«Если нас всех выставят за дверь...»
Несколько дней назад губернатор Санкт-Петербурга Александр Беглов гордо озвучил перечень больниц, которые в следующем месяце собираются отдать под размещение инфицированных коронавирусом.
В этот список попал и крупнейший Национальный медицинский исследовательский центр онкологии имени Н.Н. Петрова" Министерства здравоохранения Российской Федерации.
Онкологические больные, которые лежат здесь, в ужасе.
Сказано, что, если эпидемиологическая обстановка в городе будет признана катастрофической - по каким стандартам и критериям? кто и как станет это определять, опять менеджеры от медицины, старающиеся побыстрее отчитаться наверх нужными показателями? - данное лечебное учреждение продолжит работать только на приём больных с COVID-19.
Как утверждают сами пациенты, эта клиника - одна из последних и самых известных в регионе, открытая для приема и лечения всех видов и стадий онкологических заболеваний.
Ежемесячно через неё проходят более 1200 человек, в том числе пожилые, дети, сюда приезжают со всей России и стран СНГ.
Если онкоцентр перепрофилируют, получить соответствующую высокотехнологичную медпомощь где-то поблизости будет невозможно. А ее прерывание по протоколам, утвержденным Минздравом РФ, реально угрожает жизни.
«Больше, чем на тысяче больных, хотят поставить крест. Но ведь мы живые!» - пытаются достучаться до чиновников пациенты.
Перестанут лечить не только взрослых, не будет функционировать детское онкологическое отделение, отделение гематологии и химиотерапии с палатой реанимации и интенсивной терапии, оказание всех остальных видов медицинской помощи в лучшем случае ограничат.
Все бы ничего, но многие другие клиники подобного профиля в Санкт-Петербурге уже закрыты, если не под коронавирус, так на карантин - например, в детском отделении Петербургского городского онкологического центра в поселке Песочный недавно нашли «положительного» ребёнка.
«На сегодняшний день никто не знает об эпидемиологической обстановке в городе через месяц. Как можно об этом заявлять заранее? Если нас всех выставят за дверь, то возвращать потом будет уже поздно. Есть разные схемы терапии онкологических заболеваний, их нельзя сдвигать даже на один день - иначе лечение не поможет», - разъясняют азбучные истины пациенты.
Лариса Анатольевна Тимощенко страдает лимфомой. «Это очень агрессивный вид опухоли, она может развиться буквально за несколько часов, если я останусь без помощи», - возмущается женщина.
Врачи безмолвствуют. По рассказам больных, у медиков нет права высказать своё мнение: иначе они останутся без работы. «В онкоцентре работают профессионалы самой высокой квалификации. Но, вероятно, они не могут ничего заявить в свою защиту, хотя лично нам не понятно, каким образом онкологи станут лечить коронавирусную инфекцию?» - задают резонный вопрос пациенты.
«Из-за каких-то ещё не существующих, возможно, даже не заболевших «короной» людей, реально болеющим, фактически указывают на дверь, ничего толком не объясняя».
Вместо того, чтобы спокойно лечиться и не нервничать, пациенты пишут обращения в Минздрав РФ, Комитет Здравоохранения Санкт-Петербурга, создают петиции, собираются просить о помощи президента... «Мы ставим свои фамилии, потому что хотим остаться в живых», - делают комментарии подписанты.
Одна из палат онкоцентра, по их рассказам, превратилась в эти дни в настоящий штаб.
Механизма, каким образом лежащие здесь люди будут выписаны, переведут ли их куда-то ещё или просто попросят вон, никто не знает. Но, судя по тому, как это происходит во многих других лечебных учреждениях России, столкнувшихся с проблемой перепрофилирования, все произойдёт по максимуму бессмысленно, беспощадно и хаотично.
«Выписывая меня, лечащий врач едва не рыдал»
Перенесшая на прошлой недели гнойный аппендицит жительница другого города, 40-летняя Ксения Хибара на своём оперированном кишечнике испытала все прелести подобной «оптимизации».
«Я ни в коем случае не обвиняю врачей - они герои и вообще молодцы, но, к сожалению, поставлены в такие условия, что вынуждены сегодня выписывать всех, кто может сам выползти из больницы на улицу, - вздыхает женщина. - Это чудовищно! Мой лечащий был на диких нервах... Он прекрасно понимал, в каком я состоянии, даже оставил на всякий случай свой мобильный.
Выгоняли из хирургии, из гинекологии... А в наше отделение в ускоренном порядке втиснули пациентов из двух других перепрофилированных больниц... Во всяком случае, так рассказали медсестры. Конечно, официально все, кто были выписаны, типа внезапно «выздоровели». Тяжёлую женщину, которая лежала со мной, ей должны были удалить желчный пузырь в пятницу, вместо этого отправили домой. Сказали, если что, вызывать скорую...»
Мы знаем номер больницы, в которой оперировали Ксению, но не называем ее специально, так как в похожем положении сейчас находятся очень многие другие лечебные учреждения и не только столицы.
Время для аппендицита не выбирают. В прошлый понедельник Ксении стало плохо, ее выворачивало наизнанку, началось обезвоживание... «Часов в десять я вызывала скорую. Сперва поставили диагноз панкреатит, предложили госпитализироваться, но я одна с 10-летним ребёнком - поэтому отказалась».
Вскоре стало хуже. И пришлось все-таки отправиться в стационар.
Все, что Ксения обрывочно помнит: это забитое приемное отделение, коридоры с больными на первичные обследования, каталки с голыми людьми, едва прикрытыми простынками, ждущими очередь в операционную...
«Когда все закончилось, меня перевезли в палату. Там уже находились две женщины. У одной стоял приёмник для жёлчи. Как я поняла, ее перевели из больницы, которую уже отдали под коронавирус. Она была в очень плохом состоянии, у неё разрасталась гематома... Какие-то подробности я не спрашивала - так как было самой до себя».
Позже выяснилось, что их отделение тоже уже «уплотнили» - сделали из двух одно, так как в хирургии закончились места.
«Мне объяснили, что таких, как я, отпускают, если все будет хорошо, через пять дней. Каково же было мое удивление, когда нас всех, кроме самой тяжёлой, лежачей, выписали на третий день! И меня, и тех, у кого только ещё должна была состояться операция. У меня на руках нет последних анализов (только те, что при поступлении).
Уже дома я почувствовала себя плохо и увидела, что температура 38. Хотя по документам выписали с нормальной. Перевязки пришлось делать самой. Швы не затянулись. Сказали, снимать по месту жительства. Где? Как? Ничего пока неизвестно, потому что ситуация меняется каждый день - никто не знает, какие больницы решат закрыть под коронавирус завтра».
Единственное, на что надеется Ксения, что она, лёжа в стационаре, не подхватила чего-то другого, похуже. «Больше месяца были с дочкой на самоизоляции без контактов с посторонними - и тут такое. Уже дома утром проснулась с сухим кашлем, страшно перепугалась - что я могла с собой привезти?»
Оптимизация, которая потрясла российскую медицину пару лет назад, не позволяет верить, что перепрофилирование больниц в спешном порядке будет проведено качественно и на высшем уровне. Занимаются-то этим одни и те же люди. Которые хотят как лучше, а получается - как всегда.
Последний месяц Россия все боялась превратиться в Италию, где не имели возможность спасать немощных стариков с COVID-19: не хватало коек, аппаратов ИВЛ, медиков, поэтому у нас пошли своим путём - теперь за бортом нередко оставляют пациентов, в том числе молодых, в остром состоянии, которым просто «не повезло» заболеть чем-то другим в год, когда в мире царствует коронавирус.
