Ильесова приговорили к 14 годам, но что они значат в случае, когда срок и без того пожизненный? Это как прибавлять любое число к бесконечности.
Между тем ЧП заставило вспомнить о Торбеевском централе — пожалуй, самой закрытой из всех семи тюрем для «смертников».
«МК» уже публиковал цикл интервью с осужденными, которые там находятся (среди них — киллер банды Цапка Владимир Алексеев, сочинский полицейский-взрыватель Илья Галкин), но пришла пора рассказать о ней самой. А заодно обнародовать отдельные письма и заявления ее необычных арестантов.
О жизни самой закрытой колонии для пожизненно осужденных Торбеевского централа — в репортаже обозревателя «МК».
Станция Торбеево
Мой «вояж» по колониям для пожизненно осужденных (обозреватель «МК» первой из журналистов объехала их все еще до начала пандемии) был бы неполным без Торбеевского централа. К слову, в Мордовии целых две колонии для пожизненно осужденных, которые расположены всего в нескольких километрах друг от друга: «единичка» — в поселке Сосновка, «шестерка» — в Торбееве.
Итак, поселок Торбеево.
Что можно о нем сказать? Унылые домишки, библиотека, школа да музей имени легендарного летчика Девятаева, совершившего побег из немецкого концлагеря… Но зато все это — в окружении дремучих мордовских лесов. Население в поселке — примерно 9 тысяч человек, и каждый знает: по соседству с ними живут маньяки.
— Тут в целом места неспокойные, — заметила встретившаяся мне по дороге местная жительница. — Помимо нашей колонии есть в соседних поселках еще почти два десятка других (на территории примерно 50 кв. км расположено 17 исправительных учреждений разного режима. — Прим. авт.). Из одной колонии не так давно освободился педофил, билет ему купили домой за казенный счет на поезд. А он по дороге на железнодорожную станцию девчушку заприметил. Поймал ее. Но девчушка смышленая оказалась — убалтывала его до тех пор, пока на ту дорогу женщина не вышла. И вот ребенок сигнал подал. Женщина — ученая, в смысле, что умеет с уголовниками себя правильно вести. В общем, вдвоем они от педофила отбились, а потом уже и полиция на подмогу прибыла. Так что на свободе он недолго пробыл…
В свете этого мне стала понятна забота сотрудников колонии, когда они потом провожали меня на станцию. Убедились, что я села в поезд, и только после этого ушли.
Колония №6 — одна из самых «молодых» тюрем для пожизненно осужденных. Появилась она в декабре 2014 года, на месте закрывшегося СИЗО, на улице с красивым названием Весенняя. Сейчас в Торбеевском централе чуть меньше 150 осужденных к пожизненному сроку. Самому старому «смертнику» (напомним, что первые осужденные к пожизненному сроку — это те, кто изначально был приговорен к смертной казни) 79 лет, а самому молодому — 25.
Попробую описать их «казенный дом».
КПП со всеми новомодными системами досмотра и идентификации личности.
Двухэтажные желтые домики с красной крышей аккуратно стоят в ряд. Здесь живет отряд хозобслуги. А вот в домах белого кирпича с огромными черными номерами над окнами с решетками расселили осужденных к пожизненному сроку.
Сотрудники колонии показывают территорию. Маленькие вечнозеленые елочки аккуратно высажены в ряды. Прогулочные дворики (они здесь на земле, не на крыше здания, как в других тюрьмах) с турниками внутри.
— Требования безопасности самые высокие, — говорит сопровождающий. — Да и сами по себе осужденные как-то психологически настраивают сотрудников на особую бдительность. То есть относимся к арестантам, скажем так, осторожнее, потому что им терять нечего. Срок им не добавят… У нас тут видеонаблюдение по всему периоду и особый порядок вывода из камеры. Минимум три сотрудника сопровождают каждого осужденного.
— Арестанты по-прежнему ходят «уточкой»?
— Они ходят просто в положении «руки за спиной» и немножко наклонены вперед. Но это не «уточка».
Коридоры с решетками, на каждой камере — фото осужденного и список его злодеяний. Внутри все по стандарту: кровати, стол, лавка, тумба.
