Тайны Маршака
— Я вот смотрю на вас и вижу вашего дедушку Самуила Яковлевича. Вы с ним похожи, насколько можно судить по тем его фото, что печатали в книгах. Нет ни одного человека у нас в стране, который не знает стихов Маршака. Быть внуком такого известного на всю страну поэта — это тяжело?
— Иногда было тяжело, иногда наоборот. Дедушка умер, когда мне было 18. Я его хорошо помню. В разговорах с ним не было никакой дидактики. Просто сама атмосфера в семье была такая, что мы естественным образом узнавали «что такое хорошо и что такое плохо», как у Маяковского.
Пускай, как стрелки в полдень, будут вместе
Веленья нашей совести и чести!
Эти строчки из дедушкиного стихотворения запечатлелись в памяти с детства.
Дедушка был замечательный и очень нас любил.
Поскольку мы каждое воскресенье приезжали навестить Самуила Яковлевича, он нам, внукам, все время читал стихи — и мы часто бывали первыми слушателями.
— Как он вас встречал вообще?
— Из детских впечатлений запомнились вкусные обеды, приготовленные домработницей Натальей Тимофеевной, которая когда-то работала поваром у легендарного генерала графа Игнатьева, знатока кулинарного искусства. Но сам дедушка, к слову, ел мало, любил пить чай с кексами с изюмом.
— Как он вообще относился к своему собственному здоровью?
— Ужасно. Он даже в шутку сочинил: «Жил на свете Маршак Самуил, он курил, и курил, и курил. Все курил и курил он табак, так и умер писатель Маршак». Он действительно курил очень много, и умер в результате воспаления легких.
— А как к алкоголю он относился?
— Абсолютно равнодушно. Но алкоголь у него все время был — специально держал коньяк для друзей. И я помню, как к нему приходили Александр Твардовский и Александр Фадеев, которые были большими любителями этого напитка. А сам дедушка, повторюсь, страдал от табачной зависимости. Он пытался ее побороть, но не смог. Наверное, это потому что прожил очень неспокойную жизнь, полную тревог и опасностей. Ему приходилось многое скрывать.
— Вы про что именно?
— В первую очередь он скрывал свою глубокую религиозность. Он в детстве получил еврейское образование (правда, домашнее) и был глубоко верующим человеком. В семье Маршаков говорили на иврите, и дедушка знал этот древний язык. Дедушка старался уберечь нас от опасностей режима. Самым печальным, как мне кажется, для него было крушение созданного им издательства детской литературы в Ленинграде, объединившего талантливых писателей, большинство из которых советская власть потом уничтожила (за то, что «прививали детям элементы буржуазной культуры»). Хармс, Заболоцкий, Введенский и особенно любимый мной Николай Макарович Олейников...
Самуила Яковлевича травили. Его собирались посадить, вызывали на допросы и какие-то странные мероприятия, где его с бабушкой сажали на первый ряд, а на сцену поднимались один за одним обличители. Все это закончилось внезапно. Сталину принесли расстрельный список, он увидел дедушкину фамилию и сказал: «Маршак? Хороший детский писатель». И сразу же дедушку перевезли из Ленинграда в Москву, дали новую квартиру. Больше его никто не трогал.
С тех времен у него продолжалась дружба с тремя сотрудницами издательства. Одна из них Тамара Григорьевна Габбе. Он говорил, что у этой женщины абсолютный литературный вкус (она была первой слушательницей стихов, которые дедушка сочинял). Вторая — Александра Иосифовна Любарская. Она так и осталась жить в Ленинграде, но иногда приезжала к нам в гости. И третья — Лидия Корнеевна Чуковская. Все они были дедушкиными сподвижницами.
— Всех трех репрессировали, насколько я помню?
— Да. Тамара Григорьевна сидела в застенках НКВД. На памятнике на Новодевичьем кладбище высечены строки, посвященные ей Самуилом Яковлевичем:
Когда, как темная вода,
Лихая, лютая беда
Была тебе по грудь,
Ты, не склоняя головы,
Смотрела в прорезь синевы
И продолжала путь.
