Киргизия задыхается от безработицы
Все государства Центральной Азии сталкиваются с одной и той же проблемой, борясь с коронавирусом: нехватка тестов и коек в больницах. И это не говоря уже о том, что качество медперсонала оставляет желать лучшего, не хватает лекарств и так далее. Главными поставщиками трудовых мигрантов в Россию являются Киргизия, Таджикистан и Узбекистан, и ситуация в каждой из этих стран по-своему уникальна.
Всего в Киргизии зарегистрировано около 35 тысяч зараженных коронавирусом. Из них 1347 человек погибли. Больше всего больных выявили в столице страны Бишкеке – 15263 человека. Впрочем, по данным за 29 июля по всей стране все еще болеют только 9822 человека.
Сейчас власти заявляют, что добились перелома в борьбе с коронавирусом, но предупреждают, что расслабляться рано. Дело в том, что аналогичная ситуация уже была в мае, и тогда началась поэтапная отмена ограничений, связанных с заразой. Если по данным за 1 мая в стране болели всего 756 человек, то 1 июля их стало уже 6261 человек, а к концу месяца почти в 6 раз больше.
Чтобы остановить распространение болезни, пришлось вновь вводить ограничения в отдельных областях страны. Как заявил 28 июля премьер-министр Киргизии Кубатбек Боронов, за последнюю неделю ситуация стабилизировалась. Если 22 июля было выявлено почти 1200 зараженных, то 28 числа их было всего 545. В связи с этим он даже заявил, что Бишкек готов возобновить авиасообщение с Россией. В свою очередь 30 июля объявили днем траура по жертвам COVID-19.
Между тем система здравоохранения Киргизии оказалась перегружена больными коронавирусом. По словам местных жителей, часто дозвониться до врача бывает просто невозможно. Многих оставляют лечить на дому, а лекарств при этом нет. При этом, если во время первой волны коронавируса в ходу был имбирь в качестве народного средства от всех бед на свете, то теперь популярность приобрела собачатина.
Что касается трудовых мигрантов, то здесь ситуация выглядит следующим образом: в марте количество денежных переводов из России сократилось на 10%, а в апреле уже на 50%. Но уже мае и июне они вернулись к показателям того же периода в 2019 году. Местные СМИ объясняют ситуацию тем, что многие киргизы решили переждать коронавирус в России, поэтому, как только предприятия начали открываться, они оперативно вернулись к работе. Так как Киргизия находится в ЕАЭС, претензий со стороны правоохранительных органов к ее гражданам намного меньше, чем к другим мигрантам. С другой стороны, в Киргизии фиксируют возросшее количество нападений на представителей российской дипломатической миссии. Жители республики требуют от россиян как можно скорее возобновить авиаперелеты.
«Работы в Кыргазстане нет, - говорит киргизский политолог Арсен Усенов, - Я не думаю, что у собирающихся вернуться на заработки в Россию будут проблемы с трудоустройством, поскольку многие уезжали с договоренностью о сохранении рабочего места. В целом же, проблем с коронавирусом в стране было много. За этот период граждане показали, что могут справляться с трудностями без государства, которое самоустранилось от решения проблемы».
Таджики хотят домой
Таджикистан долгое время отказывался признавать наличие в стране коронавируса, но в конце апреля все-таки сдался. Правда, по официальным данным там до сих пор самый низкий показатель распространения заразы в Центральной Азии, если не считать Туркмении, в которой формально вообще никто не болеет. По данным за 29 июля всего в стране было 7320 человек, которые заразились коронавирусом, из них 83,3% уже излечились. Погибшими числятся только 60 человек.
Еще в марте местные СМИ писали, что страна не покоряется коронавирусу из-за удивительного иммунитета местных жителей, их молодости (средний возраст гражданина республики 22,4 года) и климата. Зато уже в мае президент Таджикистана 67-летний Эмомали Рахмон и его сын, а по совместительству глава парламента, Рустам Эмомали начали появляться на публике в масках с соблюдением социальной дистанции.
Между тем, для властей Таджикистана изначально главной угрозой был не коронавирус, а голод, который может быть спровоцирован закрытием границ. В связи с этим в апреле руководство республики пообещало создать для каждый семьи двухдневный запас еды. Тогда же цены на картошку подскочили. Доходило до четырехкратного их роста.
Еще одна важная проблема – это судьба трудовых мигрантов. Во-первых, на родину из России все еще пытаются вернуться 41 тысяча человек. Кроме того, количество денежных переводов из России в Таджикистан уже в апреле упало на 50%, что заставило Душанбе попросить МВФ о кредите в размере 190 миллионов долларов. Впрочем, в июне показатели вернулись к докризисному уровню.