— Камеры каждый день обходим, — продолжает сопровождающий. — Побегов не было. Но думаю, что наверняка кто-то из осужденных план побега в голове держит. Реализовать только его нереально. Арестанты ведь свои режимные корпуса практически не покидают. Единственное, на полный медицинский осмотр мы их выводим в медчасть, и на длительные свидания — в специальные комнаты. Но ведем через прогулочные дворы так, что охранные сооружения они не видят.
Мне показывают комнату длительных свиданий. Вполне себе приличный ремонт, мягкая мебель, телевизор, холодильник, детский уголок с игрушками. Фокус в том, что вся комната — металлическая клетка с ячейками из арматуры. Ни подкоп не сделаешь, ни сверху не выберешься.
— Часто родные приезжают на длительные свидания?
— Обычно пять семей в год приезжают (по закону длительное свидание каждому осужденному положено раз в год. — Прим. авт.). У 40% осужденных социально полезные связи потеряны, потому что достаточно долго они уже за решеткой. У них осталась только переписка, да и то не с родственниками, а с друзьями и знакомыми. К тем, кто, скажем так, новенький, сначала приезжают. Но это длится недолго. Постепенно отказываются навещать жены, потом и родители…
Но всегда есть исключения из правил. В ИК №6 сидит некий Аксенкин, к которому регулярно приезжают близкие. Свой первый срок он получил за убийство и поджог дома. Так во время отбывания наказания в колонии он заживо сжег сотрудника. За это — уже пожизненное заключение.
А мне показывают помещение, где осужденный, сидя в решетчатом «стакане», может исповедоваться священнику (тот каждые выходные приезжает). Тайна исповеди, как меня уверяют, соблюдается. При этом за дверью стоит сотрудник, так что, если какая-то нештатная ситуация случится, он услышит. И, кроме того, там есть кнопочка. Батюшка нажмет ее — и сработает тревожная сигнализация. Но вообще случаев нападения на священников еще ни в одной колонии для пожизненно осужденных не было.
А вот суициды были. В 2016 году арестант, которого только перевели сюда из колонии №1, покончил с собой.
— Он очень тяжело переживал страшное преступление, что совершил, — рассказывают сотрудники. — По его словам, вот как дело было. Вернулся домой после первой «ходки», а жена, видимо, нашла другого. Вот он убил и ее, и дочку… А с собой покончить, судя по всему, давно готовился. Сделал все очень быстро. Сотрудник заметил по видео, что долго не выходит из туалета, забил тревогу. Побежали в камеру, но уже было поздно. А вообще, если человек реально хочет покончить с собой, его невозможно остановить…
Один из самых страшных сидельцев колонии — 56-летний Олег Белов — на особом контроле как склонный к суициду. Он попыток таких не предпринимал, но с психикой большие проблемы. Житель Нижнего Новгорода получил «вечный» срок за то, что в августе 2015 года убил свою беременную жену, шестерых малолетних детей и мать.
— Я раньше с пожизненно осужденными не работала, — говорит молодая женщина-психолог. — Это мой первый опыт. Но я не боюсь их. Вы знаете, я на них смотрю в первую очередь как на людей со своими проблемами. О преступлениях они не говорят, а рассказывают о доме, семье, родных. Меня впечатлило то, что есть очень молодые осужденные. Жизнь у них только началась, а уже понятно, что пройдет она только в этих стенах…
Мы доходим с ней до библиотеки. Это почти священное место в каждой колонии. Полки с книгами, а на стенах — портреты великих писателей. Целый стеллаж отдан под Библию. Закон Божий истрепан: здесь его часто берут в руки. Тем, кто читает, в колонии легче. Они находят успокоение в книгах, «путешествуют» с ними виртуально по всему миру.
Уже после моего визита в колонию №1 там произошло ЧП: заключенный Дустмурод Ильесов убил своего сокамерника — последнего сексуального маньяка СССР Артура Китаева. Получил за это 14 лет к своему пожизненному сроку. Помню, про него говорили, что книг он совсем не читает…
Людоед из Астрахани
70-летний Валерий Полковников — один из «постояльцев» колонии №6. Он сам попросился поговорить. А я вспомнила его чудовищную историю.
Итак, в ноябре 2014 года вся Астрахань искала пропавшую без вести 12-летнюю девочку Нину. А потом правоохранительные органы заявили, что нашли останки школьницы. Выяснилось, что ее убил и частично… съел пенсионер. Из его показаний следовало, что следил за школьницей, потом затащил на дачу и держал там три месяца. Затем — испугался, убил, расчленил. А дальше — вообще запредельное: сварил отдельные части тела и питался ими два дня.