Когда был дедушкин юбилей в Колонном зале Дома союзов, я сидел рядом с Лидией Корнеевной Чуковской. Она мне пожала руку и сказала: «Помни, что твой дед был абсолютным праведником». Пока на земле есть достаточное количество праведников, мир сохраняется.
Как пили в окружении Сталина
— В годы репрессий люди пили больше?
— Да. Алкоголь — замечательное средство, чтобы избавить человека от тревожности и от тоски. Это два основных вида депрессии, которые в советские годы были знакомы людям. Пили много, и те, кто был предрасположен, становились алкоголиками.
— А руководство страны?
— Мой дедушка дружил с прославленным академиком Алексеем Дмитриевичем Сперанским (он, кстати, был еще замечательным виолончелистом). Это был любимый врач Сталина. Сталин ждал от него возможности увеличения продолжительности жизни. Сперанский над этим работал. Так вот, мне рассказывали, как Горький, Сталин и Сперанский уединялись и пили «Хванчкару».
Я не знаю, был ли Сталин алкоголиком, но он, конечно, был источником тревожности для своего окружения.
Я расскажу жуткую историю о том, как в последний вечер Александр Александрович Фадеев был у моего дедушки. Он очень сильно напился, плакал и сетовал на жизнь. Дедушка пытался его успокоить, папа тоже пытался. Потом все разъехались, поздно было. В 4 часа утра Фадеев звонил папе. А потом выяснилось, что он покончил с собой в эту же ночь.
— Когда Фадеев напился, о чем он говорил?
— Они говорили на повышенных тонах, потому я слышал. Это касалось того, что стали возвращаться из лагерей люди, которые были посажены с одобрения Фадеева, с его визой. Ведь он же был секретарем Союза писателей СССР. Он также был подневольным человеком, и если бы не подписывал, его самого бы репрессировали.
— Может, вы поднимали какие-то архивы, изучая алкоголизацию людей в тот тяжелый период?
— Нет, единственное, что я видел — окружение дедушки и папы. Это были очень талантливые люди. Многие страдали алкоголизмом.
Когда я получал наркологическое образование, мне посчастливилось разговаривать с одним из «антиалкогольных гуру» Америки доктором Джеймсом Майламом. Именно от него я впервые услышал, что люди, страдающие алкоголизмом, от природы более одаренные, и если они воздерживаются от спиртного, то у них есть шанс провести яркую и плодотворную жизнь.
— Почему же ваш дедушка не пил?
— У него, видимо, не было предрасположенности. Годы спустя я типировал гены, в которых может быть унаследована предрасположенность к алкоголизму. И оказалось, что у меня самого эта предрасположенность есть. Скорее всего, это со стороны мамы.
— То есть вы сами были алкоголиком?
— Еще каким! Алкогольная зависимость у меня сильно проявлялась в то время, когда я работал математиком в Институте неврологии Академии медицинских наук, в лаборатории электроэнцефалографии, занимался классификацией энцефалограмм, с точки зрения математика.
В последний раз в своей жизни я выпил 800 миллилитров спирта. Мы пили из мензурок по 200 миллилитров, спирт был с химфака. Друзья привезли такую здоровенную десятилитровую кастрюлю спирта. И после этого со мной случился на работе конфуз. Очень красивая женщина-доктор, кандидат медицинских наук, попросила меня провести математический анализ результатов исследований группы врачей. Я пообещал, но из-за похмелья после той вечеринки был не в состоянии разобраться в поставленной задаче. Поняв мое состояние, она хитро улыбнулась. От стыда меня как молнией ударило. И я дал себе зарок — ни капли алкоголя в моей дальнейшей жизни. Вернулся домой, там никого нет, а у меня спрятана бутылка коньяка за книжками. Жуткая тяга овладела мной. Но, слава богу, мне пришла в голову спасительная идея: час прозанимался йогой (в то время занятия йогой были под запретом, но мы создали небольшой домашний кружок). Лежу в релаксации после занятий, и мне очень хорошо. Волшебство в теле. Я открыл глаза, «примерился» к этой бутылке и понял, что я могу не пить. Час назад это было невозможно. И я понял, что когда человеку хорошо, когда он испытывает счастье, у него есть возможность выбора. После этого я шесть лет подряд с 6 до 7 утра каждый день занимался йогой, ни разу не пропустив.