«Обстановка по всем странам Центральной Азии примерно одинаковая. Более того ситуация сложная во всем мире и многие люди до сих пор не могут вернуться на родину, - говорит президент Федерации мигрантов России Вадим Коженов, - Мало кто ожидал и в полной мере был готов к проблемам с вирусом. Сегодня те, кто остался в России, очень сильно устали от безработицы и многие просто хотят домой. Мы ожидаем отток мигрантов. Это не будет глобально, это не рецессия. Это связано всего лишь со стрессом в чужой стране. Да, конечно, кто-то захочет вернуться в Россию из Таджикистана, но многие предприниматели лишились работы и какое-то время трудоустроиться будет тяжелее. Со временем все стабилизируется».
Узбекистан стал рекордсменом
В Узбекистане за всю время борьбы с коронавирусом на начало августа выявили около 23 000 зараженных. При этом о победе над болезнью в стране говорить не приходится. С самого марта количество ежедневно выявляемых заболевших там только растет. Если в мае фиксировали максимум около 80 зараженных за сутки, то в июне их стало свыше 200, а в конце июля каждый день начали выявлять почти по 700 человек. Известно, что карантинные меры собираются продлевать на август, но точных дат пока нет. На борьбу с COVID-19 Узбекистан уже набрал кредитов в размере свыше миллиарда долларов.
При этом Узбекистан стал рекордсменом по вернувшимся на родину трудовым мигрантам. Домой приехали около 498 тысяч человек. При этом за границей остались около 2,5 миллиона человек. В самом Узбекистане по официальным данным в первом квартале 2020 года уровень безработицы составил 9,4% - работу не могли найти 1,4 миллиона человек.
«На самом деле домой вернулось очень мало людей, - считает председатель центрального комитета Профсоюза трудящихся мигрантов Ренат Каримов, - Уезжать просто было не на чем. На машине не уедешь, самолеты брали только тех, у кого были проблемы со здоровьем или беременных. Очередь была огромная и чартер не справлялся. Сейчас те, кто остался в России, проходят период адаптации. Они планировали находиться в России один год, а вынуждены два. Многие очень хорошо выучили русский язык, перестали путаться в метро, кто-то собирается посещать театры и другие культурные площадки, когда они будут доступны.
За этот период граждане Узбекистана показали сильную взаимовыручку. Те, кто сохранил работу, помогал тем, кто ее лишился. Они давали деньги в долг или на безвозмездной основе. Благодаря этому справились.
Если границы откроют, никто уезжать не будет. Понимаете, люди приехали зарабатывать деньги. Да, они скучают по родным, но уезжать некуда. Огромного притока граждан Узбекистана в Россию мы тоже не ждем. В любом случае, руководство страны об этом думает, и толпы иностранных граждан в поисках работы на улицах вы не увидите».
О чем говорят мигранты
Существует, однако, достаточно много работ, на которых мигрантов заменить непросто — если вообще возможно. Например, торговля — там, где речь идет не о сетевых супермаркетах, а о небольших точках, торгующих «нишевым» товаром. Например, продавцы сухофруктов: ассортимент и сама организация работы здесь полностью сформированы под уроженцев среднеазиатских республик СНГ.
- Я как раз хочу в отпуск на родину, у меня там жена, - рассказывает Илхом, торгующий сухофруктами в Щукино. - Планировал ехать в мае, но пока границы закрыты. Не был дома с Нового года! Но торговать, кроме меня, некому: хозяин мой двоюродный дядя, у нас на всех точках работают только с Узбекистана.
- Помощники не удерживаются, хоть плачь! - жалуется зеленщик Гасан, родом из Азербайджана, также упустивший в этом году шанс на отпуск. - Попробовали недавно, пришла женщина русская, из Воронежа. Вроде хорошая, разговорчивая. Но неделю проработала — устала, начала злиться, покупатели недовольны. Просила больше денег — 40 тысяч ее не устраивают, хотела 60, а столько и я не получаю. В общем, ушла.
- Ехать на родину боюсь, - говорит Галия, парикмахер, работающая в эконом-салоне красоты. - Во-первых, мне родственники говорят, что там болезнь сильно распространилась. У моих пока все живы, но дальняя родственница переболела. Лежала дома, больниц у нас мало, мы же не из Ташкента, а из села. А так постоянно кто-то заболевает. А лететь на самолете, говорят, самое опасное, в аэропорту можно заразиться почти наверняка. Ну и третье – у нас там совсем плохо с деньгами, а я сейчас хоть работать могу здесь, салоны открылись. Ехать надо было в апреле, когда ничего не работало, но тогда нельзя было. А сейчас уже нет смысла.
- Я как раз собираюсь уехать, как только будет возможность, говорит плиточник Рони, уроженец Кыргызстана. - Брат женился там у нас на родине, нужно всем собраться строить дом. У нас так принято: собираемся вместе и быстро делаем. Нас два брата-строителя тут, приедем, сделаем красиво. Но деньги там не заработаешь, надо здесь, так что снова вернусь.
