— Как только произойдет одно из двух — разработают вакцину или массово большая часть населения переболеет, — все вернется практически на тот же уровень, каким он был до вируса, — полагает Александр Морозов, сопредседатель Межрегиональной общественной ассоциации «Город и транспорт». — Тренды показывают рост подвижности: технологии позволяют общаться удаленно, но людям хочется общаться напрямую. Точно так же и заказ товаров удаленно имеет все те же плюсы и минусы, что и до вируса: я по-прежнему не хочу, чтобы чужие люди приходили домой, не хочу сидеть на чемоданах и все время их ждать. И если мы все привиты или переболели, то чего бояться, пока не появится новый вирус?
Эксперт «Города и транспорта» Владимир Свириденков считает, что общественный транспорт будет вынужден эволюционировать после эпидемии. «Понятно, что обеспечить необходимый с точки зрения эпидемиологов уровень дистанцирования и сохранить нынешнюю нагрузку на общественный транспорт невозможно, — говорит Свириденков. — Кстати, масочный режим, возможно, в метро сохранится какое-то время и после снятия карантина, потому что эпидемия не подавлена, как это случилось в Китае. Заметим, что в дальневосточных культурах многие носят маски даже вне эпидемий».
Еще одно «карантинное» новшество на московском общественном транспорте — отказ от неименных проездных билетов (напомним, сейчас невозможно купить одноразовый билет, оплатить проезд банковской картой или телефоном, а номер «Тройки» нужно привязывать к пропуску для передвижения по городу). Владимир Свириденков не прогнозирует, что от такого рода билетов откажутся совсем. Скорее, после их возвращения «анонимный» проезд станет стоить дороже. Так устроена тарифная система во многих странах: неименные «туристические» билеты, которые можно передавать другому лицу, продаются по более высоким ставкам.
Любопытно, что нынешняя эпидемия подсветила ключевое достоинство «устаревшего», как полагают многие транспортники, решения — личного автомобиля. Сейчас это самый надежный способ передвигаться по городу и не заразиться коронавирусом: вероятность контакта с его носителями минимальна. И тем не менее «легитимизации» личного автомобиля не предвидится, настаивает сопредседатель ассоциации «Город и транспорт» Александр Морозов: мировой тренд отказа от личного владения (и связанных с ним проблем — содержания, ремонта и т.п.) явно преобладает над локальной проблемой.
— Надеюсь, что большая безопасность каршеринга по сравнению с такси будет признана, — говорит Морозов. — Ведь там, по крайней мере, нет водителя, который и есть главный рассадник заразы, а протереть все или оставить опрыскиватель в салоне для обеззараживания самому — задача вполне посильная.
Скачкообразного перехода к «новой мобильности» — например, массовой велосипедизации — по словам эксперта, ожидать также пока не приходится. «Тренд на новые велодорожки — это долгая история, — отмечает Морозов. — Коронавирус стал дополнительным стимулом к этому, но зрелость этой идеи пока слабая».
Владимир Свириденков обращает внимание на то, что статистика ДТП в последние недели показывает, по понятным причинам, уменьшение числа аварий на 70% — а вот число погибших не только не уменьшилось по сравнению с аналогичными периодами, но даже выросло. Причина очевидна: без пробок скорости выше, значит, и процент тяжелых аварий возрастает. Возможно, полагает эксперт, это знание поможет скорректировать стратегии транспортного развития: до сих пор политики и управленцы через запятую ставили перед собой цели «избавиться от пробок» и «повысить безопасность дорожного движения». Теперь же становится очевидно, что цели эти разные, и при прочих равных бороться нужно прежде всего не против пробок, а за безопасность.
— Трафик все-таки может облегчиться — из-за большего распространения удаленной работы, — рассуждает Владимир Свириденков. — До начала пандемии порядка 20% рабочих мест в Москве были расположены вне офисов. В Нью-Йорке эта цифра составляла порядка 35%. Москва в любом случае догоняла бы мировые столицы по этому показателю, но пандемия, думается, ускорит этот процесс: 35% удаленных рабочих мест можно достичь уже за 4–5 лет.
Районам — зеленый свет
— Если раньше мир двигался только в одном направлении — глобализация, когда финансовый центр города, скажем, был в одном месте, военный в другом, производственный в третьем, — то сейчас обратная тенденция: страны сепарируются, даже регионы пытаются закрыться друг от друга, — говорит глава фонда местного самоуправления, глава муниципального округа Таганский Илья Свиридов. — Это все ведет к обратному процессу, то есть к локализации. По всей вероятности, в будущем люди станут больше интересоваться, что происходит у них в непосредственной близости.
Сейчас, во время карантина, районные интернет-сообщества (а именно они в последние годы являются главными драйверами развития гражданских связей) несколько стихли — поскольку люди меньше выходят на улицы, меньше видят, меньше фотографируют, отмечает Свиридов. Однако эти же социальные сети используются для продвижения районного малого бизнеса.
