Победной весной 1945-го младший лейтенант Евгений Яхнин был слушателем Академии химической защиты. Он оказался в числе тех четырех сотен счастливчиков, которых отобрали в сводную роту академии для торжественного прохождения по Красной площади на параде.
— Мне в ту пору всего 22 года было, — рассказывает Евгений Давыдович. — На фронте повоевать успел, хотя и не так много: направили учиться в Академию химзащиты в Москве.
— Когда вы узнали, что предстоит участвовать в Параде Победы? Был какой-то конкурс, строгий отсев?
— О том, что состоится такой парад и наша академия принимает в нем участие, нам сообщили в конце мая 1945-го — практически сразу после того, как «наверху» было принято решение о проведении Парада Победы. Не запомнилось, чтобы у меня возникали тогда какие-то сомнения, что я не попаду в число отобранных в парадный расчет, — как-никак все-таки фронтовик, да и по внешним параметрам соответствую: там ведь было условие, чтобы рост, кажется, не менее 170 сантиметров.
А буквально через 1–2 дня у нас начались тренировки, — надо было учиться хорошо маршировать. Подробности тех дней из памяти уже уходят, но сохранилось ощущение, что ежедневно мы занимались шагистикой, что это был практически непрерывный процесс.
— А где проходили тренировки?
— Академия химической защиты, в которой я учился, располагалась тогда в Бригадирском переулке неподалеку от «Бауманской». Но отрабатывали мы строевые упражнения в другом месте — в районе Лефортовского парка. Там находилась Академия бронетанковых войск. У них был на территории хороший плац, на нем мы и тренировались.
«Коробка» наша была 20х20 — двадцать шеренг по двадцать человек в каждой. Требовалось, чтобы все шли ровно, по команде вовремя поворачивали головы направо и т.д.
Помню, командовал нами на тренировках подполковник Кузнецов — солдафон, мы его не любили. Отдельно отрабатывали прохождение мимо Мавзолея, на трибуне которого во время парада должны находиться руководители страны. Согласно уставным требованиям при приближении к этому месту должен был офицер, возглавляющий «коробку», выхватить шашку и поднять ее вверх, а мы все одновременно повернуть головы направо — в сторону Мавзолея. Выполнялось это по команде «Салют!». На тренировках ее подавал один из офицеров, стоявших в стороне, не участвовавших в марше.
Мы повторяли такую церемонию многократно. Маршируем. Команда «Салют!». Подполковник Кузнецов выхватывает и поднимает шашку. Мы, шагая в шеренгах, делаем равнение направо.
Естественно, на тренировках устраивали перерывы. И вот во время одного из таких «антрактов» один из моих друзей решил над Кузнецовым подшутить. Все сидят, отдыхают, кое-кто даже задремал… А мой товарищ вдруг как крикнет: «Салют!». Подполковник спросонья вскочил, встал на свое место, шашку поднял… А позади него курсанты дружно хохочут. Наше противостояние кончилось тем, что Кузнецова убрали, заменили на тренировках другим офицером.
Смех смехом, но дело-то было не из легких, нам непривычное. Некоторые из слушателей не выдерживали напряжения, падали в обморок. Не так просто ведь даже стоять в строю, строго держа равнение. А уж маршировать часами и того труднее.
На Красной площади нам тоже довелось потренироваться. Таких генеральных репетиций было, по-моему, три. Две ночные и одна днем.
К слову сказать, ставший знаменитым церемониал с бросанием знамен предварительно тоже репетировали на Красной площади — во время двух, кажется, тренировок. На первой из них в руках у солдат были «заменители» — длинные палки. А на второй репетиции, как мне вспоминается сейчас, использовали уже настоящие знамена, но только я не знаю, подлинные ли трофейные немецкие или тоже какие-то «заменители»…
На Красную площадь каждый раз шли пешком — несколько километров. Общежитие академии находилось на Соколиной Горе. Там мы все собирались и строем двигались через Перово, где был переход через железнодорожные пути, и дальше в сторону Кремля. Приходили туда заранее. На подступах к Красной площади останавливались, ждали своей очереди для прохождения торжественным маршем.
