Микунь — городское поселение в Коми. Численность населения — чуть больше 9,5 тысячи человек. От столицы республики Сыктывкара — 120 км.
Достопримечательностей в Микуне немного: музей, церковь и три памятника — Ленину, паровозу «Лебедянка», монумент «Содружества тыла и фронта».
По праздникам местные чиновники обеспечивают досуг горожанам. Список мероприятий публикуют на сайте администрации. Так, 23 февраля людям предложили возложить цветы к одному из трех памятников, а в преддверии Международного женского дня жителей Микуня пригласили пробежать лыжный марафон. На административном ресурсе можно ознакомиться с полезными советами: как избежать обморожения, спастись от пожара, дать отпор диким волкам, как ухаживать за крупным рогатым скотом и еще несколько лайфхаков по приему цифрового телевидения.
В Микуне не устраивают митинги, не выходят на одиночные пикеты, не критикуют власть, не спорят с чиновниками. Чем живет народ, можно узнать из городских форумов в Сети. Самые популярные сообщения последних месяцев: сдача и съем жилья, продажа-покупка вещей, жалобы на нечищеные улицы и бездомных собак. О том, что происходит в стране, а тем более в мире, в Сети не обсуждают. Тихая провинциальная жизнь: меньше знаешь, крепче спишь.
«Не думайте, что я такой отчаянный, собрался и пошел»
После пикета учитель микуньской школы №1 Никита Тушканов проснулся знаменитым. Его даже сняли в фильме Ксении Собчак.
— Никита, вас еще из школы не погнали?
— Пока нет. Сам удивляюсь. Запасных учителей нет, поэтому руководство школы в патовой ситуации. Если меня уберут, то кем закроют дыры? Думаю, в конце года меня все-таки попросят. Или сделают так, что мне придется самому уволиться, дадут мало часов, соответственно, срежется зарплата.
— Вы что преподаете?
— Историю, обществознание, мировую художественную культуру, основы духовно-нравственной культуры. Представляете, еще и православие веду. У меня столько предметов, что с ума можно сойти. Плюс на мне еще классное руководство, 11-й класс.
— Сколько получаете?
— Чистыми выходит 38–39 тысяч рублей.
— После одиночного пикета вы прославились на всю страну.
— Когда ко мне приехала съемочная группа от Собчак, я офигел. Правда, снимали меня несколько часов, а в эфире оставили минут шесть. Вообще я не стремился к такой огласке. Не думал, что так все обернется. Нашлись даже те, кто до сих пор мне пеняет, мол, специально все сделал, чтобы прославиться.
— В Микуне, наверное, и не знали, что такое пикеты?
— И мне тяжело было решиться выйти. Не думайте, что я такой отчаянный, собрался и пошел. Страх присутствовал. И не только потому, что могли возникнуть проблемы с работой. Еще беспокоился, вот выйду, а меня отколошматит какой-нибудь дурачок. Я ведь перед тем, как встать с плакатом, долго по городу в машине катался, настраивался, успокаивал себя, собирался с духом. Психологически оказалось непросто.
— Вас поддержали горожане?
— В основном в городе живут работяги, им не до митингов. У нас три предприятия — «Газпром», РЖД и ФСИН. Если у кого и есть свое мнение, то высказывают его в гаражах или на кухне, но уж точно не на улице. Пока я стоял на главной площади возле памятника Ленину, ко мне подходили люди. Но я предупреждал, чтобы отошли подальше. Человек 15 стояли от меня на расстоянии и смотрели.
— Вы вышли с плакатом «Молчи или умри». Почему такой слоган?
— Да не знаю, как-то само собой в голову пришло. Была идея написать «Скованные одной цепью» или «Если есть те, кто пришел к тебе, найдутся и те, кто пришел за тобой». Но как-то не зашло. Слишком длинно, нужно было коротко и внятно. А смысл однозначный — я за свободу слова.
— Друзья не отговаривали от затеи?
— Нет. Но сами не вышли. Один мой приятель сидел в машине, недалеко от того места, где я стоял, наблюдал за происходящим на случай непредвиденных ситуаций.
— Непредвиденных ситуаций не произошло?
