Всех прежних «клиентов» из СИЗО вывезли, на их нары заселили новых. И теперь это единственное СИЗО, где содержатся и женщины, и мужчины, и несовершеннолетние (обоих полов). Им самую строгую меру пресечения столичные суды выбрали совсем недавно, то есть когда правозащитники буквально умоляли: «Не арестовывайте на фоне пандемии! Отпускайте под подписку или домашний арест!». Не услышала Фемида.
Обозреватель «МК», член Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, выяснила, кто те новые арестанты, которые заселили тюремный «город-сад» и как они живут-выживают.
Жильцы тюремного «града-сада»
Высокие ворота, колючая проволока. Два новеньких белых корпуса принимают в свои «объятия» заключенных (третий так и остался недостроенным – деньги пропали, идет следствие). Были на территории деревья, кустарники, цветы, но потом по какому-то злому умыслу все это вырубили и выкорчевали. Одуванчиков немного оставалось, но и те померзли. На город-сад все это, согласитесь, не сильно тянет.
Месяц назад, когда освободили СИЗО № 7 от прежних сидельцев (их раскидали по другим изоляторам), сюда стали принимать новых – тех, кто арестован после объявления о начале режима самоизоляции и тех, у кого нельзя было исключить наличие коронавируса. Сначала привезли десять человек, потом еще и еще…
Неделю назад у СИЗО № 7 было 260 «клиентов», включая 40 человек осужденных отряда хозобслуги (им уже вынесен приговор). На 15 апреля их стало уже 300, и это без «хозников».
А новых заключенных в СИЗО все везут и везут.
Кто эти люди? Не иначе как маньяки, убийцы, бандиты, насильники, террористы? Напомним, правозащитники ведь обращались к судам, в Госдуму, в прокуратуру с требованием не сажать сейчас, на фоне пандемии, в СИЗО за ненасильственные преступления. Такие письма шли и от ОНК, и от Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Мы надеялись – нас услышат.
Итак, примерно 30 процентов заключенных «СИЗО нового типа и нового времени» действительно обвиняются в убийстве, насилии (настоящих бандитов и маньяков среди них единицы, а так в основном преступления совершили на бытовой почве). Остальных арестовали, скорее всего, для удобства следователей или по какой-то другой причине (но точно не для нашей с вами безопасности).
Из этих людей примерно половина в свою очередь - обвиняемые и подозреваемые по «народной» 228-й статье УК РФ (наркотики). Неужели их арест был такой большой необходимостью с учетом пандемии?
- Андрюше всего 18 лет, - плачет мама. – Он по сути-то подросток. Затянули наркотики его… Ох, сынок-сынок…
Андрей по закону уже не считается несовершеннолетним. Но есть в СИЗО и те, кто к таковым точно относится: два парня и девушка. Про парней известно, что один попал за разбой (адвокаты считают, что это было самоуправство – истребовал долг с друга), другой - за то, что каршеринговую машину угнал. В общем, не самые страшные преступники, могли бы под домашним арестом побыть.
С девушкой сложнее. 16-летняя киргизка пыталась убить своего новорожденного ребенка. Она сама ничего не помнит (послеродовая травма). Первые дни в углу камеры сидела, молчала, уставившись в стену. Сейчас, по словам медиков, несостоявшаяся детоубийца ожила.
- Она когда в первый раз к двери камеры подползла, попросила сказки ей дать, - рассказывает доктор. – Маленькая, сама как ребенок выглядит. Некоторые сердобольные сотрудники то конфетку ей дадут, то печенье. Особо делиться им с ней нечем – сами на казарменном положении из-за коронавируса.
Психолог девушку навещал, но разговорить ее вроде как не смог. К слову, в СИЗО № 7 есть даже комната психологической разгрузки, но она не для заключенных, а для сотрудников. А один из прибывших на днях арестантов (из отряда хозобслуги) оказался художником. Вот он эту комнату и вызвался расписывать в японском стиле.
Женщин в СИЗО, слава Богу, немного – около 20. Есть среди них, прямо скажем, интересные персоны. Вот, к примеру, чернокожая барышня. Она родом с Кубы, говорить могла только по-английски. Первое время очень печалилась, но потом привыкла, научилась на русском языке делать «доклад» сотруднику (заключенные представляются, когда в камеру входит надзиратель).
Из мужчин, коротающих дни и ночи в СИЗО №7, самые известные – Константин Котов, осужденный по статье 212.1 УК РФ «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования» и ждущий апелляцию, и охранник Ефим Ефимов, который с мачете напал на людей в храме.
- Есть мужчина, который за решетку попал за кражу трех бутылок пива, - рассказывает медсестра. – И еще мне попадался алиментщик.
- Мужчины и женщины сидят в отдельных камерах и даже на разных этажах, - объясняет представитель УФСИН по Москве. - Несовершеннолетние тоже отделены от общей массы заключённых. Есть еще категория бывших сотрудников правоохранительных органов, они по закону, так же должны быть изолированы от остальных. Но да, действительно, впервые в истории современной России в одном московском СИЗО собраны все категории арестантов.
Выходит, СИЗО №7, как и планировалось изначально, стал особенным, но только в другом смысле.