— А в сам день парада? Неужели тоже пешком?
— Да, 24 июня мы тоже в пешем строю шли в центр города от Соколиной Горы. Помнится, пока добирались, уже дождик накрапывать стал, потом еще усилился…
В день парада для каждой «коробки», участвующей в нем, был намечен свой маршрут следования к Красной площади, назначено свое место сосредоточения, чтобы не мешали друг другу…
За прошедшие с тех пор годы меня уже неоднократно расспрашивали про Парад Победы. И всегда задавали один и тот же вопрос: какие чувства вы испытывали, когда шли, держа строй, по площади? Гордость? Осознание значимости события?
Так вот скажу вам честно: ничего подобного я и мои товарищи тогда не ощущали. В мозгу билась лишь одна мысль: нужно держать равнение и, подходя к Мавзолею, вовремя по команде сделать равнение направо. В этот ответственнейший момент офицер, который возглавлял «коробку», делал шашкой «салют», а мы все, прекратив делать на ходу отмашку руками, опускали их по швам, как при команде «смирно», и поворачивали головы в сторону правительственной трибуны. Пока маршировали дальше, чеканя шаг, в голове еще свербило: поскорее бы пройти, поскорее бы уже это все закончилось — и можно было бы сбросить напряжение, отдохнуть!
Наши несколько «коробок» — слушатели академий, курсанты военных училищ — шли по Красной площади в арьергарде пеших парадных расчетов. Так что нам пришлось довольно долго стоять в районе Исторического музея, ожидая своей очереди. Оттуда мы видели, как торжественно маршировали сводные полки фронтовиков, как солдаты бросали немецкие знамена к Мавзолею… Ну и, конечно, врезался в память момент церемонии в самом начале Парада Победы, когда маршалы Жуков и Рокоссовский объезжали выстроившиеся части. К нашей «коробке» они тоже подъехали, вернее, подскакали на своих лошадях. Жуков нас поприветствовал, мы ему ответили как положено. Это тоже неоднократно было отрепетировано за время наших тренировок.
Но еще раз повторю, особо увлекаться «созерцанием» происходящего не получилось: каждый помнил, что совсем скоро предстоит самим чеканить шаг в строю на глазах у тысяч собравшихся зрителей и почетных гостей.
Лишь гораздо позже, после 1965 года, когда в стране возобновилась традиция торжественного празднования Дня Победы, — только тогда мы стали осознавать, что в июне 1945-го нам довелось оказаться «действующими лицами» такого уникального парада, который означал победное окончание великой войны.
Но все-таки, признаюсь, главная память о Победе, отмечании этой Победы у меня связаны не с июньским парадом, а с днем 9 мая. Потому что 9 мая, когда объявили о капитуляции Германии, это был удивительный, неповторимый праздник. Многих тогда сразу же отпустили с работы, и началось... Вы себе даже представить не можете, что это было!.. Вся Москва высыпала на улицу. Вокруг — всенародное ликование. Я оказался тогда на Красной площади. Там люди — абсолютно незнакомые — обнимались, целовались. Устраивали хороводы, пели песни… Еще качали военных: увидят кого-то с орденами-медалями на груди — и давай его подбрасывать в воздух. Такое было ликование, какого, я уверен, никогда и нигде в мире не случалось.
— Давайте вернемся в 24 июня 1945-го. Что же было после завершения торжественного марша по Красной площади?
— После окончания Парада Победы мы, также в пешем строю, вернулись на Соколиную Гору. В общежитии академии приготовили к нашему прибытию праздничное застолье.
И все другие части, которые дислоцировались в Москве, возвращались с парада пешком. А те, кто базировался за городом или же был задействован в прохождении техники на параде (например, расчеты артиллерийских систем), — тех увозили на автомобилях.
— Еще один «бытовой» вопрос. Форму для парада отдельно шили каждому участнику?
