7 апреля стало известно, что в селе Заокское Рязанского района два местных жителя были госпитализированы с подозрением на коронавирусную инфекцию в рязанскую больницу имени Семашко.
На следующий день в Заокском было решено ввести карантин. В изоляцию попало и соседнее село Коростово, связанное одной дорогой с Заокским.
Утром местных жителей, собравшихся на работу, а также тех, кто отправился сдавать в Рязань молоко, ждал сюрприз. На дорогах были выставлены бетонные блоки и посты, а грунтовки все перекопаны.
Кто-то вспомнил, что слышал, как ночью работал трактор.
По некоторым улицам накануне ходили волонтеры-медики, измеряли у местных жителей температуру. Но большинство об ограничительных мерах не слышали.
— Я работаю на стройке в Рязани, приехал домой на выходные, а потом меня из села уже не выпустили, — говорит Дмитрий. — До 22 апреля всем велели сидеть по домам. Можно было только раз в три дня сходить в магазин. При этом всем предписывалось явиться в фельдшерско-акушерский пункт, чтобы измерить температуру. Тем, кто работает, обещали выписать больничный.
Но Заокское и Коростово — фермерские села. Оба стоят у Оки, окружены заливными лугами. На сочной траве бычки нагуливают хороший привес, а коровы — большой удой.
— Выйдите на улицу и увидите, что почти у каждого дома стоят молоковозки — бочонки с тележками для перевозки молока, — говорит местная жительница Антонина. — Многие возят и сдают молоко в Рязань, а также продают творог, масло, сметану и сыр на рынке. У них немало постоянных покупателей.
Есть и те, кто ездит сбывать свою продукцию в Москву. Там и доход выше. Если в Рязани за килограмм творога можно выручить 200–250 рублей, то в столице его можно сбыть уже за 400 и выше.
Столичное направление — самое прибыльное. И, как говорят в Заокском, именно те продавцы, которые продолжали ездить в Москву с молочкой, могли привести в село заразу.
На карантине оказалось около тысячи человек в Заокском и 500 в Коростово.
— Поставили охрану, заслон из полицейских, — негодует Наталья. — Мы живем на доходы от сдачи молока. У меня три коровы, это 100 литров в день. Но и кредитов три. Их надо отдавать. А нам перекрыли все дороги. Мы не могли поехать сдать молочку, и оптовиков к нам не пропускали. Кто-то сунулся было с бидоном к лодке, но вынужден был вернуться. Перекрыли всю береговую линию. Подъезды к Оке охраняли сотрудники МЧС.
— Телефон в первые два дня просто раскалялся от звонков. Я слышала: «Мы тебя выбирали, ты за нас и хлопочи», — делится с нами глава Заокского сельского поселения Рязанского муниципального района Нина Судачкова. — Местная власть — она ближе всех. На кого еще можно ополчиться, как не на нас?! Тут же подключила все ресурсы, составила и отправила вопросы депутату областной думы.
А те местные жители, кто не смог смириться с изоляцией, отправились к штабу по борьбе с коронавирусом — армейской палатке, которая стояла на въезде в село.
ОМОН сдвинул ряды. Местные жители наступали единым фронтом, требовали выпустить их из села, а также разъяснений, почему их отрезали от остального мира.
На встречу с собравшимися приехал вице-губернатор Игорь Греков.
— Все были на взводе. Народ злила неопределенность. Люди не смогли выехать на работу. А кому-то пришлось нереализованное молоко выливать из бочонков прямо на землю. Когда услышали, что у нас 13 случаев заражения коронавирусом, потребовали назвать фамилии, — рассказывает жительница Заокского Татьяна.
— Назвали?
— Нет, конечно. Думали, что мы можем устроить самосуд.
Толпа гудела. Слышались крики: «У меня коровы — стельные. Куда мне девать молоко?», «На что нам жить?», «Как отдавать долги?»
Сошлись на том, что проверят весь ближний круг, кто контактировал с заразившимися. Улицы и дворы местных жителей продезинфицируют. А также организуют вывоз молока из села, пригнав из Рязани цистерны-молоковозы.
— У нас народ всегда был дружный. Например, когда случался пожар, спасали дома еще до приезда пожарных машин, — говорит местная жительница Ольга.
