Под записью стоит дата 1 апреля 2020.
Пульмонолог из госпиталя в Нью Йорке вот уже несколько дней ведет свой дневник. Сам он по проихождения россиянин, закончил Московский государственный медицинский университет, живет в Ньй-Йорке. По его собственным словам вести дневник начал, чтобы "не сойти с ума". Сегодня врач разрешил опубликовать выдержики из своих записей. Первая, уже пугающая запись в дневнике, - недельной давности.
23 марта
"Придя в больницу я очередной раз осознал, как сложно передвигаться, ничего не трогая. Дорога в мой офис/зону деконтаминации и оттуда в БИТ оказывается полна ручек, которые можно только повернуть. Куча дверей, отделяющих эти географические точки открывается в обоих направлениях, по дороге и туда, и обратно какие-то двери надо тянуть на себя. Дорога в туалет превращается в нетривиальную спецоперацию. Новая стратегия, набираю горсть антисептика по дороге в одном направлении и мою руки, прибыв на место. Левая рука у меня в любом случае атавизм, но держать антисептик в ней я могу.
Еще какую-то неделю назад в гоститаде Нью-Йрка было относительно спокойно. Теперь диагноз "Ковид" занимает где-то половину коек больницы и две трети коек в реанимации. Разброс возрастов, кто-то очень тяжелый, кто-то медленно улучшается. Вентиляторов хватает, но проблема с изоляционными койками. Маски пока есть, все под замком. Тесты продолжают валандаться непонятно где. Аритмий пока не было, чудесных излечений тоже, так что к концу недели будут заполнены все койки.
24 марта
Пациенты поступают и оседают. Молодые улучшаются, но недостаточно для вывода с ИВЛ, а новых все больше. Развертывается новый блок интенсивной терапии, план развернуть третий. Вентиляторов пока хватает, прошел слух о закупке нового защитного оборудования.
Самое страшное, что я мог представить в своей жизни - недостаток аппаратов ИВЛ. Отказывать задыхающимся людям в кислороде не хочет никто. Повторяю, пока они есть, их срочно делают, их собирают с миру по нитке. Разговоры о вентиляции двух, трех и больше пациентов идут не от хорошей жизни. У двух здоровых людей одного возраста, размера и пола примерно одинаковая функция легких. У пациентов с поражением легких это не так. Точно оценить уровень поражения невозможно. Так что мы к этому готовимся, но надеемся, что не доведется
25 марта
Такое ощущение, что мы излечили вообще всё. Куда-то делись септические шоки и желудочно-кишечные кровотечения. Команды быстрого реагирования, готовые атаковать любую тромбоэмболию легочной артерии пылятся без дела и в администрации думают, куда бы применить их узкоспециализированные навыки. Даже вечный контингент пьяной травмы и белой горячки куда-то исчез, захватив с собой неистощимый запас героиновых передозировок.
Во время выписки, где в небольшой комнате вынуждены общаться десяток докторов, юмор становится все мрачнее. Про каждое изменение у пациентов говорят, что наверное это не из-за ковида, но, кто его знает. Ковиду приписывают суперспособности. Представил, как через неделю, рассказывая про редкую теперь почечную недостаточность из-за обструкции мочеиспускательного канала увеличенной предстательной железой, один из моих партнеров скажет: «Я знаю, что это часто случается у пожилых мужчин просто так, но из-за ковида все может быть.»
Вентиляторы и маски есть. По слухам прибывает большая партия масок и другого защитного оборудования от китайской общины и вторая от губернатора. Про вентиляторы слухи в основном страшноватые. Нехватка уже ощущается во многих больницах. У нас пока есть запас. Все равно довольно неуютно. Неожиданно закончились одноразовые накидки для работы с контактными пациентами. Нашли какое-то количество в других отделениях, где медсестрам не приходится заходить в палаты так часто. Кризис миновал, но уровень стресса был осязаемым.
28 марта
Анестезиолог отличный мужик. Часто болтали с ним в кафетерии. Полный жизнерадостный итальянец лет 55. Но видно, что его никто не учил пользоваться защитным барахлом. Резидент замечает порванную перчатку. Анестезиолог матерится, меняет перчатки, снимает маску и очки. Наконец облачается и интубирует. Кажется он протер глаза. Уходя он говорит своим бруклинско-итальянским, достойным сопрано: «Эмигрировали в великую страну, э». Соглашаюсь и иду мыть хлором свой одноразовый защитный костюм.
Звоню семье пациента сообщить про ухудшение, разговариваю с дочкой, узнаю, что мама тоже с температурой. Советую тестировать, стараюсь делать вид, что все нормально, но она все понимает. Плачет. Обещает подумать об отказе от сердечно-легочной реанимации у папы.
Следующий пациент полегче, но все равно требует вентиляции. Получаем для него разрешение на токализумаб, приедет утром. Самое страшное, что многие пациенты в полном сознании. Кто-то молится пока мы готовим коктейль забвения для интубации.
В городе становится хуже. На улице слишком хорошо, гуляния. Вечеринки на набережных и пляжах. Кто-то поджог поезд или станцию метро, погиб машинист, есть раненые. После этого интервалы между поездами стали много дольше, народу в вагонах сразу стало масса. В магазине возле нашего дома обнаружили инфекцию у одного из сотрудников. Магазин закрыт. Люди подходят, толпятся у дверей, читают объявления, судачат.
Надо ли говорить, что до вечера мы потеряли еще нескольких пациентов.
