О том, почему это случилось и что вообще сейчас происходит с популярным актером, нам рассказал новый адвокат осужденного Петр Хархорин.
— Петр Александрович, вы долго обдумывали предложение стать защитником Михаила Ефремова? Говорят, что многие отказывались, услышав имя клиента...
— О том, что произошло, я узнал вечером 8 июня. Я ехал к себе на дачу, и в это время раздался звонок. Звонил мой товарищ, известнейший адвокат Александр Гофштейн. Он мне сказал: «Петя, ты в курсе, что на Смоленской площади Михаил Ефремов совершил тяжелое ДТП?» На следующий день по рекомендации не только Гофштейна, но и Генри Резника, Генриха Падвы ко мне пришла жена Михаила Олеговича Софья Кругликова. Мы с ней оформили договор, который должны были зарегистрировать на следующий день. Но этого не произошло.
— То есть вы с самого начала должны были вести дело?
— Да, я уже должен был встречаться с Михаилом и начинать работать. Но на следующее утро после заключения договора раздался звонок от Софьи Николаевны. Она мне сказала: «Давайте пока воздержимся. Друзья и остальные члены семьи пока не приняли окончательного решения». Вскоре я узнал, что в деле появился Эльман Пашаев. Но с Софьей Николаевной мы остались в добрых отношениях.
— Вы следили за делом?
— Я следил за всем, что происходит, как на предварительном следствии, так и в суде. Но влиять на это никак не мог. А дальше получилось то, что получилось...
— Когда к вам обратились снова?
— После того, как прозвучал восьмилетний приговор, все снова появились, в том числе Софья Николаевна. Тогда же был заключен новый договор. С 18 сентября я работаю по этому делу.
— Предыдущая сторона защиты Ефремова вам не оставила ничего, за что бы вы могли зацепиться?
— Короткий пример. Вопрос о пристегнутости ремнем (погибшего водителя-курьера Сергея Захаров - Авт.), на чем я акцентировал свое внимание в апелляционной инстанции, в Пресненском суде возник один раз, когда допрашивали судебно-медицинского эксперта (Светлана Ромодановская — эксперт, запомнившаяся тем, что в качестве рабочего материала использовала кукол и игрушечные модели машин. — Авт.). Тогда защитой был задан вопрос: «Был ли Захаров пристегнут?» Но дело в том, что эксперт не может отвечать на вопросы, которые не были предметом исследования в экспертизе. Ромодановская так и пояснила. Но сторона защиты стала настаивать на ответе. Она второй раз сказала, что не может ответить на этот вопрос. А третий раз адвокат ее «добил». В итоге эксперт сказала: «Да, он был пристегнут». Такое ощущение, что адвокат добивался отрицательного для защиты ответа.
— Почем вопрос с ремнем так важен?
— Если бы потерпевший был пристегнут ремнем безопасности, то у него был бы очень высокий шанс остаться живым. Если бы он остался живым, то статья у Михаила Ефремова была бы другая.
— Но для многих это выглядит это именно так...
— С Ефремова вину за совершение ДТП никто не снимает. То, что он сел за руль, будучи пьяным, никто не отрицает. Это объективно. Но! Грубые нарушения ПДД, которые могли быть со стороны второго водителя, для виновника аварии являются смягчающим обстоятельством.
— Как вообще появилась версия с ремнем безопасности?
— Мы с адвокатом Романом Филипповым (один из трех новых адвокатов Михаила Ефремова. — Авт.) осмотрели автомобиль погибшего, который до сих пор стоит на стоянке УВД ЦАО. Тогда мы обратили внимание на девственно чистый ремень безопасности и без единой царапины скобу. Это все говорит о чем? О том, что ими не пользовались. До этого журналисты сфотографировали заглушку, которая была установлена в салоне автомобиля. Ее устанавливают, чтобы не срабатывал сигнал непристегнутого ремня. Кроме того, в пользу нашей версии говорит и то, что ремень безопасности Захарова свободно «ходил» в катушке. Хотя от мощного удара его должно было заклинить.
— Скорость автомобиля Ефремова была около 85 километров в час. Неужели ремень безопасности спас бы жизнь Захарова?
— На фотографиях можно увидеть вмятины, которые оставил Сергей Захаров после удара о руль и рулевую колонку. Вмятины остались от его рук, груди. Если бы он был пристегнут, то его тело не полетело бы вперед. От ремня безопасности в данном случае он мог максимум получить перелом ребер. Но ремень при этом не дал бы ему с колоссальной силой удариться о руль. Эксперт Ромодановская сказала, что если бы Захаров не был пристегнут, то он бы вылетел через лобовое стекло. Но она не учла того, что у Захарова были зажаты ноги.
