— С Александром Агейкиным мы познакомились в 1995 году, когда он поступил в Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. До этого он окончил Историко-архивный институт. И решил получить второе образование, богословское, — рассказывает Евгений Тугаринов. — Помню, был момент, когда его не брали в хор, потому что его голос казался всем неуклюжим, даже неповоротливым. Он не мог с ним справиться.
— Но потом говорили, что именно из-за чудесного голоса он засиделся в дьяконах, а потом и в протодьяконах — в сане, который столь важен для патриарших богослужений.
— Вскоре он по-настоящему раскрылся! Мы с ним быстро сошлись, он выступал в нескольких хорах, принимал участие в поездках. Мы вместе ездили в Сибирь, в Голландию. Наша дружба не прервалась, когда он окончил институт, а я уехал в 2001 году работать в Англию, где занял пост старшего регента в Успенском кафедральном соборе. Он приезжал ко мне в 2007 году в Англию, участвовал в записи некоторых произведений, принимал участие в большом фестивале.
— Говорят, отец Александр был человек с хорошим чувством юмора?
— Помню, как в 2000 году мы приехали с ним и с маленькой группой певцов в Голландию. Его разместили в одной комнате вместе с другим батюшкой, тоже достаточно крупным. Тот был в то время священником, а Александр Агейкин — дьяконом. Поэтому Александр предложил священнику расположиться на кровати, а сам решил разместиться на раскладушке. Они легли, и при первом же вздохе Александра Агейкина что-то под ним хрустнуло. Священник ему говорит: «Отец Александр, ты там поосторожней». Только тот успел ответить: «Хорошо», как раскладушка под ним рухнула. Я разместился в другом месте — и вот они мне звонят, но от душившего их смеха не могут произвести ни слова! Несколько часов они пытались раскладушку починить и не знали, как сообщить о поломке хозяевам. Собрать в одно целое ложе им не удалось, отец Александр сломал его вдребезги. Хозяева простили ему эту поломку. Сказали: «О, русский богатырь!»
— Кто-то сравнивал его даже с Ильей Муромцем.
— Он на самом деле выглядел как герой русского былинного эпоса. Был невысокого роста, широкий, крупный, со светло-русой бородой. У него была настолько богатырская грудь, что на нее можно было поставить стакан с водой. Он очень быстро соображал, но не торопился высказывать вслух свои мысли, окунал себя в размышления.
— Отца Александра Агейкина очень многие любили. Он всегда был готов помочь и поддержать?
— Он был очень чутким к людям и действительно очень многим помогал. Например, открыл певческую школу для мальчиков. Открывал подворья, в том числе и Патриаршее подворье при храме Андрея Первозванного в Метрогородке.
Но, вы знаете, в христианской практике о помощи не говорят. Тогда эта помощь перед Богом не засчитывается. Если ты об этом говоришь, считай, что в духовном смысле, в смысле вечности, ты помогаешь впустую. Хочу сказать, что в каком-то смысле он и мне помог очень сильно. В 2014 году отец Александр предложил мне вернуться в Россию и стать регентом Елоховского собора. Он меня вытащил из Англии, где, если честно, я уже томился. Великобритания в смысле духовной жизни довольно скучная страна.
— В марте 2013 года он неожиданно для всех и для самого себя из патриаршего протодьякона был переведен на должность настоятеля Патриаршего Елоховского собора. Стал протоиереем. Как он воспринял это назначение?
— Отец Александр Агейкин был человеком широкой души и больших масштабов. Очень яркий, харизматичный, светлый, доброжелательный, но в то же время очень твердый и принципиальный в делах веры и Церкви. Патриарх не ошибся, когда поставил его на это место. Вероятно, увидел в нем человека, который способен повести такой большой корабль, как Елоховский собор. А это очень непростое место. Это сердце духовной жизни православной России. Там постоянно служили патриархи, все должно быть там безукоризненно, без ошибок. Это большая ответственность. И не каждый это выдержит. Думаю, что отец Александр радовался открывающимся возможностям. Он и мне говорил, когда мы начали с ним работать: «Делай, что считаешь нужным!» Он доверял мне, три года мы очень плодотворно работали вместе, буквально душа в душу. Но постепенно он стал у меня свободу отнимать. Конечно, не сразу стал говорить, что его что-то не устраивает в моей работе. Я понимал, что многое от него самого не зависит. Он был тоже не совсем свободным человеком. Настоятель Богоявленского кафедрального собора в Елохове — та должность и то место, где ты обязан слушаться беспрекословно. Он был на этом посту 7 лет. Я выдержал только три года. Армейская дисциплина — не то, что нужно, на мой взгляд, в богослужении, где не допускается ни единой ошибки. Отец Александр стойко держал удары. А я по натуре не гладиатор, не главнокомандующий, в какой-то момент каждая служба в храме оборачивалась для меня стрессом, это видели певчие, об этом знал и отец Александр. И я просто решил уйти. Сейчас работаю с детскими хорами, с народными хорами.
— Как узнали о смерти отца Александра Агейкина?
— Вечером 19 апреля мне прислали сообщение из Голландии, что отец Александр серьезно болен, находится в больнице в Лапине в коме. А 21 апреля стало известно, что он умер. Сгорел буквально за считаные дни. Он был изначально в группе риска по коронавирусу, у него был сахарный диабет. Это первая смерть среди московских клириков.
— Как будет проходить его отпевание?
— Я слышал, что отпевание будет проходить в храме при закрытых дверях. Присутствовать будут только самые близкие родственники. У отца Александра Агейкина — три дочери, младшая еще совсем маленькая, ей лет 10. Матушка, как мне сказали, тоже сейчас болеет, только болезнь у нее проявляется в более легкой форме. Хочется пожелать ей скорейшего выздоровления.
— Где будет покоиться отец Александр Агейкин?
— Я слышал, что его собираются похоронить на территории храма. Но это пока не окончательное решение. Это, конечно, большая привилегия. Но жена и дети, когда уйдут из жизни, уже не будут покоиться с ним рядом.
