Участники сошлись на том, что вопрос следует поделить на две части: что подталкивает меньшинства к протестным активностям и от чего зависит позиция большинства - поддержать или остаться в стороне?
- Мое движение не преследовало какой-либо иной цели, кроме как привлечь внимание общества к тому, как часто мы пренебрежительно относимся к людям, которые у нас строят, метут, развозят еду и вообще выполняют все черную работу – к гастарбайтерам, - поясняет вдохновитель движения ЖМВ («Жизни мигрантов важны») Александр Андрианов. – Однако сторонников у меня намного меньше, чем критиков. И даже национальные диаспоры в России, в чью пользу эту движение, не верят в искренность, подозревая, что это провокация. Соответственно, к активным протестам меньшинства подталкивает открытое неуважение. Бесправные рабы имеют свойство со временем ожесточаться и копить негатив в отношении хозяина. Но люди боятся открыто заявить о своей позиции, потому что видят связанные с этим угрозы своему спокойному существованию.
Главный режиссер АпоГей-театра Элиас Регул уверен, что ничего хорошего от ЛГБТ-граждан властям ждать не стоит:
- Постоянное ущемление прав, законодательное определение брака, исключившее право секс-меньшинств на нормальную семью и детей… Но, видимо, что-то еще должно произойти, чтобы образовалась сумма факторов, с которой люди выходят на улицы. А не выходят до сих пор потому, что ЛГБТ-сообщество сегодня разъединено, нет харизматичных лидеров. Возникающие протестные настроения быстро нивелируются, так как все думают: какие уж тут права и свободы, лишь бы не трогали! Остается надеяться на лидеров из поколения Z.
- К протестам толкает обостренное чувство справедливости, - уточняет психолог Евгений Зингер. - Протест – активная форма изъявления несогласия. Но у него есть и пассивная форма – фантазирование, вера в пришествие доброго волшебника, который все разом исправит. Россиянам больше свойственна вторая форма, и она говорит о беспомощности. В США, к примеру, белая общественность активно поддерживает протестующих афроамериканцев, хотя они вроде бы там безобразничают и все громят, потому что они испытывают национальное чувство вины и стремятся компенсировать ошибки предков. К тому же, многое зависит от трансгенерационной связи - установок в обществе, передающихся из поколения в поколение. Для американца нетолерантная позиция, а уж тем более ярлык расиста грозят потерей не только уважения общества, но и работы. У россиян же другая ментальность, иные наследственные установки и бесконечные двойные стандарты. Мы приучены выживать, подчиняясь, и каждый раз задаемся вопросом, а готов ли я ради этого рисковать (положением в обществе, семьей и т.д.)? Несопротивление у нас в крови.
Что же должно случиться, чтобы россияне вышли на улицы ради справедливости даже в ущерб личным интересам? Или с нашей «несопротивляемостью» этого вообще можно не опасаться?
- Нужна сакральная жертва, - считает Александр Андрианов. - Этот образ часто используется в политтехнологиях как орудие пропаганды. К примеру, если какие-нибудь скинхеды обидят беззащитную хрупкую лесбиянку, большинство встанет на ее сторону – то есть на сторону меньшинств. Вообще люди очень внушаемы. Также следует помнить, что искренним протестом одних всегда могут воспользоваться другие в своих корыстных целях. Но надежда на искренние протесты у нас все же есть, так как в России подрастает свободомыслящая молодежь.
- Чтобы произошел социальный взрыв, нужны три фактора, - полагает Элиас Регул. - Обнищание вплоть до необходимости физиологического выживания, еще большее ущемление прав и бесцеремонное вторжение в личную сферу всеми путями, включая доносы. Все это существует уже сейчас, но, видимо, должно усугубиться.