Пандемия и сопутствующий ей карантин — стресс-тест для современного мегаполиса. И неудивительно, что к происходящему заинтересованно присматриваются урбанисты — эксперты по организации городского пространства.
«Первая, хорошо подсвеченная эпидемией история — это неравенство в городе, — комментирует эксперт по городскому развитию Петр Иванов. — Заражению оказываются больше других подвержены те, у кого нет возможности нормально самоизолироваться, кто вынужден ради средств к существованию ехать на работу и контактировать с людьми. Анализ этой проблемы — это разговор и про автоматизацию многих производств и сервисов, и про соцподдержку, и про новые принципы организации экономики города для минимизации неравенства».
Еще одним из возможных трендов ближайшего будущего может стать mixed-use development, то есть смешанная жилая и коммерческая недвижимость в одном доме и одном квартале, говорит урбанист: «Модернистский сценарий, где существуют отдельно жилой массив и отдельно — рабочие места, неблагополучен с точки зрения эпидемиологии. Когда то и другое находятся в одном месте, картина выглядит гораздо более сбалансированной. Правда, есть проблема, что в советских и постсоветских микрорайонах недостаточно потенциально нежилых площадей».
— Вообще же говоря, эпидемия в мире происходит далеко не в первый раз, и каждый раз после эпидемий города развивались и росли еще сильнее, — говорит архитектор Илья Заливухин. — Да, эпидемия очень многому должна научить города — они должны стать лучше. Но альтернативой могут быть только запустение и бегство людей в пещеры — а мы ведь этого не хотим?..
Города будут лучше противостоять эпидемии, если в них станет развиваться социальная (школы, больницы, места досуга), инженерно-экологическая («зеленый каркас», парки, водопровод и канализация) и транспортная инфраструктуры. Именно это может снять остроту проблемы: люди соприкасаются друг с другом и распространяют инфекцию. Можно организовать пространство города так, чтобы свести ненужные соприкосновения к минимуму, — например, сделать районы города более самодостаточными, со своими центрами, парками и другими объектами. И со своими рабочими местами, конечно.
Удаленная работа — не роскошь, а вариант нормы
Тезис, что идеальная работа — та, которую можно выполнять из любой точки земного шара, появился не вчера: многие молодые люди ищут для себя именно такой формат. Был бы резвый ноутбук, устойчивое интернет-соединение и телефон под рукой — и какая разница, где готовить отчеты и писать релизы? Некоторые работодатели тоже уже давно поняли старую мудрость: меньше народу — больше кислороду (а заодно сэкономленного электричества, воды в санузлах; иногда и помещение потребуется арендовать гораздо меньшего размера), но большинство все-таки не совсем разбиралось, что это за зверь такой — удаленка. До недавнего времени…
— Я нередко сталкивалась с ситуациями, когда человек, которому нужна возможность работать дистанционно, как будто заранее чувствует себя виноватым: ему кажется, что он просит незаслуженных привилегий, что это наглость и что работодатель имеет полное право «поставить его на место». Хотя в современном мире часто нет никакой реальной необходимости каждый день приезжать в офис, — объяснила в разговоре с корреспондентом «МК» карьерный консультант Анастасия Баранова. — В апреле 2020 года практически все мы попробовали удаленную работу и многое поняли — например, что это вовсе не синоним халявы и не облегченный вариант работы, что такой формат требует отличной самодисциплины. Поэтому есть основания надеяться, что после окончания пандемии люди смогут договариваться о дистанционной работе вне зависимости от того, какие у них для этого причины: необходимость присматривать за маленьким ребенком, работа на нескольких проектах параллельно или долгая дорога. Работодатели привыкнут делать вывод по KPI (соблюдению графика выполнения задач и эффективности), а не по факту присутствия на рабочем месте.
При этом, как уточняет специалист, потребуется определенная гибкость со стороны работодателя в том, чтобы избежать конфликтов внутри коллектива: сотрудники, чье присутствие необходимо в офисе для нормальной организации рабочего процесса, могут расценить разрешение на удаленную работу тем, кто достаточно автономен, как несправедливые поблажки. В этом случае, по мнению Барановой, на помощь могут прийти дополнительные меры корпоративной поддержки — например, льготные абонементы в фитнес-клуб или на курсы английского языка для тех, кто обязан будет соблюдать рабочий график с 9 до 18 часов, оплата проезда, мобильной связи или питания на работе.
Однако заручиться лояльностью руководителя или заказчика для того, чтобы работать удаленно, это еще полбеды; куда более серьезные сражения зачастую приходится выдерживать с собственными семьями. До начала пандемии те, кто давно уже перешел на так называемый фриланс, обнаружили: нужно много терпения, чтобы объяснить домочадцам, что во фразе «я работаю дома» ключевое слово все-таки «работаю», а не «дома». И это значит, что работающего дистанционно человека не следует воспринимать как домохозяйку, в чьи обязанности будет входить полноценное обеспечение быта — от приготовления пищи до походов в химчистку.