— От удара автомобиль Захарова, кажется, перевернулся.
— По сравнению с мощностью удара от фронтально-лобового столкновения нагрузки от переворота автомобиля были мизерными. Они несравнимы. Смертельных травм от этого он бы не получил.
— А затем ваши догадки подтвердила эксперт Елена Кучина?
— Да, это специалист с большим опытом. Например, она входила в экспертную группу, которая расследовала причины авиакатастрофы с президентом Польши на борту... Когда появилось два противоположных мнения, я заявил в суде ходатайство о назначении комплексной комиссионной транспортно-трасологической судебно-медицинской экспертизы. Но нам отказали.
— Многие думали, что адвокаты найдут какое-нибудь заболевание у Ефремова, которое поможет получить ему условный срок. Например, называлось заболевание абсансная эпилепсия, которая вызывается долгим употреблением алкоголя и сопровождается кратковременной потерей сознания...
— Понимаете, глубокое исследование этой ситуации не привело бы к реальным результатам. Это все из серии предположений. Могло быть так и эдак. Для транспортных же дел нужны категоричные доказательства. Предположения здесь не проходят.
— То есть с паранормальными явлениями адвокаты в суде первой инстанции, мягко говоря, загнули?
— Бред какой-то. Назвать по-другому я не могу.
— В суд даже был вызван эксперт, который подробно рассказал про токсичные облака...
— Да, эксперт Фиалко... Я вынужден признать, что была проведена глубоко непрофессиональная работа. Сложилось впечатление, что чуть ли не с умыслом.
— Есть предположение, что бывшего адвоката Ефремова чуть ли не внедрили в дело, чтобы он следил за своим подзащитным. Тот якобы мог рассказать полицейским лишнее, например, назвать имена тех, кто снабжал его наркотиками...
— Чистой воды конспирология. Я думаю, что все было намного проще, был непрофессионализм. Я внимательно прочитал два с половиной тома протокола судебного заседания. И там были удивительные вещи. Например, в одном абзаце адвокат защиты поднимает аж четыре темы. Причем без интервала, без паузы. Где там логика? Где мысль?
— Можно было доказать, что у Ефремова было нарушено право на защиту, потому что его адвокаты были явно некомпетентны?
— Ситуация с правом на защиту, как правило, носит чисто формальный характер. Защитник был? Был. Статус адвоката имел? Имел. А хороший или плохой он адвокат, никого не интересует. Закон был соблюден.
— И тут же появилась версия о том, что Ефремов во время ДТП находился на пассажирском месте.
— Еще на предварительном следствии пошли финты с пересадкой. Это была тупиковая ситуация. Все профессиональные адвокаты, эксперты, следователи, которые занимаются делами о ДТП, об этом знают. По травмам, синякам моментально можно определить, кто где сидел. Но сейчас у нас позиция абсолютно четкая. Михаил Олегович признает, что был за рулем. Он вырубился, потому что был пьян. У меня как-то спросили, буду ли я оспаривать его состояние алкогольного опьянения. Вы знаете, это то же самое, что оспаривать, что днем светло, а ночью темно. Это глупо.
— Чья идея была позвать Никиту Высоцкого на апелляцию? Выглядело это как попытка снова заявить о достижениях Ефремова.
— Это была общая идея. И суд опять нас не понял. Мы приглашали Никиту Высоцкого не для характеристики личности Ефремова. Его приглашали для того, чтобы он рассказал, как создавалось обращение к суду 28 деятелей культур и искусств. Под этим письмом, например, подписались Ирина Апексимова, Александр Домогаров, Игорь Сукачев, Олег Митяев, Дмитрий Певцов, Стриженовы, Олег Меньшиков, Любовь Успенская, Михаил Пореченков и многие другие. Самое интересное, после того как это обращение прозвучало в суде, еще человек 30 позвонили и спросили, почему им не дали подписать это письмо. Знаете, вообще такой документ просто так не появится.
— Как относятся к Ефремову в изоляторе?
— Изолятор подготовил для суда фантастическую характеристику. Вообще, в подобных характеристиках максимум, что пишут: режим не нарушает, вежлив, на все правильно реагирует. На все про все пять строчек. А тут на целую страницу написали. Характеристика прямо как на медаль или очередное звание.
— Что-то подсказывает, что Ефремова из «Водника» в другой изолятор не отпустят... Как вы прокомментируете слухи о том, что актер останется в хозотряде изолятора, где сейчас сидит?