И вот он передо мной. Людоед. Чудовище.
Я смотрю на него — и вижу просто больного старика, который плачет. Он клянется, что грехов на нем много (полжизни провел за решеткой), но только не этот.
— Валерий Васильевич, вы плохо ходите… — с самого начала обратила внимание на его странную походку.
— Грыжа позвоночная. Меня уже на очередь на операцию поставили. Доживу ли? Выдержу ли ее? Все-таки седьмой десяток. А так ноги больные с детства. Много приходилось работать. Нас пять человек в семье было. Папа с войны вернулся весь покалеченный. В госпитале постоянно лежал, а мама за нами ухаживала.
— Кем работали?
— Я, когда повзрослел, стал мастером по бытовой технике. Чинил все — начиная от электрооборудования, стиральных машин и тому подобное. Еще подрабатывал на строительстве коттеджей.
— А сидели за что?
— Изнасилование, мошенничество, ограбления. Ну вот такой криминальный путь. Не судьба это, а дурость. Сам виноват. Когда сидел, работал в колонии садовником…
— Сколько, получается, вы на воле были до последнего задержания?
— Десять месяцев где-то. Вышел, лег в больницу и там познакомился с женщиной, стали вместе жить. Все было хорошо. Но недолго… Я вам сразу скажу про то, за что тут оказался: я не виновен. Сейчас пишу во все инстанции, чтобы отменили судебное решение и повторно рассмотрели дело.
— Но вы ведь сами признались, разве нет?
— Деваться тогда было некуда. Представьте, привезли в отделение гражданскую супругу Альбину, завели в кабинет, положили на стол такой пакет белого порошка и говорят: «Либо она сейчас на большой срок пойдет, либо грузись». Потом позвонили сестре, дали трубку. И я понял, что возле сестры и сына уже стоят двое сотрудников. Вот и вся власть. Так я и признался. Подумал, что если сяду — родных в покое оставят. Разве не странно, что признался без адвоката? Такое может быть? А суд это не учел.
— А почему тогда именно вас выбрали на роль людоеда?
— Меня задержали по другому делу. Шла 162-я статья «Разбой», потом автоматом туда добавился эпизод нападения на центр по микрофинансированию. Никакого убийства мне не вменяли изначально.
И вот я в тяжелом состоянии лежал после избиения сотрудниками полиции, и они думали, что умру. А тут Следственному комитету нужно было срочно на кого-то списать это громкое дело с девочкой. Я фактически в коме был. Вот на меня и повесили — с расчетом на то, что я умру. А я выжил. Знаете как? Меня вывезли из СИЗО в ИВС (на одеяле занесли конвойные), и вот я там лежал. А в это время в ИВС какой-то женщине плохо стало — вызвали «скорую» ей. И один из конвоиров врачам «скорой» сказал: мол, с дедом нелады, гляньте еще и его. Вот меня сразу в реанимацию отвезли — там я из комы вышел. Благодарен врачам.
А к тому времени, как я ожил, уже в Москву сообщили, что поймали убийцу-людоеда. И потом уже пришлось им меня «уговаривать». Я не фантазирую. По факту моего избиения прокуратура занималась, уголовное дело по этому поводу даже завели. Сотрудники уголовного розыска сначала хотели так подать, что якобы это в тюрьме меня побили. Но в УФСИН резко им ответили — доказали, что я уже был доставлен избитый. Тогда знаете что придумали? Написали, что я до своего задержания был кем-то избит. И дело закрыли.
— Как вы сами относитесь к людоедам?
— Ненормально. В кино только видел. В приговоре много нестыковок. И непонятно, кому вообще часть останков принадлежит. А мне пришлось 51-ю статью на суде «включить» (не давать показаний против себя. — Прим. авт.). Мне так и сказали: «Заткни пасть и не возникай». В защиту попросил своих родственников — мне отказали. Я на 51-й статье молчал. А написали, что я признался. Законно ли это? Я считаю, что нет.
— А как вы с погибшей девочкой познакомились?