29 марта
По дороге в отделение наблюдал ссору флеботомиста и медсестры из-за пластиковых накидок. Их мало, в основном они не у тех, кому реально нужны. Раздобывшие их не спускают с них глаз. Есть люди, которые приспособили под накидки мешки для мусора. Мы теперь ничего не выбрасываем. В пакетики из под накидок кладут телефоны. Тогда не надо постоянно мыть, можно один раз в конце смены.
Одна из беременных пациенток улучшилась для перевода, а две других дышали сами, так что мы даже приободрились. Как выяснилось зря, приободряться с ковидом довольно бессмысленно. Ну просто падать каждый раз больнее. Сигнал тревоги, команда быстрого реагирования в отделение А. Один взгляд - нужно звонить великим интубаторам. Они появляются быстро, но тут же раздается второй сигнал, в отделение тремя этажами выше. Там ситуация такая же, второй команды у нас нет. Интубируем сами, но не успеваем. Остановка сердца, пациентка возвращается на 15 минут и останавливается снова. Это жена пациента, который умер ночью, их дочка в другой больнице, но вроде в относительном порядке. Вспоминаю веселые семейные пикники с толпами народа в чудесном парке, куда выходят окна нашего Блока Интенсивной Терапии. Каждый день прошлой недели с хорошей погодой.
30 марта
Мой ковидоскептицизм продолжался почти до конца февраля. Я смотрел на статистику из Южной Кореи, Китая, теплохода и видел, что да, болячка поопасней гриппа, но поражает много меньше народа. Четкой информации о мерах, принимаемых в Корее и Китае не было, но на теплоходе особой изоляции в начале не ввели, а заболело не так много. Да и контингент там обычно престарелый и больной. Мне не раз попадались пациенты с этих круизов и я был впечатлен количеством там медицинских ресурсов. Смертность в стандартном круизе тоже не нулевая.
Я понимал, что эти пациенты у нас будут, где-то уже были, но не думал, что их будет столько. Подозреваю, что администрации большинства больниц думали примерно также. То есть был план добавочных коек, закупок каких-то лекарств и оборудования, сворачивания плановых операций и прочего. Но масштабы этого представить было невозможно.
Острый Респираторный Дистресс Синдром - тяжелейшее расстройство функции легких, которое лечится тяжело при любом раскладе. Механизм, запустивший этот синдром, зачастую не так важен. Когда пациентов с этим синдромом единицы, мы можем использовать высокотехнологичные виды терапии, что-то пробовать, подходящее по патофизиологическим критериям. Когда таких пациентов десятки речь об этом уже не идет. У всех этих пациентов к легким приделано остальное тело, на которое также влияет вирус и само по себе критическое заболевание. Поэтому рассчитывать на чудесные излечения не приходится. Любой успех - огромный труд множества людей и не только врачей.
31 марта
Вирус прямо или за счет иммунного ответа может поражать почти все органы. При этом большинство пациентов в полном сознании и их очень сложно заставить спать. Заставить спать не потому, что это удобно врачам или медсестрам, а потому что, если они не спят, терпеть вентиляцию страшно неприятно, и пациенты начинают с ним бороться, иногда выдергивают трубки и катетры, которые приходится возвращать на место экстренно и с риском для персонала. Первыми у нас заканчиваются капельницы с седативами, пациенты просыпаются, борются с вентилятором, медсестрам приходится облачаться, находить по сусекам запасы. Фармакологи придумывают схемы, способные хоть как-то продлить действие лекарств
Молодые люди с легкой формой или подозрением на инфекцию, а то и просто здоровые люди, страшно тяжело переносят именно ментальное давление. Легкое физиологическое течение сопровождается бессонницей, манией, поглощением огромного количества информации по теме. Это очень серьезно, может случится со многими и скорее всего не пройдет бесследно для душевного здоровья.
2 апреля
Пациентов много, мы жонглируем ими, любое улучшение встречается аплодисментами. Удалось не интубировать в тяжелые седьмой-восьмой день - праздник. Коллега улучшился дома или в больнице - торжество. Отбросов назад к сожалению больше. Лекарства продолжают улетать, седативы, вазопрессоры. Никакого четкого ощущения, что что-то работает фармакологически у всех пока нет. Мне кажется отчеты китайских товарищей верны. В реанимации большинству пациентов будет плохо. Будем бороться за молодых и здоровых и стараться не доводить до ИВЛ, если сможем.
Еще немного о страшном. Я проходил резидентуру в небольшой больнице, смертность там была редкостью. 3-4 человека в неделю на триста коек. Большинство этих смертей были очень пожилыми людьми, которым пришла пора уходить. Я помню, как мой старший резидент плакал вместе с дочерью умершей ночью пациентки. Я понял, что это нормально. Что меня пугает, смерть пациентов стала обыденностью. Нынешние резиденты даже не понимают, что может быть иначе. Если это продлится долго, мы получим целое поколение врачей с атрофией областей мозга, отвечающих за эмпатию. Думаем о какой-то системе психологической поддержки.
Но все-таки что-то хорошее есть. Этот кошмар не закончился и закончится не сразу, но мы не видим повышения количества тяжелых пациентов с понедельника. Надеюсь, что у других также. Карантин точно работает. Даже наш Нью-Йоркский. Новая рутина 4-5 новых пациентов на ИВЛ в день сохраняется. Если мы удержимся на этом уровне, мы сможем справиться. Главное чтобы хватило вентиляторов.
Читайте также: "США могут остаться без лекарств от коронавируса: хранилища опустели"