Йогатерапия в СССР
— А правда, что дедушка знал о йоге?
— В свое время они с бабушкой Софьей Михайловной уехали в Англию, поступили в Лондонский университет на филфак. Для того чтобы вникнуть в английскую культуру (не просто понять, а ощутить ее), он пошел пешком по Англии. И в своем путешествии познакомился с англичанином Филиппом Ойлером, который много лет провел в Индии. Ойлер и его последователи-вегетарианцы своими руками строили себе жилища, сами выращивали еду, занимались йогой и изучали английскую поэзию. Дедушка к ним присоединился и участвовал в их жизни. Дедушкина сестра Лия с детства страдала неврологическим заболеванием, сопровождавшимся расстройством двигательной активности. Ее «выписали» тогда в Англию. Через несколько месяцев она полностью исцелилась. По приезде в Петроград, сойдя с поезда, Лия схватила на руки встречавшую ее младшую сестру и всю дорогу до дома несла ее на руках. Кстати, в дальнейшем она тоже стала литератором, ее писательский псевдоним Елена Ильина, она автор романа «Четвертая высота».
— А рассказывал ли сам дедушка про йогу?
— Не рассказывал. Но в его библиотеке я нашел на английском языке книги учителей йоги, изданные в Индии. Они попали к дедушке из школы. Но он не хотел, чтобы об этом знали, и специально просил мою маму, чтобы она уберегла детей от занятий йогой. Знал, что за это могут посадить.
— Но вы его не послушали?
— Нет. Мне повезло, и я нашел в Москве преподавателя, что в те времена было непросто. И тут забеспокоились мои родители, не свихнулся ли я. Отец обратился к знакомому, известному психиатру, главному психоэндокринологу СССР Арону Исааковичу Белкину. Сказал: «Мой сын стоит на голове. Что делать?» Белкин ему ответил, что многие йоги сумасшедшие, но не все.
Йога подвигла меня на то, что в 1982 году я пошел получать второе образование, уже медицинское, на медико-биологическом факультете Второго медицинского института. Когда я учился на третьем курсе, я сам познакомился с Белкиным и попросил его быть моим научным руководителем. С его помощью я начал проводить исследования в области научной йоги, чтобы понять, каким образом она влияет на настроение, почему она помогает бросить пить например.
В то время Белкину поставили диагноз рак легких. Хорошие специалисты-пульмонологи наблюдали его и каждые две недели делали компьютерную томографию. Опухоль стремительно развивалась. Когда он спросил, сколько ему осталось, то получил ответ: «Если ничего не делать, то 4 месяца, а если химиотерапию курсами — 2 года». Как-то мы были у него в кабинете и он сказал: «Яшенька, я решил рассчитаться с жизнью. Я не буду делать химиотерапию». А потом он неожиданно добавил: «Но если ты сможешь продлить время комфорта, я буду очень благодарен». И мы начали заниматься, причем очень интенсивно. Занятия были каждый день (я даже запустил учебу, пришлось потом нагонять). Я уходил, а он занимался и без меня. Это были специально подобранная для него система упражнений йоги и ряд гигиенических очистительных процедур.
Через две недели КТ показала, что опухоль чуть-чуть уменьшилась. Через два года опухоль исчезла совсем. После этого случая Арон Исаакович, который лечил членов политбюро, своей властью дал мне возможность работать первым в СССР йогатерапевтом в Московском городском центре нейроэндокринологии.
— В советское время йоготерапевт?!