«Дайте газет, включите телевизор»
Жизнь в «семерке» все эти дни идет своим чередом. Только и без того явно не «санаторные» условия изолятора стали из-за коронавируса предельно жесткими.
«Мало телевизоров, а газет нет вообще, - жалуются чуть ли не хором адвокаты. – А наши подзащитные сейчас особенно хотят за новостями следить».
- Мы тут пытаемся сделать лучшую библиотеку, чтоб отвлечь вновь прибывших от криминальных устремлений и депрессивных мыслей, - говорит аналитик столичного УФСИН Анна Каретникова. - Заодно стараемся, чтобы каждый получил заказанную книгу. Мы сейчас сами, как библиотекари. Стараемся все камеры обходить и книги раздавать каждый день, а не раз в 10 дней, как было раньше. Это арестанты это очень ценят. Надеюсь, это останется, что ли, у них в памяти и как-то предопределит их судьбу.
Передачки и посылки во время карантина запретили, так что заключенные и их родные могут только пользоваться тюремным ларьком. Но вот беда – ассортимент почему-то резко сократился. Ни кипятильников, ни шариковых ручек (письма и жалобы писать) нет. В дефиците оказалось многое из того, что арестантам кажется важным. Вот, к примеру, из-за не очень хорошей воды тело у них шелушится, а крем в ларьке предлагается только один – для ног (про его качество даже не говорю).
Самая большая проблема с провизией. Большая часть заключенных баланду или вовсе не брали раньше, или через раз. А все потому, что еды, переданной родными и друзьями, вполне хватало. Теперь все изменилось. Заключенные (и такая ситуация во всех московских СИЗО) стонут от недоедания.
- Сын написал, что не может эту баланду есть, - рассказывать мать одного из сидельцев. - Он уже сильно сдал. У него желудок с детства больной. Я его кормила диетическим супчиками. А в СИЗО на горячее щи из кислой капусты, да еще приправлены не понятно чем. Один раз съел – весь день живот болел.
- Каши не вкусные, во вторых блюдах мяса почти нет, порции маленькие, - говорит адвокат другого. – А еще соли не дают!
Увы, проверить это мы, члены ОНК Москвы, не можем – в СИЗО № 7 нас не пускают из-за карантина (что, по мнению многих юристов, незаконно).
В других СИЗО стали выдавать к обеду и ужину сырой лук и чеснок. Здесь, видимо, руководство этого запаха не переносит. При этом арестанты жалуются, что в душ их не всегда выводят.
-Даже если мы тут не переболеем коронавирусом, то точно скоро будем дурно пахнуть и сильно похудеем, - шутит один из заключенных.
Еще из досадного - на такой большой карантин не хватило брошюр с образцами заявлений, доверенностей, с правилами внутреннего распорядка, а также УК и УПК. Все это разъяснять приходится сотрудникам, на что уходит уйма времени.
«Маски шьем и покупаем»
Если в другие СИЗО вирус могут занести разве что сотрудники, то в это - прибывающие каждый день новенькие заключенные. И что делать?
- Два раза в день полы раствором дезинфицирующим поливают, - рассказывает Каретникова. - Обрабатывают все въезжающие и выезжающие машины. На режимной территории все ходят в масках и перчатках, в административном здании - в масках. Снимают только в столовой и там, где спят. Руки постоянно обрабатываем дезинфицирующим раствором. Постепенно привыкаешь: без маски уже чувствуешь себя как-то не так.
Маски шьют из марли осужденные в отряде хозобслуги, плюс еще закупили «на стороне». В тюремном магазине 16 апреля тоже появились одноразовые маски - если кто из заключенных захочет купить и носить в камере.
Свидания с адвокатами происходят через стекло, при этом защитники должны надеть специальные "скафандры". Телефонных разговоров и видеосвязи по скайпу, о которых так просили члены ОНК и СПЧ, как не было, так и нет.
Единственное, что радует, - тяжелых больных в СИЗО почти не осталось.
Доктора говорят, мол, удивительно, какие арестанты здоровые приезжают на этот раз.
- В прошлые месяцы сплошные стоны стояли, а сейчас - совершенно иначе всё. Вот не зря говорят, что во время войны болезни отступают... В больницы, кстати, еще никто не уезжал отсюда - ни в «Матросскую тишину», ни в психиатрическую.
Но что если это до поры до времени? Рост больных коронавирусом в российских СИЗО прогнозируют на следующей неделе. Пока заболевшие точно есть в «Матросской тишине» (причем, среди сотрудников и осужденных).
Проблема в том, что поступавшие во ФСИН тесты ведут себя, мягко говоря, странно. Два теста показывают, что человек болен, а третий – что нет. И какому верить?
Сотрудников, по нашим данным, заболело в разы больше, чем заключенных. И вот скоро тюремное ведомство столкнется с проблемами – кого ставить на место тех, кто «убыл по болезни»? Кто будет арестантов на прогулки и в душ выводить, к адвокатам и т.д.? Вот тогда все московские СИЗО точно станут жить своей, совершенно неведомой (и наверняка страшной) жизнью…
Читайте также: "Жена летчика Ярошенко: "Коронавирус у всей тюрьмы, лечить некому"
