Спрашивают: как могли родственники собраться в тот же день? Могли. От них не уйдешь, они — малаховские, борисовские — мертвого уговорят. И даже денег не предложат — не захочешь, не можешь, не умеешь, а все равно пойдешь.
Андрей Малахов с холодным носом работал в режиме конвейера: следующий, следующий, следующий, не задерживайтесь. Стравливал, делал большие глаза, скорбел, присаживался — и все в режиме своей знаменитой дурацкой скороговорки. Вот он, профессионал.
«Михаил Олегович, вы не хотите попросить прощения?» Михаил Олегович, бывший любимец публики, сейчас убийца, в капюшоне, в балахоне в сопровождении возвращается с допроса. На него набрасываются девочки, мальчики с диктофонами. Они на работе, это журналистика.
Потом подключились политические. У всех горящие взоры, праведные лица. Владимир Соловьев только что матом не ругался: «мерзавец, подонок, негодяй, гражданин убийца». Конечно, мстили ему, Ефремову, — за «гражданина поэта», за ёрничанье, пародии, неуважение к власти. И только пропагандист Артем Шейнин сказал, что нельзя, не нужно травить. И только Михаил Леонтьев сказал нечто христианское, лучшее, что можно сказать улюлюкающей толпе.
Михаил Ефремов уже в аду, раз и навсегда. С ним случилось самое страшное, что могло случиться с человеком. Назад хода нет. Но я не знаю, как сейчас живется Эдварду Радзинскому, Константину Меладзе, Массимо Каррере, бывшему и победному тренеру «Спартака». Они насмерть сбили людей, но без отягчающих обстоятельств, они не пили за рулем, не нюхали. Не сидели. Оказались не виноваты, заплатили деньги и опять в игре. Как им живется? Судя по историческим лекциям, программе «Голос», азарту в тренерской зоне — совсем неплохо. Они общаются, шутят, смотрят в глаза. Я не могу этого понять.
А были еще прекрасный композитор Таривердиев, прекрасный поэт Межиров, прекрасный футболист Севидов. Отсидел только последний. Они с этим жили, с этим умерли.
Про вице-президента «Лукойла», про детей высокопоставленных чиновников, про тетку, задавившую «пьяного» мальчика я и не говорю: там правосудие и не ночевало. Отряхнулись, обвинили ими же убитых, потребовали компенсацию за нанесение им, убийцам, морального ущерба и помчались жить дальше.
…Ефремов попросил прощения. И все эти Порфирии Петровичи вмиг превратились в Станиславских: не верю! Здесь не так посмотрел, здесь голос не дрогнул, здесь почему-то не зарыдал, жест рукой не тот — не верю. Ненатурально как-то, неискренне, а ну давайте еще один дублик сделаем. Опять в студии стоят гости, опять обличают, половина из них запойные алкоголики. Не верят — и все тут.
Да, ему нет прощения. Но на Руси таких всегда жалели. Потому что он тоже умер, пусть еще и живой. И Раскольникова, кающегося убийцу, жалко. Это не литература, это жизнь.
Если вы хотите узнать, понять, «каким он парнем был», посмотрите на Ю-Тубе интервью Михаила Ефремова с Дмитрием Быковым. Миша там прекрасен, умен, тонок, добр. Это февраль 2020 года, за три с половиной месяца до… Не в этой жизни.
Если бы все можно было повернуть назад. Если бы Михаил Ефремов переступил закон, но не так, совсем по-другому. Например, угонял бы машины у жуликов и воров, продавал их, а деньги перечислял в детские дома… То встал бы на суде главный свидетель, следователь Максим Подберезовиков, Олег Ефремов, отец, и сказал бы: «Он, конечно, виноват, но он… не виноват. Пожалейте его, товарищи судьи, он очень хороший человек».
Но так не будет… никогда… Михаил Ефремов в аду, теперь ему там жить. Пожалейте его.