— Нет, специально по мерке не шили, а привезли готовые уже комплекты. И каждый из нас подбирал из них себе по размеру. Это были парадные мундиры со стоячим воротником. Потом они у нас остались…
К слову сказать, период перед парадом был отмечен одним приятным событием. Не помню уж точно, но, кажется, незадолго до 24 июня у нас в академии прошла торжественная церемония: всем участникам парада вручили медали «За победу над Германией». (Такое решение приняли тогда в Кремле: первыми новой медалью наградить именно участников Парада Победы. — Ред.)
★
Москвич Женя Яхнин лишь за несколько дней до начала войны окончил школу — тот самый трагический выпуск 1941-го. Вскоре по направлению комитета комсомола парня отправили под Вязьму — рыть окопы. Возвратившись в Москву уже на исходе сентября, Евгений отправился в военкомат: «Направьте меня на курсы летчиков!». Однако, к большому огорчению Жени, военком ему отказал — скорее всего, из-за слишком юного возраста. Но посоветовал: «Если хочешь помогать фронту — иди на завод».
— Я работал токарем на одном из авиационных предприятий больше года, — вспоминает Евгений Давыдович. — Потом, уже в конце 1942 года, все-таки не выдержал и написал заявление, что хочу идти в армию добровольцем. Так и попал на фронт — на Западный.
— Среди ваших наград есть медаль «За боевые заслуги». За что вы ее получили?
— Так ведь в названии же указано: за боевые заслуги. А если говорить серьезно, то даже не могу припомнить, за какой конкретно боевой эпизод ее получил… Хотя, может быть, вот за этот.
Случилось это в 1943 году под Оршей. Я тогда служил в звании старшего сержанта во взводе химической защиты. Подвиг заключался в том, что мы вдвоем с моим напарником вытащили неразорвавшуюся мину, которую, как предполагалось, немцы могли начинить отравляющими веществами. Видимо, наши хотели более детально изучить такой неприятельский боеприпас, а для этого требовался образец.
Мина была большая. Такие на фронте солдаты прозвали «Лука Му…»… Ну, в общем, в честь героя знаменитого стихотворения. Она упала по касательной на склон, и потому взрыватель не ударился о землю. В результате не шарахнуло. Но вы же понимаете — можно ли к такому неразорвавшемуся боеприпасу, не рискуя, приближаться, а тем более трогать его и переворачивать. Это же очень чревато.
Мы с напарником сперва немецкую штуковину осмотрели, огородили как-то и даже табличку поставили: «не подходить, опасно!». Потом пошли за санками. Осторожно на них эту «дуру» взвалили и отвезли в тылы дивизии. Вот, мол, вам трофей… А затем, гордые, с чувством исполненного долга вернулись обратно. Позднее в дивизионном «Боевом листке» какой-то корреспондент написал заметку: героический поступок совершили такие-то бойцы… Может быть, именно этот эпизод с миной и сыграл роль в моем последующем награждении. Но точно я уж теперь не вспомню.
А всего на фронте мне довелось пробыть около трех месяцев. Так что каких-то особых героических дел совершить не успел, потому и рассказать вам что-то эдакое о своей боевой биографии не могу. Самые яркие переживания той поры — когда рядом кого-то убило, когда обстрелы сильные накрывали и приходилось носом в землю на дне траншеи прятаться от осколков…
Осенью 1943-го я был откомандирован по приказу начальства из своей части в тыл — для поступления в Академию химической защиты. Закончил я ее в 1948 году.
★
Армейская служба Евгения Давыдовича Яхнина продолжалась вплоть до 1958-го. Демобилизовавшись, он осуществил свою давнюю мечту — занялся наукой. Работал сначала старшим инженером в Институте физической химии, потом защитил кандидатскую, докторскую. Трудился в разных научных институтах, занимался преподавательской работой… В последние годы Евгений Давыдович тоже не сидит без дела — он увлекся литературной деятельностью. Написал уже несколько книг. Самая недавняя посвящена встречам автора с выдающимися учеными, талантливыми художниками, скульпторами. «Мне хотелось рассказать об этих замечательных людях, память о которых должна сохраниться в истории для потомков», — говорит Евгений Яхнин. Человек, который сам стал уже частицей нашей общей истории страны, участник легендарного Парада Победы.