— Да. 1986 год. И центр был, как вы понимаете, государственный. Я там работал и проводил исследования. Белкин был очень в них заинтересован, потому что сам убедился в эффективности йоги. В то время была уже присуждена Нобелевская премия за открытие эндогенных опиатов (гормоны, отвечающие за ощущение счастья и другие подобные состояния. — Прим. авт.). Я заинтересовался, можно ли их количество померить в организме? При ЗИЛе была наркологическая больница №17, оборудованная самой современной лабораторной аппаратурой. Там проводили исследование содержания в крови эндогенного (то есть созданного внутри тела) алкоголя. Оказалось, что в крови здоровых людей его концентрация колебалась около 1 миллимоля на литр, а у алкоголиков, которые лечились в этой больнице, — было в сто раз меньше. Я стал мерить у себя и у своих последователей концентрацию эндогенного этанола до и после выполнения упражнений. Мои последователи так же, как и я, придерживались абсолютной трезвости и умели выполнять упражнения йоги в специальной манере. Поразительно, но концентрация спирта увеличивалась вдвое. Помню, когда я пришел с результатами к Белкину, он воскликнул: «Это потрясающе! Надо продолжать исследования». В общем, многие наши исследования доказали эффектиность йоги для лечения зависимостей.
Мог ли Ефремов потерять порочность
— Не могу не спросить про Михаила Ефремова. Как, по-вашему, у него есть алкогольная зависимость?
— Насколько я могу судить по тем сведениям, которые есть в открытых источниках, — однозначно. Каждая болезнь имеет свою симптоматику. Симптомом гриппа является высокая температура, симптомом алкоголизма являются беды, которые непременно случаются с алкоголиком. И беда, которая случается с алкоголиком, может заставить его страстно пожелать избавиться от этой болезни. И в этот момент ему надо предоставить возможность правильной и качественной реабилитации. Если этого не сделать, он дальше будет «лечиться» алкоголем и мучиться от него до своей преждевременной смерти.
Зависимость заставляет человека жить в аду продолжительное время, потом ненадолго «на лифте» приезжать в рай и снова неминуемо опускаться в ад. И он проскакивает зону комфорта, в которой живут окружающие его люди. В результате люди становятся для него чужими — и он становится чужим для людей. Жизненные навыки у него другие. Зависимость быстро меняет характер человека.
— Вы как-то сказали, что зависимый человек (в частности алкоголик) постепенно перестает быть порядочным. И как избавиться от зависимости и вернуть порядочность?
— Знаете, как я описываю характер и поведение счастливого человека? Он делает все, чтобы не потерять свой дар — ощущение внутреннего счастья. На мой взгляд, путь к трезвости должны обеспечивать два сопряженных процесса: биологический и психологический. Биологический должен обеспечить человеку состояние удовлетворенности и счастья. Чем хуже алкоголику на душе, тем сильнее развивается вожделение выпить. Счастье на душе уменьшает тягу к алкоголю и дает возможность трезвого выбора. Конечно, в зависимости от внешних обстоятельств человек чувствует себя то получше, то похуже, но если регуляция самоощущения становится более совершенной, то внешние обстоятельства все меньше будут способны доставить человеку неприятности. К примеру, вам радостно на душе и кто-то случайно наступил вам на ногу, вы легко простите его. А если вам самому плохо, да еще кто-то наступил на ногу, то вы, скорее всего, от злости его обругаете. Регуляцию настроения можно тренировать.
— Думаете, можно помочь Ефремову?
— Михаил Ефремов мой любимый актер. Я считаю его гением. Как все гении, он особенно раним и предрасположен к пагубным пристрастиям. Я почел бы за счастье помочь ему преодолеть недуг (с помощью йоги в первую очередь). Но сколько на это потребовалось бы времени — не скажу. Все зависит от решимости и вовлеченности в процесс. Если человек начинает заниматься активно, то довольно быстро ему внутри становится комфортно и счастливо. А дальше уже просто. Мы все хотим счастья.
— А что вы посоветуете всем остальным алкоголикам и наркоманам?
— Постараться искать те методики, которые работают именно для них. Это непросто. Это можно сравнить с тем, будто вас подвели к клавиатуре рояля и дали возможность нажимать на клавиши, подбирать мелодии. Не у всех ведь получится. Но существуют учителя музыки, которые могут научить играть на рояле. Поэтому так важна профессия реабилитолога. Я надеюсь, в России когда-нибудь она станет такой же обычной, как профессия терапевта. Кстати, в одном из московских университетов на факультете психологии появится курс, где будут обучать будущих специалистов, которые смогут помогать алкоголикам и наркоманам.
