Можно не смотреть интервью, а сразу сказать: Собчак — это маньяк и есть. Может, маньяк информации, маньяк пиара, хайпа. Не знаю чего. Но так говорят, я лишь повторяю. Это когда репутация, имя бежит впереди тебя, и что бы ты ни делал…
Нужно лишь посмотреть этот фильм, интервью. Просто так бросаться чем-то в Собчак на вентилятор — дело-то нехитрое, это каждый может. Ну а если вникнуть?
Я посмотрел и, знаете, остался под впечатлением. Нет, под большим впечатлением. Я увидел настоящую журналистскую работу, мастерскую, профессиональную.
А можно или нельзя? Все можно, важно только как, это главное. Она показала нам обыденность зла, примитивность его, банальность, только и всего. Это зло во мне и тебе, оно разлито вокруг, оно бесконечно. И неузнаваемо в то же время. Вот ты здороваешься с человеком, даже общаешься, даже приятельствуешь, а что у него за закрытой дверью?
Послевкусие от интервью — ощущение полной безнадеги. Как страшно жить, да. И нет у Собчак здесь ни грамма назидания, менторства, того самого моралите. И всех обманул этот ее подход к Мохову, будто она с ним на равных. Ничего подобного, это обман зрения, и слуха, и чувств. Вот в этой беседе Ксения исподволь, но очень точно показала этого человека и эту нашу похабную проклятую нормальную жизнь. Человеку свойственно все запретное, да. Я не люблю ужастики, но один фильм, он со мной навсегда — «Молчание ягнят». Мне страшно, жутко до дрожи, но я хочу понять этого чертова каннибала Лектера, и опять и опять жду с ним встречи. И трепещу, и плачу, но уже не могу без этого. Может, и я маньяк?
Был такой советский литовский, а потом и израильский режиссер Герц Франк, просто прекрасный. В перестройку вышел его документальный фильм «Высший суд». Помню, как я нашел один сеанс в каком-то маленьком кинотеатре на окраине Москвы и поехал туда специально. Речь идет о человеке, парне 26 лет от роду, убившем свою девушку и ее маму. Ему дали высшую меру, смертную казнь, тогда она еще была в государства под именем СССР. И вот Франк приходит каждый день в эту камеру смертников к этому парню. Он дал ему Библию почитать. И каждый день идет съемка. Мы видим, как человек преображается на глазах, это просто безусловно, бесконечно и соврать нельзя. Глаза совсем другие. Потом идут титры: смерть назначена на завтра. И в этот последний день парень-убийца говорит режиссеру: «Я так всех люблю. Я буду любить тех охранников, которые поведут меня на расстрел. Я всех, всех люблю». Вот фильм, вот интервью!
Но и Собчак хороша по-своему. А кто не согласен, тот либо чист, как воздух, как святая простота, либо притворяется и хочет казаться.
Но это мое впечатление, сугубо личное. Я так вижу, так думаю. И так ужасаюсь. А для этого мне была нужна Ксения Собчак, приоткрывшая исподнюю картину мира, изнанку жизни. Только и всего.
Моя прекрасная Лиза
Это настоящее зрелище — чемпионат мира по фигурному катанию. Но я смотрю только женщин, такой уж я женолюб. Смотрю и болею, сейчас вам скажу, за кого. И люблю ее безмерно.
Конечно, Аня Щербакова — просто молодчинка, в 16 лет в дебюте стать такой чемпионкой. А мы и не сомневались! 17 же ей исполнилось в воскресенье, на показательных, когда другой феномен, китайский американец Нейтан Чен, вывез ей прямо на лед торт со свечами. Как хорошо и как красиво.
И Саша Трусова — герой, безусловно. Падая, она вставала со своих нереальных четверных и вновь и вновь добавляла, добивала, перескочив сразу с 12-го места аж на 3-е. Жаль только, что она ушла от такого тренера, от Этери Тутберидзе и пришла к великому когда-то фигуристу, а теперь просто лишь папе Гном Гномыча. Не знаю, чему он ее может научить. А вот это — моя любовь, Лиза Туктамышева. Ее еще называют императрицей, но не будем отнимать шарм от Ирины Аллегровой, одна императрица у нас уже есть, зачем вторая? Лиза — это мастер, это профи высшей категории, это характер, каких мало, ну и просто красивая женщина. У нее есть один элемент… Ох, как она его делает, это экстаз. Надеюсь, мужчины меня поймут.
Но не это главное. Она — спортсменка, самая настоящая. В отличие от Алины Загитовой или Жени Медведевой, Лиза не сдалась, не потускнела, не ушла в ледовый телевизионный шоу-бизнес. «Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно», — сказал Мюнхгаузен из того самого фильма. Поэтому я больше люблю Лизу Туктамышеву — говорю я. Последний раз она была мировой чемпионкой 6 лет назад, и тогда же чемпионкой Европы в том самом Стокгольме. Потом появились маленькие девочки, ставшие очень большими, прыгающие как никто другой, и победили Лизу, но она не сломалась, не вышла в тираж. Она боролась, вот так. И она победила. И никакой «Ледниковый период» или «Танцы со звездами» ей не нужны, когда есть спорт и это сладкое слово «победа».
Лев Яшин стал великим после «провала» на чемпионате мира 62-го года в Чили, когда всех собак повесили на него. И списали его. А когда он вернулся домой, то те самые болельщики, которые вот совсем недавно им так восторгались, освистали его зло, страшно и несправедливо, как мы умеем. До такой степени, что Лев Иванович еще полгода не мог играть на своем родном «Динамо», выступал за дубль, и то в гостях. А на следующий год, в 63-м, его позвали в сборную мира, где он сыграл просто блистательно. И тогда же, в другом матче, взял пенальти от великого Маццолы. Его признали лучшим в Европе, и та же наша публика, которая только что забрасывала его каменьями по полной программе, чуть ли не плевала в лицо, теперь опять его приветствовала и восторгалась. Вот потому он стал Яшиным.
И потому Лиза Туктамышева такая великая. Не ушла на почетную пенсию ни в 18 лет, ни в 20, ни в 22, как некоторые.
Она еще всем покажет, вот увидите, хотя уже все доказала. Что покажет? Свою красоту, конечно, внешнюю и внутреннюю, красоту поступка, красоту борьбы, красоту спорта. Смотрите телевизор — и все увидите.