— Подошел лишь один мужчина лет 60, назвал меня проплаченным. Полиция на меня не реагировала, да и некому было. В тот день все оперативники уехали на усиление в Сыктывкар, где проходила протестная акция. В Микуне только участковый остался, да и то женщина. Вот она ко мне и пришла.
— Как скоро?
— Простоял я не больше часа. Холодно было, минус 20. Уже собирался уходить, смотрю, дама в форме направляется в мою сторону. На каблуках, без перчаток и вроде без шапки. Я еще подумал, как ее по такому морозу без машины отправили? «Что стоишь?» — обратилась ко мне. Я объяснил, что выражаю свое мнение. Она кому-то позвонила и потом уже мне: «Ладно, иди, свободен». Я и ушел. Через несколько дней в школу нагрянули глава управления образования нашего района и ее помощник для «экстренного совещания». Учинили разборки. А 29 января пришла снова та самая участковая. Меня расспрашивали, знаю ли я Навального, за кого я выходил, почему именно в этот день, что значит надпись на плакате, куда я спрятал плакат. Женщина вручила мне протокол с предупреждением, чтобы я больше никуда не выходил, иначе меня ждет административная ответственность. Я поинтересовался, в курсе ли она статьи, по которой меня хотят привлечь. Она призналась, что не имеет к этому отношения, распоряжение спустили сверху.
— Ученики как отнеслись к вашему поступку?
— Для учеников я звезда. Большинство коллег меня тоже поддерживают, но не в открытую, а как в драке бывает: мы тут за углом постоим, если что, тебя за ноги оттащим.
— Директор школы как отреагировала?
— Директор говорила, что я не мужчина, жаловалась, что у нее дочь — инвалид, муж, семья, а я ее довел, поэтому она написала заявление об увольнении. Может, на жалость давила. Потом начались нападки в сторону моей матери. Меня упрекали, что я ее каким-то образом подставляю.
— У директора возникли проблемы из-за вас?
— Как я понял, на нее давили сверху из местного департамента управления образования. На тех, в свою очередь, министерство образования Коми, которое, по слухам, настаивало на выговоре мне. Общественные деятели набросились на меня. Называли меня маргиналом, уродом, заявляли, что таких людей нужно чуть ли не пожизненно сажать. Упрекали, что учитель не должен выходить на митинги, потому что является госслужащим. Я все думаю, когда я стал госслужащим и почему у меня нет таких привилегий?
Некоторые чиновники Республики Коми сочли своим долгом высказаться по поводу ситуации в соцсетях.
Игорь Киселев, председатель регионального объединения «Опора России», написал пост: «Дети в силу своего возраста и неокрепшего ума следуют примеру учителя. Один учитель способен пустить по деструктивному пути весь образовательный процесс. Дурной пример заразителен. В связи с этим моя позиция такова: судя по надписи на футболке «Это точно пройдет» (строчка из популярной в маргинальных кругах песни группы «Порнофильмы), человеку с такими взглядами не место в государственной школе».
Галина Кравченко, кандидат в депутаты в Госсовет Республики Коми, обратилась к Тушканову через соцсети: «Тебе в отличие от многих твоих ровесников судьба предоставила замечательный шанс — ты получил престижную, стабильную, хорошо оплачиваемую работу. К сожалению, ты этим шансом не смог воспользоваться». Пояснить свою позицию Галина Николаевна «МК» отказалась, лишь ответила: «Никита стал разменной монетой «волчьей стаи». Парня жаль».
«Вся жизнь — это оплата счетов»
— Как сейчас у вас дела?
— Директор не уволилась, да и я остался в школе, — продолжает собеседник. — Но отношения у нас с ней теперь натянутые. Я разозлился после того, как меня отчитали сотрудницы из управления образования. Поэтому стал выкладывать сторис в Инстаграм про нашу школу. Рассказал, как якобы процветает учебное заведение.
Видеоролики с экскурсией по школе Тушканов опубликовал на своей страничке в соцсети. Кадры из подсобного помещения Никита прокомментировал: «Школе 27 лет. В здании есть дырки, через которые видна улица, стена проломлена. Фундамент рушится, огромные щели в окнах, дует капитально. В классах холодно, поэтому уроки сокращают. Вентиляционная система не работает с 1996 года. Чувствую себя сталкером, который путешествует по заброшенному зданию». Второй видеоролик Никита снял в одном из школьных кабинетов: «Здесь есть доска, экран для проектора, сам проектор, ноутбук, шкафы, занавески — все куплено на деньги родителей. Последний ремонт тоже делали родители».
