего, встречается гораздо чаще тех случаев, когда его удалось доказать.
И это если учесть, что саму вакцину использовали всего несколько месяцев, в том числе и в Индии, переживающей сейчас самую страшную вспышку COVID-19.
За последние 99 дней Индия, где сейчас разгорается третья волна, успела вакцинировать более 140 миллионов человек несколькими, прежде всего векторными, вакцинами.
Как минимум половина из тех, кто сделал прививки, тут же сочла себя защищенной и перестала носить маски, соблюдать дистанцию, мыть руки и использовать санитайзеры, с учетом среднего индекса контагиозности принесённого в Индию британского штамма 3.0 (то есть каждый инфицированный заражает трёх), эти люди могли заразить 210 миллионов человек. И цепочка продолжается...
Ведь не только ослабление строгих карантинных мер привело к медицинскому коллапсу в Индии, но и дальнейшая мутация британского штамма в сторону все большой контагиозности и подверженности новому вирусу молодых людей, а также внутренние просчеты, скрытые в самой технологии разработки вакцины.
«Воспаление в сосудах головного мозга после вакцинации, приводящее к тромбозу, возникает в течение двух-трёх недель. При наличии других патологий - немного быстрее. Такие же проблемы появлялись у добровольцев в Англии, когда похожие векторы испытывали в онкологической терапии», - объясняют эксперты.
Это происходит из-за того, что часть антител, вырабатываемых после вакцинации, оказываются направленными на клетки собственного организма. В ходе сложного каскада биохимических реакций возникает сильное воспаление, блокируется выработка серотонина в тромбоцитах, начинается их массовая гибель. И это помимо того, что человек, привившийся вакциной, несколько недель и так находится в повышенной группе риска заболеть инфекцией. Он может быть ее переносчиком, считая, что уже в безопасности. Но прививка, как известно, никогда не гарантировала стопроцентную защиту.
Официальная рекомендация сейчас такова: после прививки аденовирусной вакциной следует в течение 5-7 дней измерять температуру. При наличии симптомов простуды, головной и мышечной боли следует незамедлительно обратиться к врачу и сдать кровь из вены. Врач должен занести жалобы в медкарту, проверить коагулограмму и общий анализ крови, чтобы не пропустить тромбоцитопению, То есть им не антитела следует бежать сдавать, а показатели свертываемости. Чтобы не умереть от тромбоза синусоидных вен головного мозга.
Могли ли производители западных препаратов просчитать подобный эффект заранее? И кто будет отвечать за последствия случившегося?
С гораздо более распиаренным Пфайзером, основанным на МРНК-технологии, все ещё более непонятно. Как известно, поголовная вакцинация им состоялась в Израиле. И заболеваемость там, действительно пошла на спад. Если не считать того, что вся страна одновременно сидела на строжайшем локдауне.
Но теперь наступило беспокойство от серьезных побочных эффектов применения: у десятков вакцинированных мужчин началось воспаление сердечной мышцы.
Министерство здравоохранения Израиля изучает случаи воспаления сердечной мышцы (миокардит) в сочетании с вакциной COVID-19 от Biontech/Pfizer. В основном миокардит диагностируют после второй дозы, сообщил израильский координатор по борьбе с пандемией Нахман Эш. Не ясно, является ли число людей с воспалением ткани сердечной мышцы, необычно высоким, если связать его с вакцинацией. Исследования продолжаются.
В конце прошлого года мировой рынок потрясла новость: Альберт Бурла, который владеет Pfizer, неожиданно продал более 60% своих акций.
Сделка прошла на пике успеха, компания только объявила об успешных испытаниях вакцины от COVID-19 и переговорах с Израилем о поставке в эту страну миллионов доз вакцины.
В случае с Пфайзер, казалось бы, зачем продавать на сторону курицу, которая только что стала нести золотые яйца, и дальше, что очевидно, будет приносить их еще больше?
«Можно предположить, что он увидел некие риски, связанные с этим продуктом, возможно, почувствовал проблемы практического плана, с вероятными исками, с юридическими разбирательствами от нежелательных побочных эффектов. Если все идет хорошо, конечно, резко возросшие в цене акции не продают так сразу», - полагает Сергей Суверов, инвестиционный стратег.
Альберт Бурла избавился от 132 508 акций Pfizer по средней цене $41,94 за штуку. Эта стоимость близка к максимальной за прошлый год. В результате генеральный директор заработал $5,6 млн.
Да, когда придумана некая прорывная технология и акции компании, занимавшейся ее разработкой, зафиксированы на самой высокой планке, от них не избавляются, на примере карточных игр сбрасывают только краплёные карты, с которыми в ближайшем будущем могут начаться проблемы. И лучше избежать их уже сейчас.
Читайте материал«На российских больных испытывали лекарства от COVID-19, отвергнутые ВОЗ»
