Мы теперь, подобно археологам, восстанавливающим образ жизни древних людей по руинам и останкам утвари, можем лишь пытаться понять, «каким он парнем был». И каким пастырем.
Картина получается, мягко говоря, противоречивая. Причем картина не только жизни, но отчасти даже и смерти. По первоначальной версии, озвученной главой Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, причины кончины знаменитого проповедника — и, к слову, почетного председателя той же комиссии — не связаны с перенесенной Смирновым некоторое время назад коронавирусной инфекцией. Мол, все дело в хронических болячках.
Но скоро из патриархии последовало уточнение: «То, что он переболел коронавирусом, возможно, обострило какие-то заболевания». То есть признали очевидное. Насколько известно, слегший еще в мае от ковида протоиерей на ноги так и не встал. Не стоило бы останавливаться на этом так подробно — мало ли от чего люди умирают, — если бы не высказывания усопшего.
Не далее как полгода назад протоиерей охарактеризовал пандемию как «чрезвычайно полезное явление». «Древние отцы говорили: «Здоровье — Божий дар, а болезнь есть дар бесценный, — доказывал Смирнов. — Ничего не предпринимая, только терпя болезнь, болея ею, человек приобретает очень важное качество души по милости божьей». Еще один плюс: «Эгоизм стал ужиматься, и вместо него активизируется волонтерство, желание что-то сделать для ближнего».
Было бы странно, если бы оппоненты отца Димитрия не припомнили теперь эти его высказывания. И чуда действительно не случилось: припомнили, и почти в таких же выражениях. И это, пожалуй, еще самое мягкое, что сегодня можно услышать из уст представителей противоборствующего идеологического лагеря.
Впрочем, если бы у отца Димитрия была возможность прокомментировать этот посмертный шитсторм, он по справедливости должен был бы процитировать поэта Семена Гудзенко: «Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели». Причем частица «б» тут была бы — простите за тавтологию — совершенно лишней. Протоиерей реально не щадил своих идейных противников. Ни живых, ни мертвых.
Вот яркий пример его творчества в жанре некролога. Слово на уход из жизни Игоря Кона — социолога, психолога, философа, сексолога: «Сегодня в этот пасхальный день господь освободил нас от того, чтобы быть согражданами этого человека... Думаю, все религиозные люди в нашей стране... восприняли эту весть с чувством глубокого... удовлетворения».
Да что там враги! Чем досадили, к примеру, Смирнову женщины, живущие в гражданском, незарегистрированном браке? Однако и тут он не смог промолчать: назвал таких гражданок «бесплатными проститутками». А прекрасный пол в целом — более глупым по природе, чем мужской: «Бывают какие-нибудь там Марии Кюри, но все-таки это редкость».
Доставалось от него на орехи и властями («если тебе продлевают пенсионный возраст на пять лет, то это значит, что у тебя просто крадут деньги»), и либеральной оппозиции (ну, тут все понятно), и коммунистам («если сравнить, что сделала советская власть с нашим народом и деяния Гитлера, то Гитлер отдыхает»).
Даже братьев по вере костерил почем зря, ставя в пример порядки в исламе: «То, что угодно Богу — современный мусульманин знает. А современный крещеный не знает. И кто же ближе к Богу? Поэтому будущее за этими мусульманами».
Нет, найдутся, конечно, и такие, к кому у него не было претензий. И у кого, в свою очередь, не было претензий к нему. «Он был нашей неумолкающей совестью, — пишет, к примеру, учредитель телеканала «Царьград» Константин Малофеев на своей страничке в социальной сети. — Он был горяч и учил нас избавляться от теплохладной толерантности к своим грехам... Он обращался ко всем нам, теплохладным, с унылым сарказмом на лице: «Ты в аду, сынок!»
Но уже из этого видно, что круг настоящих единомышленников отца Димитрия не был и заведомо не мог быть большим. Слишком высокую и, скажем так, спорную планку он задавал. Так что если считать задачами церковного служения расширение паствы и умягчение ожесточившихся сердец и нравов, то протоиерей с ними совершенно не справился. Мира и согласия в обществе его деятельность явно не прибавила.
Впрочем, как знать. Возможно, у отца Димитрия было особое задание небесной канцелярии — «колоть», раздражать всех подряд, превращая из теплохладных в теплокровных, неравнодушных. В тех, кто не кривит душой, а говорит, что думает. У кого на языке то же, что и на уме. Что бы там ни было, это, право, лучше варианта с тихим омутом и чертями.
Если так, то нам действительно будет не хватать этого неистового и неуживчивого батюшки. Да, пожалуй, уже не хватает.
