Месяц назад 30-летняя петербурженка Мария Симонова скончалась после того, как к ней несколько раз отказалась выехать «скорая». Из-за воспаления почек отекли легкие, потом отказало сердце. Проверки по факту неоказания помощи начали лишь после публикаций в СМИ — спустя месяц после обращения матери погибшей в Следственный комитет. Эта история не единственная.
«Коронавируса у него нет, забирайте из больницы»
Меринцов Валентин Трофимович, 83 года, Екатеринбург. Скончался 23 мая. Рассказывает его внук Андрей.
«Все началось в прошлый понедельник, он с утра проснулся и подумал, что простудился. За два дня до этого дед был бодрым, много работал. Он вообще был живчиком. Поднялась температура 39,5, никогда у него такого не было. Бабушка вызвала «скорую». Думали, что отвезут его в больницу, проверят. Врачи приехали и сказали: «Вы шутите? Ему сколько лет! А у нас там одни коронавирусные, он заразится обязательно!». Они нас убедили, и под таким давлением, что он обязательно подхватит коронавирус, мы написали отказ от госпитализации.
На второй день дедушке стало хуже: температура не спадала, были сильные симптомы отравления, нарушилась координация — он стал вести себя «как пьяный». Мы снова вызвали «скорую». Они долго думали, куда его положить. Отвезли в госпиталь для ветеранов на Широкой речке. Там его продержали где-то 2-3 часа, потом сказали, что сделали тесты, коронавируса у него нет, и поэтому — забирайте. С другими болезнями у них не лежат.
Я подъезжаю к приемному отделению и вижу, что дед стоит на крылечке, один совершенно. Когда увидел, что это я, попытался ко мне идти, но снова как пьяный, ноги заплетаются, еле успел его поймать, чтобы он не упал. Никто его не проводил.
Привез его домой. Температура все это время не спадала, в ночь с 21 на 22 мая он стал бредить. Встать он уже больше не мог.
Часа в 3 ночи мы снова вызвали «скорую», часов до 8 утра они у нас сидели, пытались поставить ему капельницу и гадали, куда его можно отвезти. Место нашлось в городе Сысерть, это за 50 км от Екатеринбурга. Определили деда туда. Но потом дозвониться смогли только часам к 5, по половине номеров меня просто посылали: «Больше не звоните, мы не имеем права давать информацию, кто где лежит». В итоге я дозвонился до главврача и он сказал, что у деда отказали почки и он под капельницей.
На следующий день с утра позвонили и сказали, что остановилось сердце. Последний лечащий врач, с которым мы общались, пояснил, что если бы его привезла первая бригада «скорой», то его бы прокапали и спасли. Он сказал, что по симптомам сразу было видно, что это почки».
«Был бы коронавирус — забрали бы, а так куда мы ее?»
Праведникова Надежда Алексеевна, 67 лет, Березовский, Свердловская область. Скончалась 26 апреля. Рассказывает ее дочь Елена.
«Маме стало плохо 22 апреля, были почечные колики. Приехала «скорая», посмеялись, сказали: «Если бы у вас были колики, то вы бы по полу валялись, а вы даже ходите». Маме становилось хуже, 25 апреля она уже не могла спать. Снова вызвали «скорую», померяли давление, сделали ЭКГ. Я настаивала на госпитализации, чтобы ей сделали УЗИ и анализы в оперативном порядке. Медсестра заявила: «Если бы был коронавирус, то забрали бы, а так куда мы ее?».
Маме становилось хуже, начали отниматься руки и ноги, мы снова вызвали «скорую». Она ехала к нам 3,5 часа. Врач отвел меня на кухню и спросил, знаю ли я про мамин диагноз. Сказал, что у мамы рак. Я была в шоке. 24 года назад у нее действительно был рак, но она успешно вылечилась. Но врач сказал, что это коварная болезнь, что уже пошли метастазы, а таких в больницу не берут. Никаких других вариантов, хоспис, например, никто не предложил.
Тут уже папа начал ругаться, я стала кричать: «Ну делайте хоть что-нибудь!». Когда я сказала, что врачи обязаны забрать пациента, если «скорую» вызывают третий раз, они, наконец, согласились отвезти маму в больницу. Там мама попросила сделать ей УЗИ, сама говорила, что болит у нее почка, но ей сказали, что аппарат УЗИ сломан и не понятно, где находится. Сделали зачем-то рентген грудной клетки и переписали диагноз про рак у врачей «скорой». И положили к больным ОРВИ.
Утром 26 апреля мама умерла. Вскрытие показало, что проблема, действительно, была в почках — камень застрял в мочеточнике и начал гноиться. Потом произошло заражение крови. Паталогоанатом сказал, что если бы первая «скорая» ее забрала, проверила ее слова про боль в почке и нашла камень — мама бы выжила».
«Что должно произойти, чтобы случай стал экстренным?»
Токарев Николай Васильевич, 71 год, Набережные Челны. Отказано в госпитализации с острой сердечной недостаточностью. Рассказывает дочь Валерия.
«У отца случилась острая сердечная недостаточность с жидкостью в легких. Легкие не работают толком, дышать может только сидя, ноги посинели и отекли. В госпитализации по «скорой» нам не отказали, но привезли в инфекционную больницу. Хотя должны были положить в кардиологию, чтобы торакальный хирург откачал жидкость из легких. Но нам сказали: все сначала должны пройти через инфекционную больницу.
Когда выяснилось, что дело не в пневмонии, а в сердце, то сразу выписали. Состояние при выписке — «средней тяжести», хотя я бы сказала тяжелое. Но что написано, то написано. Одышка, отеки сильные, учащенный пульс 125-140 ударов в минуту, в лежачем спокойном положении. По КТ рубец, расширенные легкие, фибрилляция предсердий. То есть сердце впустую качает, плюс два инфаркта за плечами, плюс возраст.