Коронавирус не стал «болезнью мигрантов»
В июле 2020 года было завершено исследование, посвященное положению мигрантов в России во время коронавируса. Его авторы - научные сотрудники РАНХиГС Евгений Варшавер, Анна Иванова и Анна Рочева. Так вот, согласно данным опросов, мигранты оказались в более уязвимом положении. Они чаще теряли работу и все источники дохода и, хотя некоторые сбережения «на черный день» у них были, таких сбережений было немного. Таким образом, положение мигрантов на конец первой волны пандемии в России можно было назвать крайне тяжелым. Некоторые эксперты ожидали существенный рост преступности. Озвучивался и другой риск: коронавирус в среде мигрантов мог бы передаваться интенсивнее.
Исследование РАНХиГС действительно показало, что мигранты живут в среднем в два раза плотнее, чем местные, однако в России коронавирус все-таки не стал «болезнью мигрантов», отмечают социологи. Хотя точной статистики по их заболеваниям нет, инфекция в мигрантской среде, похоже, активно не распространялась – иначе информационный фон вокруг проблемы был бы совершенно другим.
Авторы исследования упоминают, что в мае была опубликована статистика МВД по преступлениям, согласно которой, по сравнению с апрелем 2019 года, в апреле 2020 года общее количество преступлений снизилось на 7%, при этом количество преступлений, которые совершили иностранцы, снизилось на 10%. В целом снизилась доля таких преступлений как разбои, грабежи и кражи. Показательно, что преступлений, совершаемых мигрантами, в том числе имущественных, стало меньше. Это позволяет говорить о том, что мигранты в качестве реакции на потерю дохода, вопреки некоторым экспертным прогнозам, не обратились к криминальным стратегиям.
Возможная причина отсутствия роста криминала среди мигрантов связана с тем, предполагают авторы исследования, что проблема массовой безработицы и безденежья довольно рано была осознана, и в мигрантской среде развернулась беспрецедентная кампания взаимопомощи. В ходе опроса выяснилось: если среди местных доля тех, кто признался, что в последнее время стал больше помогать малознакомым и незнакомым людям составляет 45%, то среди мигрантов это 68%. Да, частично это “социально одобряемый ответ” - то есть респонденты сказали то, что, как они считают, лучше их характеризует. Но, скорее всего, это в какой-то степени отражает реальность, полагают социологи.
- Есть, в частности, разница между киргизскими и узбекскими мигрантами, - сообщают социологи РАНХиГС. - Так, выходцы из Узбекистана чаще киргизов соглашаются с тем, что они стали чаще созваниваться с родственниками, но реже – что они стали помогать малознакомым людям. Эту разницу можно объяснить в том числе тем, что, если узбеки рассеяны по разным городам России, то киргизы в большей степени концентрируются в Москве, где сложилась преимущественно киргизская мигрантская инфраструктура – кафе, дискотеки, концерты, спортклубы. В этой ситуации и помощь в пандемию, по всей видимости, легче всего организовать по «этнической», а не семейной линии.
Таким образом, похоже, именно благотворительность в мигрантской среде позволила нуждающимся не умереть с голоду или, отчаявшись, не обратиться к криминалу, считают Евгений Варшавер, Анна Иванова и Анна Рочева. Что касается отсутствия мощных вспышек болезни в мигрантской среде, то вероятная причина – то, что мигранты отнеслись к угрозе коронавируса серьезнее, чем местные. Так, по результатам опроса, среди мигрантов – больше тех, кто не согласен с утверждением, что коронавирус – не страшнее обычного гриппа. Во-вторых, среди мигрантов меньше тех, кто выходил на улицу с «необязательными» целями – встретиться с друзьями, прогуляться на воздухе или заняться спортом. В-третьих, среди мигрантов больше тех, кто при симптомах коронавируса вызвал бы скорую помощь или врача.
Ситуация на рынке труда для мигрантов оказалась весьма драматичной, показало исследование РАНХиГС. В целом по России мигранты значительно чаще теряли работу (40% потерявших работу среди мигрантов против 23% среди местных), а также уходили в неоплачиваемый отпуск (35% против 25%). Суммарно среди мигрантов тех, кто по факту не работал и не получал зарплату в ходе карантина – 75%. Если взять наемных работников, мигранты потеряли больше и, по всей видимости, это можно связать с традиционно более уязвимым положением на рынке труда.
- Суммарно доля мигрантов, у которых доход уменьшился или полностью исчез – 83% по Москве, - отмечают авторы исследования. - Это позволяет говорить об очень серьезных потерях, если только не существует прочих источников дохода в домохозяйстве или сбережений. А накопления есть примерно в 40% случаев по каждой группе как в России, в целом, так и в Москве, и статистически значимых различий между местными и мигрантами нет. Вместе с тем, накоплений мигрантов хватает на меньшее количество времени, чем местных. Карантин длился около 3 месяцев, и по Москве соотношение составляет 13% имеющих накопления на срок больше трех месяцев среди мигрантов против 34% среди местных.
Так что однозначным положение с мигрантами в России не назовешь. Но и преувеличивать серьезность проблемы, по-видимому, не надо.