Чтобы понять порыв жителей Заокского, глава сельского поселения Нина Ивановна Судачкова просит обратить внимание на исторические прошлые села.
— Заокскому — 400 лет, раньше село называлось Рыкова Слобода. Первым здесь поселился Янко Рыков, которого выслали на остров за свободолюбие. И эта черта, наверное, в крови у каждого из нас. И как бы нам не было тяжело иногда, не надо говорить, что мы здесь выживаем. Мы живем! Ни в одной области, наверное, нет такого, чтобы в двух небольших селах было 250 личных подсобных хозяйств. Наши предки тоже занимались животноводством. Это традиция, которая идет из поколения в поколение. У многих в хозяйстве было по три коровы, как и сейчас. Не заводить буренку было стыдно, считалось, если нет коровы — значит, ты лодырь.
Уже несколько лет подряд в дубовой роще между двумя селами проводится молочный фестиваль «За Окой пасутся Ко», где выбирают лучшую рязанскую буренку.
— Это крупнейший семейный праздник. К нам приезжают артисты со всех соседних областей. Все это делается благодаря нашим людям. Они помогли отремонтировать клуб. Когда приезжают гости, всех встречают, всех угощают. Приносят, кто творог, кто сметану, кто запеканку. Мы живем одной семьей. У нас мало приезжих, наверное, от силы 2%. Все жители у нас — коренные, мы все друг друга знаем.
Оба села стоят на песчаном бугре у Оки. Река в половодье разливается, и жители поневоле становятся островитянами. У каждого из сельчан в доме хранится памятка, как вести себя в случае наводнения, а также резиновые сапоги-болотники.
— У нас — постоянные паводки, они еще больше сплотили людей. До 2012 года мы перевозили сельчан на работу в город в прицепах от трактора. Поток воды переваливал насыпь дороги, водители ориентировались по вешкам. Потом у нас уже был размещен мобильный отряд 996-го спасательного центра. Людей перевозили на катерах. Полкилометра надо было ехать по воде. Каждый день я встречала и провожала по 200 человек.
Как рассказывают жители села Заокское, они привыкли жить у большой воды. И только приезжие, бывало, вскакивали с непривычки по ночам, когда во время ледохода раздавались звуки, похожие на выстрел. Местные знали, что это сталкивались гигантские льдины, которые, выскакивая на берег, срезали под корень прибрежные ивы.
А вот в коронавирус, который просочился в село, жители Заокского поверить никак не могли. Когда им сообщили о плановой акции, рейде волонтеров, которые будут интересоваться их здоровьем, задались вопросом: «А если они носители вируса?» И предложили добровольцам не открывать и на порог не пускать. Но когда по громкоговорителю озвучили, что в 10 утра будет проводиться дезинфекция, закрыли, как требовалось, все форточки, убрали от домов машины. Процедуру прокомментировали коротко: «Потравили, если был вирус — извели».
И с облегчением вздохнули, когда утром 10 апреля областной минсельхоз начал принимать молочную продукцию у сельчан.
— Пункт приема развернули на Центральной улице. Куда молоко было девать? Люди поставили творог, слава богу, все приняли, у кого-то по 10–15 килограммов вышло, — рассказывает Антонина. — Всего забрали у населения около тонны молока и столько же творога, более 30 килограммов сметаны. Работники минсельхоза делали соответствующие записи в журнале учета, сельчанам на руки выдали накладную, через три дня обещали выплатить деньги.
А 11 апреля карантин закончился. Досрочно.
— В полдень посты на въезде в село убрали, дороги разблокировали. Нам сказали, что дезинфекция улиц и объектов проведена. У жителей измерена температура, — говорит Антонина. — Та, у кого была выявлена коронавирусная инфекция, находится в больнице. Те жители села, у кого предварительно был подтвержден COVID-19, будут проходить лечение дома. Кто с ними контактировал, уже сдали тесты и находятся на самоизоляции.
И напрасно опасались, что сельчане могут учинить самосуд над теми, у кого первый тест на коронавирус показал положительный результат. Одна из семей сейчас находится на обследовании. Хозяйка сгоряча предложила жителям села самим решать, пустить под нож ее двух коров или нет. В ее доме была проведена дезинфекция. А жители Заокского сейчас ухаживают за ее буренками, кормят и убирают за рогатыми.