Но нам сказали — если не пневмония, то дальше по месту жительства. А как?! Записи на сайте нет и не предвидится, ходить отец не может. Врач, которого можно вызвать из поликлиники, — не кардиолог, он даже препараты прописать не сможет. Платные врачи все на карантине. А жидкость сама из легких не уйдет…
В «скорой» сказали, что нет никакого смысла везти снова в больницу — вас не возьмут, только отца измучаете. Госпитализируют, сказали, только экстренных больных, на что я спросила: что должно еще случится, чтоб он стал экстренным?
Вызвала платного, единственного в городе кардиолога, который согласилась приехать, за 3000 рублей. Выписали мочегонные, но даже без всякого медобразования понятно, что это не панацея. В его возрасте, мочегонные вымоют калий и только ухудшат работу сердца. Вот такой замкнутый круг».
«Куда все болезни исчезли — один ковид!»
Надежда Афонова (данные изменены), 53 года, Ленинградская область, Ломоносовский район. Отказали в госпитализации с ателектазом (спадением доли) легкого.
«Болею с 2011 года саркоидозом легких. Это воспалительное заболевание. Один или два раза в год меня клали на плановую госпитализацию. Но в этом году мало того, что у меня фиброз обоих легких, так еще и правое легкое перестало раскрываться. Ателектаз легкого. Мне на приеме дали направление на госпитализацию, чтобы сделать фиброскопию. Ждала полтора месяца с большой надеждой на помощь. На 22 апреля была назначена госпитализация, но потом, ссылаясь на карантин, отказали. Я не понимаю, куда все болезни исчезли — один ковид! Даже очередь к пульмонологу заблокирована до 31 мая.
Я просила, чтобы мне в поликлинике фиброскопию сделали. Но врач сказала: «Хочешь, чтоб тебя отсюда в реанимацию увезли?». Доктор на приеме очень хорошая, к ней претензий нет. Нужно в больницу, но в областной ЛОКБ на Луначарского в Санкт-Петербурге мне отказали.
Мне трудно дышать, по 10 дней дышу через небулайзер для ингаляций лекарствами. Ингалятор всегда в куртке, чтобы был под рукой. Я берегусь, выхожу только к Финскому заливу, подышать морским воздухом. Если я подхвачу еще и коронавирус, то буду медленно умирать. Сколько мне так жить, я не знаю».
«В больнице сказали: «Мало ли что онколог прописал!»
Екатеринбург, пациенту с онкологией отказали в госпитализации. Рассказывает дочь, Екатерина Хващевская.
«У моего папы рак горла 3-й стадии. Некоторое время назад у него стал падать гемоглобин. Онколог назначил переливание крови, за направлением в больницу отправили к терапевту. Терапевт сказал, что не знает, в какую больницу могут положить отца — в Екатеринбурге почти все больницы закрыты под коронавирус. Официальное направление выдать отказался. Мы ходили к заведующей поликлиникой, к другим врачам — все пожимали плечами. Хотя в онкологии идут приемы, ни один не отменен. А в больницу положить не могут.
Так прошел месяц, мы бились об стену, никто ничего не мог сказать, даже сколько нам вообще ждать. Время уходило, гемоглобин падал, состояние ухудшалось. Если не перелить кровь, то его не возьмут на химиотерапию, сдвигается все лечение и исход понятен.
Мы позвонили в «скорую» — в течение 15 минут никто не брал трубку просто. Позвонили в приемный покой нашей больницы по месту жительства, описали ситуацию. Я спросила: «Если мы его сами к вам привезем, примете?» Сказали, уточнить в терапии. Я позвонила, там ответила некая Людмила Дмитриевна, сказала: «Что это за ерунда? Нет, конечно, не примем!».
Утром мы не выдержали и все-таки повезли отца в 20-ю больницу. В приемном покое встретил очень адекватный врач, даже стал ругать, что мы так долго терпели, объяснил, что переливание надо срочно делать. Спустя какое-то время снова звонит Людмила Дмитриевна из терапии и говорит: «Я его выписываю, для госпитализации нет оснований!». Я стала ей объяснять, что отец срочно нуждается в переливании, мы и так ждали месяц, это уже вопрос жизни и смерти. Когда я напомнила, что нам онколог прописал переливание, она ответила — мало ли что онколог прописал!
В итоге, со скандалами, руганью, удалось ее уговорить оставить отца в больнице только тогда, когда я сказала, что сейчас буду звонить в Минздрав и главврачу. И заставила ее выдать нам письменный отказ в госпитализации. Это подействовало. Но что делать пожилым людям, или тем, у которых нет столько сил и наглости?»
По факту гибели петербурженки Марии Симоновой начал проверку Следственный комитет. В Свердловской области по факту неоказания помощи Надежде Праведниковой в березовской ЦРБ проводится служебная проверка. Главный врач Станислав Кан принес извинения семье погибшей.
В начале мая о проблеме отказа в госпитализации людям с хроническими заболеваниями заявили во Всероссийском союзе пациентов. В Федеральном фонде обязательного медицинского страхования пояснили, что такие отказы недопустимы, и посоветовали пациентам жаловаться в территориальные представительства ФОМС. В некоторых регионах, например в Калужской области, пациентам, которые жалуются в социальных сетях на неоказание помощи, отвечают официальные представители от департаментов здравоохранения. По словам пациентов, после этого чаще всего удается добиться приема у специалиста или госпитализации. Эффективны также жалобы на имя главврачей клиник и в региональный минздрав.
Читайте также: Заболевшая в "красной зоне" саранская медсестра описала жуткое наплевательство