— Комментировать что-то пока преждевременно. Этот вопрос будет решаться только после того, как в изолятор придет «законка» — постановление о вступлении приговора в законную силу. По моим подсчетам, это произойдет в начале ноября.
— Порадовало, что Ефремов изменил позицию по гражданской жене Сергея Захарова Ирине Стерховой и заявил, что для него она хоть и неофициально, но является потерпевшей стороной. Но пока слова остаются словами. Ефремов возместит ей ущерб?
— Обязательно. Ей и матери погибшего. Мы считаем, что мать погибшего — главная потерпевшая. И она никаких требований при этом не заявляет. Максимум, что она просила, — починить крышу дома.
— Тогда почему такая задержка с выплатами?
— Из-за проблем с финансами. Только после официального вступления приговора в законную силу Михаилу Олеговичу разрешат сделать доверенность на жену. И тогда она сможет воспользоваться сбережениями, которые хранятся в ячейке и на личном банковском счете мужа. Пока такой доверенности нет. Можно было воспользоваться средствами с его производственных счетов, но на них налоговая инспекция по бюрократическим основаниям наложила арест. Деньги пока неоткуда взять. Три миллиона наскребли благодаря друзьям, знакомым, родственникам. Они скидывались.
— Какая сумма ждет Стерхову и мать погибшего, уже известно?
— Этот вопрос пока не обсуждался. Но в любом случае сумма будет достойной.
— Чтобы соблюсти формальности, сначала нужно было выплатить ущерб признанным потерпевшими?
— Да. Есть официальные потерпевшие. Нам их требования озвучили, и мы эти требования исполнили.
— Они приняли деньги?
— Приняли.
— Тяжело было договариваться с адвокатами потерпевших?
— Это та ситуация, когда договариваться надо.
— Перед апелляцией адвокат Виталия Захарова рассказал, что вы не сразу выплатили 200 тысяч рублей и при этом просили потерпевшего войти в положение. Что это было?
— Суд присудил Виталию Зхаарову 800 тысяч рублей. Еще до вынесения приговора ему было переведено 200 тысяч рублей. После приговора адвокат Роман Филиппов ездил к нему в Рязань, чтобы передать оставшиеся 600 тысяч рублей под расписку. Но Филиппову было сказано, что такой расклад не устраивает, потому что суд присудил 800 тысяч рублей. Мы сначала стали возражать, потому что 200 тысяч рублей он получил еще до приговора... Но в итоге не стали спорить, и Софья Николаевна перевела на счет потерпевшего оставшуюся сумму. Виталий получил свой миллион рублей.
— Как Софья Кругликова выживает без основного кормильца?
— Плохо. У нее на руках трое несовершеннолетних детей. Один из них — Боря — болен. Несмотря на полную занятость в семье, Софья Николаевна была вынуждена снова начать работать. Когда Михаил Олегович был, что называется, в зените, она не работала, так как денег было достаточно. А сейчас их нет. Слава Богу, помогают друзья. Это, кстати, о Михаиле говорит как о человеке, который умеет дружить. Когда случилась беда, все его друзья сплотились вокруг него.
— Михаил Ефремов такими влюбленными глазами смотрел на свою жену в Мосгорсуде... В Пресненском суде такого не было.
— Беда все расставила по своим местам. Он сейчас прекрасно понимает, что жена для него делает.
— В каких условиях сидит Михаил Ефремов?
— В камере четыре человека. Сидят с ним нормальные люди. Книжки интересные читают. Интернета у них нет, но есть телевизор и возможность получать любую прессу.
— Жалуется?
— Это человек, который готов к любым условиям и жаловаться не будет никогда. Нужно будет есть рыбный супчик, который дают в изоляторе? Будет есть этот супчик. Нужно режим соблюдать? Будет соблюдать режим. В этом плане с ним легко и удобно. Но к нему и в изоляторе очень хорошо относятся. Как администрация (вообще очень вежливый персонал, организация работы на высоком уровне), так и сами заключенные. Лично слышал, как они его поддерживают: «Миша, держись!» «Миша, мы с тобой!» «Михаил Олегович, как здоровье?» Я, если честно, даже растрогался.
— Чем он занимается?
— Как-то даже пол подметал в камере. Старается. Он же очень активный был и остается. Надеюсь, ему найдут правильное применение. У него были какие-то идеи с организацией театра в колонии. Теперь остается вопрос, как долго он будет этим заниматься.
О другой точке зрения читайте в материале "Хозотряд СИЗО восстал против Ефремова"
