А еще лучше, чтобы в шоу были и жертвы Мохова. И лучезарный ведущий, делая приторно-сочувствующий голос, спрашивал: «Что теперь вы хотите сказать Виктору? Готовы вы простить его?» А потом – та-дам – и в студии появляются дети, которых родила от Мохова одна из его пленниц и которых он подбросил к дверям роддома… И тут уж надо, чтобы были истерики, плевки в лицо, драка, а в идеале – сердечный приступ в прямом эфире. Хотим? Еще как хотим.
Одна моя коллега, очень известный журналист, в шутку написала, что если бы стала президентом, то первым же указом запретила бы известное ток-шоу. И что ее тут же смела бы с поста волна народного гнева. Почему? Потому что мы хотим, еще как хотим, - как можно больше крови и спермы.
И вот уже федеральный канал платит Мохову 3 миллиона рублей и увозит его, устраивая почти спецоперацию, прямо от тюрьмы на съемки. Конечно, всё вроде как честно – мы же не заставляли Мохова нарушать предписания (ему запрещено появляться в местах массового скопления людей, он опоздал из-за съемок вовремя отметиться о прибытии), мы же только предложили. А деньги – это гонорар.
Федеральное ТВ живет на наши с вами средства. И фактически это мы заплатили Мохову за съемки. Потому что это мы, именно мы, а не инопланетяне какие-то, хотим видеть мерзость на телеэкране. Не хотели бы – не смотрели. Не смотрели бы – не было зашкаливающего рейтинга у таких передач. Не было бы их вовсе.
Да, есть и другой вариант. Тут намедни Владимир Владимирович Путин сказал, что Интернет должен бы жить не только по закону государства, но и по нравственным законам страны и общества. Интернетом Путин, однако, пока не управляет. А вот телевизором – вполне. И тем не менее… Коллега же была права.
Ну так, давайте теперь маньяка с телеэкрана послушаем (и хорошо бы 8 марта, для пущего эффекта) – про детские травмы, непонимание общества, затравленность. Слесарю Виктору осталось только сказать, что он идентифицирует себя как человек 27-го пола, это его сексуальная идентичность такая. Глядишь, какие-нибудь активисты за него впишутся. Сейчас это прогрессивно.
А Мохов уже рассказывает, что привез «мешок денег» и присмотрел себе «молодую бабушку». Следак, который вел его дело, чуть не с сочувствием заявляет: «Больше раздули историю, сделали из него монстра. Ну был у Мохова такой сексуальный порыв». Но ведь не убил никого… Да и в целом этот рефрен «не убил же», слышится в обществе. Сексуальный порыв у него, ага. Годами держать в клетке и насиловать детей.
Но мы хотим всё это видеть и слышать. Уже не понимая, что это не постановочное кино про других, это наша реальность. Реальность, в которой вот тут, за углом, две девочки каждый день, полторы тысячи таких дней, умирали от боли и страха. Реальность, в которой истязавший их больной ублюдок становится звездой шоу.
Фраза «Россия, ты одурела» была сказана давно и по другому поводу. Настало время повторить.
Мы одурели.
(Те, кто без греха, могут вместо «мы» подставить «вы». Но в телевизоре ли дело?
Читайте материал "Жертва скопинского маньяка рассказала о страхе перед его освобождением"
