Напомним, что Роспотребнадзор сегодня сообщил: судя по снижению летальных исходов при коронавирусе, которых в апреле было 7,2%, а теперь 3,2%, у COVID-19 есть шанс стать обычной сезонной инфекцией.
- Сергей Владимирович, неужели коронавирус SARS-CoV-2 так и не стал менее патогенным? Это могло бы быть свидетельством того, что он адаптировался к человеческой популяции.
– Конечно, нет – ни менее патогенным, ни мутировавшим до нового штамма, ни более адаптированным к нашей популяции он не стал. Прошло еще очень мало времени даже для эволюции такого быстро меняющегося «субъекта», как вирус.
– А как же быть с цифрами снижения летальности, обнародованными Роспотребнадзором: с 7,2 до 3,2 процента по сравнению с апрелем?
– Во-первых, эти цифры могут говорить о том, что в стране просто стали больше тестировать людей. Если в апреле тестам подвергались только те, кто попадал в больницы, чаще в тяжелом состоянии, то сегодня тестируемых — миллионы, причем охвачены люди, которые переносят болезнь в легкой форме.
Во-вторых, с начала пандемии летальность росла в основном за счет пожилых людей с серьезными, хроническими заболеваниями, за счет быстрого распространения коронавируса в домах престарелых. Естественно, на фоне всего этого снизился и показатель летальности, который рассчитывается в зависимости от общего числа инфицированных.
– Сыграл ли свою роль в распространении коронавируса летний, теплый период?
– Безусловно, некоторое снижение мы зафиксировали. Но говорить о том, что новый коронавирус будет иметь выраженную сезонность, преждевременно.
– Почему?
– Потому что даже у предшествующих, ранее известных нам коронавирусов сезонный подъем заболеваемости в осенне-зимний период не так сильно выражен. В отличие от гриппа, у которого сезонный подъем фиксируется обычно очень ярко: к примеру, от 100 до 1 тысячи человек на каждые 100 тысяч населения. Доля сезонных коронавирусов составляет обычно от 5 до 15 процентов от всех ОРВИ и их «сезонность» очень размытая, нечеткая.
– Так значит, вторая волна COVID-19 пока под вопросом?
– Прошло только две недели с начала учебного года, и с начала работы в режиме оффлайн многих организаций. То есть именно сейчас мы только приближаемся к завершению инкубационного периода, по истечении которого мы сможем точно сказать, будет вторая волна коронавируса или нет.
– Ученые говорят о появлении новых мутаций у коронавируса. В Роспотребнадзоре сообщили о 22 стабильных мутациях и двух самых устойчивых. Что из этого может следовать?
– Ничего заметного для обывателя. Объясню более понятно. Мутации вируса — это изменения последовательности в его геноме. К примеру, геном SARS-CoV-2, который бушевал в марте, уже немного отличается от генома нынешнего SARS-CoV-2. Вот тут возникает вопрос: подразумевает ли наличие этих незначительных отличий изменения патогенности, контагиозности или чего-то еще? Ответ: нет. Дело в очень малом количестве изменений. Геном коронавируса состоит из 30 тысяч нуклеотидов, а мы наблюдаем всего лишь до 20 их замен, то есть получается 0,06 процента. То есть, по сути, мы имеем дело все с тем же штаммом коронавируса - 20 изменений не позволяют пока разделять его на штаммы.
– Сколько же должно произойти мутаций для такого деления?
– К примеру, в случае с гриппом, который имеет много разновидностей, их генетические последовательности могут отличаться друг от друга на 25-30 (!) процентов.
– Подождите, но ведь еще в самом начале пандемии нам говорили о двух разных видах коронавируса — «восточно-азиатском» и «европейском». Оценивали, какой из них «злее». А теперь получается, что между ними тоже нет большой разницы?
– Деление коронавируса на S, L и другие типы делается больше с точки зрения изучения его филогеографии (подразделения вируса в зависимости от места его циркуляции). С чисто биологической точки зрения назвать эти типы разными штаммами, конечно же, нельзя.
– Когда же ожидать настоящей адаптации коронавируса к человеку и снижения его патогенности?
– Когда коллективный иммунитет к нему достигнет отметки в 70-80 процентов. Сегодня в России, по официальным данным, коронавирусом инфицирован один миллион человек. Прибавьте еще тех, кто также был инфицирован, но остался в стороне от официальной статистики. Причем, число не диагностированных случаев может быть значительным, предположим до трех миллионов. Какой это процент населения?
– Около двух процентов.
– Вот, исходя из этого, и прикиньте, сколько еще осталось ждать до возникновения коллективного иммунитета.
– Нам же уже говорят про 20% процентов...
– Это данные очень небольших выборок, к тому же не по России, а по отдельным регионам, таким, как Москва и Санкт-Петербург. В других областях цифры могут быть заметно ниже.