— Да я ее ни разу не видел. Когда она пропала, я находился с сожительницей, у нее день рождения, мы вместе были. Как я мог девочку куда-то увести?! Во время следствия мне ни разу не показали ее фотографию, не спросили, знаю я ее или нет. Серьезно говорю, я не убивал. И я не знаю, что такое вкус человечины…
Я все-таки надеюсь, что справедливость будет. Вот в Конституционный суд написал. Уполномоченному по правам человека написал. Я себя не оправдываю за свои прошлые дела. Но этот чужой грех брать на себя не хочу. Мне нет смысла юлить.
— Выходит, настоящий людоед — на свободе?
— Не знаю…
От себя добавим: каждый второй, да что там, 80 процентов «пожизненников» уверяют собеседников, что они не совершали тех преступлений, за которые получили высшую меру. И очень убедительно доказывают свою невиновность. Но когда начинаешь листать уголовное дело — вырисовывается совсем другая картина.
Поэтому не спешите верить на слово Валерию Полковникову. Вот вам другая история узника Торбеевского централа…
Письмо от Вовы Беспредела
Интервью с одним из самых жестоких членов банды Цапка Владимиром Алексеевым по кличке Вова Беспредел мы опубликовали еще в прошлом году. Напомним, что про его кровожадность ходили легенды, само имя наводило ужас на всю станицу Кущевскую. Калечил. Убивал. Насиловал (на суде звучала цифра — 220 девушек).
В беседе со мной он пытался рассказать, что слухи про его «подвиги» слишком преувеличены и что это враги да журналисты о нем такую дурную славу пустили. Его рассказ о том, как создавалась банда, впечатлил, хотя о кровавых эпизодах он старался не вспоминать.
Я так и запомнила Вову Беспредела — в рабочей камере (так называют помещения цеха), склоненным за швейной машинкой. Убийца, который смиренно строчит жилеты…
И вот каково же было удивление, когда в редакцию «МК» недавно пришло от Вовы Беспредела письмо. Алексеев просит помочь ему… обрести дружбу и любовь.
Это не первое письмо от пожизненно осужденного в «МК», но все прочие были типичные: с рассказами о тяжелой жизни и несправедливом уголовном преследовании (редко когда — с признаниями в преступлениях, за которые, по их словам, сидел кто-то другой). А тут — лирика. Да из уст кого — кровожадного Вовы Беспредела!
Начал он (орфография и пунктуация сохранены. — Прим. авт.) с укоров: «Вы не думали после нашего общения вообще живой лия? Как же так, Ева!» Предложил сотрудничество: «Я могу с вами как бы заново переосмыслить свое прошлое». Говорит, что готов в соавторстве написать книгу, и даже название ее придумал. «Громко и дерзко книга поможет кому-то задуматься, переосмыслить свои дела, жизнь, и это с нашей с вами протекции, Ева». «Я вам предлагаю — а давайте дружить. Наверное, вам это уже много лет не говорили и не предлагали. Ну что, Ева — дружба?»
Но не только творчество и дружба интересуют Алексеева. «Вы меня спросили при общении ищу ли я женщину. Я тогда слукавил, типа нет, не ищу. Ева, очень ищу, я так устал от одиночества, а хочется найти человека, чтобы любить и принимать любовь, это реальное желание, но как это сделать ума не приложу. Это же не в магазин пойти и купить. Может, вы подскажите, поможете…»
На всякий случай напомню (в первую очередь — для тех дам, которые после этой публикации решат написать письмо в тюрьму): Владимир Алексеев осужден за убийство 18 человек.
«Подскажите адреса в России, Америке, Европе, Израиле, Бразилии, где есть клубы живого письма, куда можно отправить письмо бумажное, списаться с разными людьми по интересам и личным вопросам», — просит Алексеев.
Еще в письме он рассказывает, что много читает из того, до чего раньше руки не доходили. Сетует: «Прежние цели становятся недостижимые, прежние цели и смысл».
Ну и апофеоз письма — его концовка. Приведу и в этот раз с орфографией автора: «Снитирпением жду вашего ответа, знаю, что вы ответите. Сердце подсказует, ниобьснимо. Еще письмо духарьте вашими духами!»
В этом месте стоило бы дать комментарии психолога, но и без них ведь все понятно.
Это письмо и есть основной ответ на то, чем занимаются пожизненно осужденные в колонии «Торбеевский централ».