— После этого для меня закрыли входы в подвал и тренажерный зал. Ко мне прикрепили завхоза, которая за мной ходила, чтобы я забрал вещи. Больше меня туда не пускают, — добавляет Никита. — Хотя я рассказал правду. Ремонт школе не помешал бы. Есть классы, где есть только доска, мел и все. Некоторым учителям приходится покупать мел на собственные деньги, потому что и его нет.
— Почему остальные учителя не жалуются?
— Боятся. Думают, все равно ничего не изменится. В соседнем районе один педагог пожаловалась и сразу впала в немилость у руководства. И я сейчас в немилости. Мне уроки ставят вразнобой, с проверками часто приходят, контролируют, когда я пришел, когда ушел. Еще ко мне привязались из-за моего внешнего вида — у меня набиты татуировки, я делаю мужской маникюр, поэтому меня считают на голову больным. По слухам, некоторые родители учеников даже хотели подрихтовать мою физиономию.
— Уехать из города не думали?
— Думал. Класс выпущу и уеду.
— Вам нужно в большой город перебираться.
— Мне большие города не особо импонируют. Я сам родом из деревни, меня всегда окружал лес, 100 земляков, и больше ничего.
— Как вы оказались в Микуне?
— Оканчивал последний курс института, раскидал резюме по школам. Через час мне позвонили из Микуня. Я объяснил, что еще госэкзамены не сдал, диплом не защитил. Они мне: «Все равно приезжай». Меня сразу приняли.
— Квартиру предоставили?
— Учителям выдают субсидии на проживание, по 5 тысяч рублей в месяц. Мы квартиру с приятелем снимаем за 16 тысяч, он тоже учитель. Шесть тысяч своих добавляем.
— В городе вас теперь все знают?
— Мне кажется, меня тут даже бродячие собаки уже знают. Со мной ученики из другой школы стали здороваться на улице. В магазине на кассе спрашивают, как мои дела, незнакомые люди интересуются, уволили меня или нет.
— На уроках истории вы рассказываете то, что пишут в учебниках, или то, что видите своими глазами?
— Со своим классом я могу говорить откровенно на любые темы. Им я больше доверяю, чем коллегам. С другими классами не разговариваю на эти темы. Разве что могу задать им риторический вопрос. Например, попросил поинтересоваться у родителей, что изменилось в городе за 20 лет, что хорошего произошло, что построили, отремонтировали. Когда я только приехал в Микунь, мне казалось, что этот город несколько лет осаждали, бомбили, что-то уцелело, выжило и его только начали реставрировать. Картина угнетающая. Не унывать здесь — подвиг.
— Молодежь уезжает из Микуня?
— Все уезжают. Только я, дурак, приехал.
— В городе нет работы?
— Тут жизни нет. Вся жизнь — это оплата счетов, больше ничего. В моем классе — две близняшки, они учат языки, выигрывают олимпиаду, планируют уехать в Европу, здесь им сложно реализоваться. В Микуне молодежи даже заняться нечем. Есть бассейн, который посещают единицы. Бары, пивнушки, я их «рыгаловками» называю. Туда приходят, чтобы забыться от повседневности бытия. Имеется ДК, который строили политзаключенные. В Микуне ведь отсидела добрая часть питерской репрессированной интеллигенции. Сейчас в ДК проходят мероприятия районного масштаба. Кино старое крутят для людей 45 плюс. Вообще Микунь — это ворота в Республику Коми. Через город вывозят из республики все, чем она богата — нефть, газ, уголь. У нас все есть, но кругом развал.
— Вот и вы уедете — и люди снова останутся прозябать в болоте, ничего не зная.
— Так и город находится на болоте. Его возвели по ошибке, по просчетам главнокомандующих. Должны были за 30 км отсюда построить, но ошиблись и основали на болотах. Здесь до сих пор люди в деревянных бараках живут. И на фоне разрухи висит баннер: «9 мая. День Победы!».
— Баннер перед праздником вывешивают?
— Нет, он круглогодично висит.
Неделю назад с Никиты Тушканова сняли выговор по ходатайству заместителя директора.