— Многие мои клиенты уже говорят о прозрении: мол, попробовали в прошлом месяце работать из дома и поняли, что были неправы, когда ставили в вину супругу-фрилансеру неприготовленную еду или невымытый пол, — рассказывает психолог Анастасия Александрова. — Это действительно распространенный бытовой миф: тому, кто ежедневно ездит «в присутствие», кажется, что у работающего из дома масса свободного времени. Это провоцирует конфликты в семьях. Сейчас, в прошлом месяце, практически каждый второй побывал в шкуре того самого «сидящего дома». Многие поняли, что это требует гораздо большей внутренней дисциплины, особенно для тех, кто за много лет привык переключать внутренний тумблер с режима «дома» на режим «в офисе». Кто-то, наоборот, признал, что контролировать себя самому — это не для него, что комфортнее подчиняться распорядку. Но кто-то перейдет на новый формат.
Один из ярких примеров, по словам психолога, — это женщины, которые нанимают для ребенка няню, когда сами работают из дома. Такая практика набирает популярность среди тех, кто готов пораньше выйти из декретного отпуска, но не готов уходить из дома на 10 часов (например, если продолжает кормить грудью). И это вызывает недоумение, в том числе со стороны близких родственников: няня, когда сама сидишь дома? Барство!
— То же самое можно сказать об услугах приходящей уборщицы или о любом другом наемном работнике, который будет выполнять домашнюю работу «при живой хозяйке дома». К сожалению, в нашем менталитете это пока что диковинка, — продолжает психолог. — Возможно, самоизоляция даст нам бесценный опыт: возможность понять, что «работа» — это не место, куда ты уходишь утром, а просто часть жизни.
Самый малый бизнес
Поддержка малого и среднего бизнеса уже признана приоритетом на федеральном и городском уровне: предпринимателям пообещали поддержку при выплате кредитов, отсрочку по уплате аренды, налоговые каникулы и множество других приятных бонусов… Так что есть основания верить: любимая пиццерия около дома и студия танцев живота не закроются, если, конечно, клиенты не отвернутся. Однако существует еще одна прослойка — даже не малый, а мельчайший бизнес, и вот ему повезло меньше всех.
О чем обычно идет речь, когда человек заявляет: «Я ухожу из офиса, открою свое дело»? Чаще всего о чем-то очень небольшом — например, о приготовлении тортов на заказ, шитье модных тканевых сумок с аппликациями или футболок со смешными надписями, проведении фотосессий и составлении букетов… Иногда энтузиасты честно регистрируются как ИП и платят налоги, иногда работают по-черному и продают свои товары и услуги через социальные сети вроде Instagram. Доходы обычно не так уж велики — гораздо важнее для предпринимателей возможность почувствовать себя творческими и независимыми.
Однако после окончания пандемии, может быть, фотографам и мыловарам придется вернуться в офис…
Чаще всего такой «микробизнес» объединяет одно: он производит товары и услуги, без которых легко можно обойтись. Более того, это те товары и услуги, от которых москвичи откажутся в первую очередь в случае сокращения собственных доходов. Ну а поскольку доходы после пандемии сократятся у многих, скорее всего, возможности поддержать собственным рублем талантливого кондитера Катю просто не будет.
— Я работала в регистратуре поликлиники, но два года назад решилась бросить это и занялась составлением цветочных композиций на свадьбах и других праздниках. Я флорист-самоучка, но мне очень нравится! — рассказывает 33-летняя Александра. — Больше всего зарабатывать удавалось летом, когда пик свадебного сезона, но и в остальное время что-то набиралось, хотя бы по 20 тысяч в месяц. Ну а сейчас у меня с середины марта ни одного заказа! Пока есть сбережения, держусь, но, скорее всего, буду искать снова работу «в присутствии».
Мало того что самоизоляция наложила запрет на проведение мероприятий, где могли бы потребоваться авторские букеты, так и готовность клиентов платить за них существенно снизилась. И это касается многих «приятных излишеств».
— Я ушла из пиара, чтобы стать визажистом, и почти 3 года все было отлично, — делится своей историей 28-летняя Наташа. — Сейчас работы, понятное дело, нет, причем не только у меня. Стилист по волосам, с которым я работаю, и фотограф тоже сидят и сосут лапу. Обычно девушки готовы были заплатить порядка 10–12 тысяч за одну хорошо сделанную фотосессию: примерно по 3 тысячи мне и стилисту, еще пятерка — самому фотографу. Сейчас почти у всех наших клиенток проблемы на работе, сокращение зарплаты, они не будут тратить столько денег. Я надеюсь, что меня выручат съемки для журналов, но пока ни в чем не уверена.
Увы, может так получиться, что хороший тренд, который набирал популярность в обществе в последние годы — поддержка локальных производителей и гордых независимых мастеров своего дела, — уйдет, не успев толком начаться, разбившись об экономический кризис. Готовность платить за футболку с надписью 1500 рублей, а не 500, только потому, что сшил ее молодой независимый дизайнер, а не масс-маркет, — это примета либо очень сытых людей, либо очень сытого времени. И это не про 2020-й.
